15
Пьер выехал из Мюнхена, свернул на дорогу в Ландсберг, и тут снова пошел снег. В памяти невольно всплыл вчерашний вечер, когда он мчался сквозь пургу на свидание с Валерией. Еще слышался ему голос полный страха и надежды, ее сдержанные рыдания и слова, которые она сказала ему тогда: «Я в тупике. Не знаю, что делать…».
Уехав от своей приятельницы Лизы Трех, Валерия почти целый год провела в бесконечных переездах, металась из города в город, надеясь, что Отто фон Далау в конце концов потеряет ее след и прекратит преследование. Она боролась, пока ее не оставили силы, и тогда она в отчаянии попросила о помощи. «Ей повезло, что она сумела разыскать меня в Гармиш-Партенкирхене, — подумал он с горечью, — но было уже поздно. Отто фон Далау успел совершить задуманное до того, как я приехал».
А теперь он и сам лежит мертвый в замке. И, конечно же, сразу напрашивается мысль, что его убил Филип фон Далау, которого Валерия так нежно любила.
«Филип мог совершить это убийство только из мести, — думал Пьер. — Конечно, все сходится к этому, однако вот что странно: Филип фон Далау словно специально оставил на месте преступления свою визитную карточку так же, как Отто фон Далау — в „Майер-отеле“. Что-то подозрительны мне эти убийства с визитными карточками!» Машина стремительно мчалась по шоссе, рассекая темноту светом фар, стеклоочистители неутомимо сметали снежинки, налипавшие на лобовое стекло.
Проскочив Ландсберг, он, не снижая скорости, поднялся по склону горы и выехал на площадь перед замком, где уже стояла машина комиссара Мюллера.
В холле Пьер увидел и самого комиссара, который дожидался его.
— Пошли! — Мюллер кивнул на дверь библиотеки.
В зале горели только настенные бра. В тусклом свете верхние полки высоких книжных шкафов были почти не видны, они терялись в полумраке. Перед камином стояла опустевшая каталка. «Отто больше никогда не сядет в нее, — грустно вздохнул Пьер. — Он думал прожить в этом замке всю жизнь, оказалось — не суждено».
Открыв дверь, находившуюся слева от камина, они вошли в вытянутую узкую комнату, по-видимому, служившую архивом. Там на длинном столе лежало тело Отто фон Далау.
На нем был тот же лиловый халат и шелковый шарф, что и накануне вечером.
С удивлением всматривался Пьер в это застывшее лицо. Как оно изменилось! Суровое, жестокое выражение исчезло, в лице Отто появилась какая-то мягкость, едва ли не доброта. Он казался сейчас моложе и беззащитнее.
«Просто не верится, что этот человек мог так страшно ненавидеть? — подумал Пьер. — Очевидно, не случайно Валерия, став взрослой, искала у этого замкнутого, меланхоличного мечтателя ту нежность, которой ей так не хватало в жизни…»
Пьер уже и раньше замечал, что смерть часто как бы стирает с лица человека следы последних лет жизни и выявляет совсем иные. Не раз и ему приходилось видеть, как исчезают с лица умершего боль и страх, уступая место безмятежности и достоинству. Может ли такое произойти и с ненавистью, с дикой, истерической яростью, которая привела этого слабого, больного человека на грань безумия. Может быть, в ту ночь, когда он забил до смерти свою лошадь, и потом, когда он в гневе грозил Валерии, Отто был в состоянии аффекта, не помнил себя и не отдавал отчета в своих поступках, а в глубине души по-прежнему оставался добрым и мягким человеком?
— Посмотрите, какое спокойное и безмятежное у него лицо, — комиссар Мюллер удивленно смотрел на покойного. — Я ни разу не видел его таким. Мне казалось, это вулкан, в котором бушует пламя. Временами он походил на дьявола.
Они вернулись в библиотеку.
— Где сейчас Филип фон Далау? — спросил Пьер.
— Нам всем хотелось бы это знать. — Комиссар пожал плечами. — Меня интересует также, куда пропал мой агент, которому было поручено охранять замок. Парень как в воду канул. Очень странно… Филип приехал в замок около половины девятого. Отто фон Далау еще сидел в столовой. Филип направился прямо к нему, затем они оба перешли в библиотеку и там между ними разразился страшный скандал. Слуга говорит, что оба были в ярости. Он видел это, когда приносил им коньяк. Ему удалось услышать также часть разговора. Речь шла о Валерии, Филип обвинял Отто…
— В убийстве?
— Да. И тот вышел из себя. Слуга Юрген слышал, как Отто кричал, что Филип — позор их семьи. А потом оттуда донесся грохот. Юрген подумал, что они подрались, пошел посмотреть и увидел, что Отто лежит на полу рядом с перевернувшейся каталкой. Юрген считает, что Отто упал сам, ведь такое с ним случалось и раньше: когда Отто злился, он пытался рывками передвигаться по комнате в каталке. Юрген хотел помочь Отто встать, но тот закричал, чтобы он оставил его в покое. Крики и шум продолжались еще некоторое время, затем наступила тишина. Когда Юрген пришел забрать поднос с рюмками, он нашел Отто мертвым в каталке, а Филип фон Далау исчез.
— Сколько времени прошло после скандала?
— Юрген полагает, полчаса, не более. Он подумал, что Филип ушел в свою комнату, и поднялся наверх, но его там не обнаружил. Он вообще исчез из замка. Мы тоже обшарили тут все углы.
Комиссар поставил каталку между креслами на то место, которое было очерчено на полу мелом.
— Отто сидел тут, — сказал он, опускаясь в кресло. — На этом самом месте. Пули наискось прошли через тело. Первая летела оттуда.
Комиссар указал на дверь справа от камина.
— Две последние были выпущены с близкого расстояния.
Указав на кресло справа от камина, он сказал:
— Возле этого кресла стоял Филип фон Далау, если верить показаниям Юргена.
— Был ли кто-нибудь еще в замке, кроме самого Отто и прислуги?
— Никого.
— А скажите, пожалуйста, можно ли незаметно проникнуть в замок?
— Полагаю, что нет. Окна в порядке. Здесь всего четыре двери с улицы: в парадном подъезде, въездная — под аркой и две маленькие — в боковых крыльях, все они запираются, как только начинает смеркаться, на ключ и на засов.
— И сегодня тоже все двери были заперты?
— Да. Я уже проверил.
— Кто из прислуги находился сегодня в замке, кроме Юргена?
— Марианна Штейн, старая экономка, и конюх Хаасе. Днем были еще две служанки, но они ушли домой в половине шестого — задолго до того, как приехал Филип фон Далау.
Комиссар и Пьер направились на большую кухню, где нашли всех слуг сразу: Юргена, Марианну и старого седого конюха Хаасе. Пьер побеседовал с каждым. Все трое заявили, что не видели никаких посторонних, ни в самом замке, ни во внутреннем дворе. Хаасе видел машину Филипа и слышал, как он уехал сразу после девяти часов.
— Правда, самого графа я не встретил, — пояснил Хаасе, — слышал только шум отъезжающего автомобиля. Граф Филип, судя по всему, сам открыл ворота, и когда я пришел закрыть их, так как он обычно забывает это сделать, его уже след простыл.
Старая Марианна, преодолев робость, обратилась к Мюллеру:
— Извините, пожалуйста, что вмешиваюсь… Я понимаю, мы не должны мешать следствию. Мне и сейчас не хочется это делать, но я вижу, что надо… Получается так, что граф Филип убил графа Отто. Но такого не может быть! Граф Филип — мягкий, добрый и душевный человек.
— Мы бы предпочли не похвалы ему слушать, а видеть его самого, — строго сказал комиссар.
— Знаете, очень странно, что граф Филип не зашел к нам, — продолжала Марианна, — ни когда приехал, ни когда уезжал из замка. Обычно он непременно зайдет на кухню, чтобы поздороваться с нами, пошутить, рассказать что-нибудь. — Я ведь растила Филипа, и он меня не забывает… А сегодня почему-то
