Сбежался народ.
— Кто такой? Откуда?
Человек отдышался, говорит:
— Из города. Столяр. На охоту пошёл — заблудился. Две недели плутал...
Милиционер Костя спрашивает:
— А ружьё где?
— Потерял. И ружьё, и сумку. Всё
— Документы есть?
— Есть. Попорчены малость.
Посмотрел Костя документы. Правильно. Столяр. Из города.
Тут поселковый сторож Михеич откуда-то вывернулся.
— Да как, — говорит, — тебе, Костя, не стыдно. Вон, — говорит,— его документы: человек еле на ногах держится.
Идём, гражданин хороший, ко мне. Отдохнёшь. Аккурат через неделю пароход будет. Домой и отправим.
Хмыкнул Костя, но отошёл.
Стал таёжный человек у Михеича жить.
Помылся. Постригся. Как все люди стал. Только молчаливый — ужас.
Ходит — молчит. За столом — молчит. На берег пароход смотреть выйдет — молчит.
Одни глаза из-под лохматых бровей светятся.
Взад-вперёд ходит, места себе не найдёт.
«Без дела томится! — решил Михеич. — Надо помочь».
Вечером гость вернулся с реки — Михеич говорит:
— Выручи. Ребятишкам соседским этажерку для книг надо. Мне недосуг. Может, возьмёшься? Инструмент в углу.
Ничего не сказал гость. В угол ткнулся, доски со двора принёс и пошёл стругать.
Два дня возился.
На третий день утром в окошко к милиционеру Косте кто-то — стук!
Под окном Михеич.
— Чего тебе?
На Михеиче лица нет.
— Кажись, — говорит, — я, Костя, промашку дал. Нехорошее дело. Человек-то — у меня — врёт! Сделал этажерку.Посмотрел я — никакой он не столяр. Обманул, вражий сын...
— Ага! — говорит Костя.— Эх, ты, а ещё сторож! я про твоего жильца в город телеграмму дал. Вот- вот ответ будет. Ну, да раз так — пошли. Пистолет только возьму.
Задержали таёжного гостя.
И телеграмма пришла.
Верно — никакой он не столяр. Жулик. Сбежал из тюрьмы. И документы украл.
Человек соврал. А первая же вещь, сделанная его руками, сказала правду.
Самый лучший пароход
Тимкин отец был матросом.
Как-то Тимка спросил:
— Пап, ты на каком пароходе сейчас плаваешь?
Отец засмеялся:
— На самом лучшем. Наш пароход самый большой, самый быстрый, с белой трубой и золочёной сиреной. Гудит — хоть уши затыкай: ту-уу-мб!.. Хочешь, приходи смотреть!
На другой день Тимка отправился в порт. Самый лучший из кораблей он увидал сразу. Он стоял неподалёку — огромный, с белой трубой, двуногими мачтами и золотой сиреной. На носу прямыми буквами было написано: «ПЯТИЛЕТКА».
На причале кучами лежали серые ушастые мешки. Три резиновые дорожки — транспортёры — бежали по роликам с берега на «Пятилетку».
Грузчики хватали мешки и бросали их на транспортёры. Мешки ползли вверх по дорожкам, выше, выше и — кувырк! — летели в пароходное пузо — трюм.
Из широченной пароходной трубы клубами валил серый дым. Один клуб опустился к земле и накрыл Тимку. «Апчхи!»
Тимка подошёл к транспортёру.
— Дяденька, а куда эти мешки? — спросил он.
— В Индию! — буркнул грузчик. — Не мешай — отходить сейчас будет.
Индию Тимка знал. Оттуда привозят слонов и кинокартины. Но отец в Индию не собирался. Как же так?
Озадаченный Тимка сел в сторонке.
Погрузку закончили.
Заработали машины: бух-бу! бух-бу! Между «Пятилеткой» и причалом появилась полоска воды.
— Папа! — крикнул в отчаянии Тимка.
Подул ветер и развернул на мачте красный флаг.
Но тут случилось неожиданное. Ветер дунул изо всех сил. Он налетел на пароход и с размаху упёрся в его широкий, как парус, борт. Пароход качнулся и навалился на причал. Заскрипело железо.
Тимка сжался от страха. «Сейчас треснет!» — подумал он.
Машины «Пятилетки» замолчали, но она продолжала ползти вдоль причала, растирая в пыль края бетонных плит.
И вдруг из-за поворота гавани появился маленький чёрный пароходик с тонкой закопчённой трубой. На носу его стоял матрос в серой куртке.
Пароходик подбежал к «Пятилетке», развернулся под самым её носом и, упираясь в высокий борт, начал отталкивать «Пятилетку» от берега.
Выл ветер. Но пароходик не сдавался. Дрожа от натуги, он медленно поворачивал огромный корабль.
Матрос в серой куртке изловчился и бросил на его палубу толстый тяжёлый канат.
Тогда пароходик стал впереди «Пятилетки» и, натянув канат, потащил её из порта.
Он шёл мимо других кораблей, и дым из их труб садился на его закопчённые, усталые бока.
В море «Пятилетка» отцепила канат, заревела басом: «Благодарю-у-у!» и ушла.
Пароходик, тоненько, по-мальчишечьи, свистнув, повернул назад.
Когда он подошёл к причалу, Тимка ахнул: на носу пароходика стоял в серой куртке его отец...
