Убийство в купе экспресса. Сборник.

склад морфия. Я была уверена, что он не бросит свои запасы на произвол судьбы, и надеялась таким образом выследить его новое жилье. На это ушел весь первый день. Ночь я продежурила около четвертого номера, но ничего не случилось. Наутро я проснулась довольно поздно, а когда собралась уходить, пансион уже был под наблюдением полиции. Какой?то человек, в котором за сто метров можно было угадать сыщика, шлялся взад и вперед по Регюлирсграхт. Это меня насторожило. В полдень в комнате Фидлера состоялось что?то вроде военного совета с участием солидного господина, которого я вначале приняла за агента ривьерской банды, а ночью оказалось, что это полицейский комиссар собственной персоной! Кроме того, как я могла одна?одинешенька выследить Фрюкберга в огромном городе, где он у себя дома, а я не знаю ничего. Если бы ты ответил на мою первую телеграмму и вовремя приехал, вдвоем мы бы все сделали. — Она бросила на него нерешительный, заискивающий взгляд. — Но мсье Арман был занят.

Они сидели спиной к буфету, и перед ними открывался широкий вид на пруд и промокший за ночь сад. Арман рассеянно помешал ложечкой в чайной чашке. При последних словах Труди он улыбнулся и дружелюбно посмотрел на нее.

— Так и было, — сказал он, кивнув головой. — Мсье Арман был занят, потому что во Франции происходят события куда более важные, чем в Амстердаме. Но перед тем как говорить об этом, закажем чего?нибудь подкрепляющего, а то я боюсь, мои новости огорчат тебя. Возьмем портвейна, чтобы отбить противный привкус чая.

Не дожидаясь ее ответа, он громко постучал ложечкой по чашке, чтобы привлечь внимание официанта. В ресторане они были единственными посетителями, и человек, стоявший у буфета, тотчас направился к ним. Они услышали позади гулкие звуки приближающихся шагов.

— Два портвейна, — заказал Арман, мельком оглянувшись на официанта.

Он так внезапно, на полуслове, оборвал заказ, что Труди тоже подняла глаза и с неприятным ощущением тошноты под ложечкой узнала в человеке, стоявшем за спиной ее спутника, дюжего полицейского комиссара, который приветствовал ее со своим обычным добродушием, спокойно подвинул стул и сел рядом.

— Пусть лучше будет три портвейна, — сказал он по?французски и кивнул официанту, с любопытством наблюдавшему за ними.

Он вел себя так естественно, что Труди, которая сидела, заливаясь краской и опустив глаза, быстро преодолела смущение. Непринужденная поза Армана нисколько не изменилась. Он только с любопытством окинул взглядом спокойного господина рядом с собой; его правая рука, потянувшаяся было к внутреннему карману, приостановилась.

— Но это мой заказ! — с легкой улыбкой заметил он.

Рука его опустилась в боковой карман и вынула портсигар. Обрадованная передышкой, Труди взяла сигарету. Ван Хаутем извинился и достал свою трубку. Когда официант поставил перед ними портвейн и убрал пустые чайные чашки, стороннему наблюдателю могло показаться, что эти трое — хорошие знакомые, они собрались на заранее назначенную встречу и теперь неторопливо потягивают вино, дружелюбно кивая друг другу. Ван Хаутем обратился к своему соседу.

— Ваше лицо, — неторопливо сказал он, — кажется мне знакомым. Не вас ли четыре года тому назад я встречал здесь в чине инспектора французской полиции? Вы приезжали в Амстердам вместе с моим старым другом Фиделем по делу о фальшивых банкнотах. Инспектор Миродель, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно, — последовал столь же спокойный ответ. — Через год после этого я расстался с французской полицией, потому что мне предложили возглавить парижское отделение американского сыскного бюро Паркингтона. — Он покопался в бумажнике и подал амс?тердамцу свое служебное удостоверение. — Вас не должно удивлять, что моя фирма по поручению страховых обществ интересуется событиями, которые со вчерашнего утра и вам доставили немало хлопот.

Труди ни на минуту не усомнилась в правдивости этого ужасающего открытия. Она готова была провалиться сквозь землю — надо же выкинуть такую глупость и поддаться соблазну этих заманчивых миллионов. Она не смела глаз поднять от мучительного стыда, что так легко позволила конкуренту — да еще из агентства Паркингтона! — оставить себя в дураках. Правда, в обмен на переданные ему сведения он тоже сообщил ей кое?какую важную информацию, но ведь он к тому же ловко добился, чтобы в ежедневных рапортах она передавала Людвигу Целлеру не все, что узнавала. А самое ужасное — она открыла французу свои карты, запятнала свою безупречную репутацию, так как, являясь доверенным лицом Целлера, согласилась действовать заодно с преступным миром. Разумеется, можно скрыть свои переживания и сделать вид, будто она никогда не имела бесчестных помыслов. Разве кто докажет, что она вступила в контакт с Арманом де Перпиньяном не затем, чтобы хитростью выманить у него информацию, необходимую для расследования, а с совершенно иной целью. Но чувство стыда не проходило: в своих собственных глазах Труди оставалась подозрительной особой, затесавшейся за один стол с двумя порядочными людьми, которые явно смотрят на нее как на безнравственную тварь, как на преступницу.

Слушая разговор этих двоих, она вдруг сообразила, что Арман… Миродель старается выгородить ее перед комиссаром и представить ее поведение в самом лучшем свете.

— Дело это настолько серьезное, что я решил заручиться поддержкой одного из детективов самого крупного нашего конкурента в Западной Европе — Людвига Целлера. Мы узнали, что для дальнейшего расследования фактов, собранных французской полицией, на Ривьеру была послана мадемуазель Мигль. Работая рука об руку, легче быть в курсе всего дела в целом, вот мы и стали действовать сообща и регулярно обмениваться информацией. К несчастью для Целлера, ловкая шайка, скрывшаяся с Ривьеры вместе с добычей, перехитрила нас всех. Они организовали фиктивный маршрут перевозки драгоценностей через Амстердам и, чтобы навести детективов и полицию на этот ложный след, пожертвовали незначительной частью награбленного. Как говорится, забросили удочку с килькой на крючке, а поймать на нее хотели осетра, и, похоже, поймали.

— Вы имеете в виду, что вся остальная добыча между тем вывезена из Европы другим путем?

— Похоже на то. Честно говоря, бюро Паркингтона в какой?то степени было к этому подготовлено. Маршрут через Амстердам выглядел слишком уж нарочитым. Налаживал его некий Симон Роллар, мелкий парижский мошенник, которому уважающие себя профессионалы преступного мира никогда бы не поручили серьезного дела. Одно это уже было подозрительно! Мое бюро — не важно, каким образом, — перехватило письмо на имя некоего ювелира, которое позволяло заключить, что северный маршрут — попросту маскировка. Мы, конечно, были не настолько легкомысленны, чтобы сбросить этот маршрут со счетов, а наблюдать за ним поручили сотруднику Целлера. Поддерживая постоянный контакт с мадемуазель Мигль, я всегда был в курсе здешних событий. Впрочем, мы тоже попали впросак. В Испании мы задержали коммивояжера одной из подозрительных ювелирных фирм. В его багаже были тщательно припрятаны небольшие пакеты, но ничего ценного в них не оказалось — всего?навсего хрустальные пуговицы для дорогих дамских нарядов. Это произошло тридцатого ноября. По имевшимся у нас сведениям — я не очень?то им верил, — контрабанда должна была пройти через Амстердам первого декабря, и после неудачи в Испании я прибыл сюда, уже готовый ко всему. По словам мадемуазель Мигль, здесь была задержана небольшая посылка с настоящими бриллиантами: по?видимому, с моей стороны с самого начала было бы гораздо разумней уделить амстердамскому варианту больше внимания. Волей случая эти бриллианты достались не нам, а попали в ваши руки. Вот почему я решил сегодня лично встретиться с мадемуазель и обсудить, что обе наши фирмы могли бы еще предпринять для розыска огромных ценностей, которые преступная шайка уже пытается вывезти и реализовать, о чем говорят и ловкая инсценировка провала контрабандной цепочки здесь, в Амстердаме, и история с коммивояжером в Испании.

— Я полагаю, — с непроницаемым выражением лица сказал Ван Хаутем, — вам больше незачем беспокоиться об этом. Час тому назад мне звонил Фидель и сообщил, что в Гавре его агенты задержали ящик с провиантом для судна, готовившегося к отплытию. В ящике находились банки с маринованными маслинами. Вместо косточек в маслинах были драгоценные камни. Разгрузка и инвентаризация контрабанды еще продолжаются, но уже сейчас французская полиция считает, что обнаружила большую часть ривьерской добычи. Думаю, вечерние газеты сообщат об этом подробней.

Миродель одним глотком допил свою рюмку.

— Вот это новость! Я очень рад, что милая старушка — французская полиция — опять опередила