— Черт возьми! Ну почему я не могу заняться своими делами?
На это у меня уже имелся ответ, но я предпочел промолчать. Неожиданно Тачо, наклонившись над картой и уставившись в нее близорукими глазами, вмешался в наш разговор:
— Через горы есть и другая дорога. Через Нонава-Пасс. Правда, совсем плохая и почти заброшенная, но во время революции гринго все же удалось доставить по ней с побережья пару грузовиков с оружием. С тех пор, насколько я знаю, этой дорогой так никто больше и не воспользовался.
— Это уже что-то, — оживился Ван Хорн. — Если старик прав, там нас никто не будет искать.
— А как с бензином?
— У меня в баке двадцать пять галлонов, да еще пятьдесят в канистрах. Достаточно, чтобы добраться до побережья.
Я снова посмотрел на карту. Дорога, по которой предлагал ехать Тачо, проходила в милях пятнадцати от Гуилы. Мне ничего не оставалось делать, как соглашаться. Горную местность нам предстояло преодолеть по дороге, мало чем отличающейся от старой козьей тропы.
— В темноте по этой дороге ехать опасно. Не важно, будем ли мы ехать с зажженными фарами или нет, — заметил я.
— А что делать? Прижать свои зады к скамейке и ждать, когда сюда прибудут федералы? Будьте же разумным, Киф. Конечно, мы могли бы спрятать свои носы в какой-нибудь дыре и не высовываться. Могли бы рвануть напрямик через русла пересохших рек и ручьев. Поймите, у нас нет выбора. Так что давайте трогаться в путь.
Свернув карту и прихватив с собой нераскупоренную бутылку текилы, он вышел из комнаты.
— Он прав, задерживаться здесь не имеет никакого смысла, — сказал я Тачо.
Как только я повернулся, чтобы уйти, девушка схватила меня за руку. По ее горящим глазам было видно, что она хочет мне что-то сказать. Мимические мышцы ее лица усиленно работали. Но напрасно Виктория отчаянно шевелила губами: с них не слетело ни единого звука.
— В чем дело? — резко спросил я.
— Думаю, что она хочет с вами, сеньор, — пояснил за нее Тачо.
Девушка яростно закивала. Я взял ее за плечи и встряхнул.
— Не глупи. Куда ты поедешь? Что я с тобой буду делать? Мне самому нужно спасаться.
Она еще сильнее сжала мою руку. В ее глазах застыла мольба. Я решительно покачал головой:
— Нет, ни за что.
Я так и не понял, что вдруг произошло с Викторией. Возможно, она потеряла всякую надежду, а может быть, даже нечто более важное и необходимое в жизни. Она отвернулась от меня. Плечи ее печально поникли.
— Она ведь, как и вы, сеньор, тоже в смертельной опасности, — заметил Тачо. — Для своих лет она повидала много плохого. На ее долю выпало слишком много горя. Семья Балбуенас была очень известна в этих местах. Отец Виктории был аристократом, но совершил грех, непростительный для человека такого благородного сословия. Он взял в жены индианку. Более того, из племени яаки. Женщину из Страны Прохладной Реки, лежащей по ту сторону горного хребта. Родня отца так его и не простила.
— И у девушки никого нет?
— Здесь нет, сеньор. Но там, за горами, живут родственники ее матери.
— Ну хорошо, — сказал я Виктории, решившись покориться судьбе. — Даю тебе пару минут на сборы.
Она, повернув голову, бросила на меня быстрый взгляд и мгновенно скрылась за кухонной дверью.
— Иногда Господь все же снисходит на землю, сеньор, — облегченно сказал Тачо.
— Правда, не очень часто, насколько я знаю. А что будет с тобой, когда придут федералы?
— А что я? Сторонний наблюдатель, с которым грубо обращались, сеньор, — грустно ответил он, пожав плечами. — А кроме того, куда мне, старому человеку, податься?
Раздался нетерпеливый гудок «мерседеса», и сразу же из кухни, сжимая в руках небольшой узелок, вышла Виктория. Ее плечи покрывал толстый шерстяной платок. Я легонько подтолкнул девушку к выходу.
— Пожалуйста, присмотрите за ней, — попросил меня Тачо. — Теперь ее судьба в ваших руках, сеньор.
Мне стало не по себе от одной мысли, что на меня вновь легла ответственность за жизнь другого человека, но изменить что-либо было слишком поздно.
Подойдя к «мерседесу», я взял из рук Виктории узелок и закинул его на заднее сиденье.
— Мы что, в игрушки собираемся играть? — резко спросил Ван Хорн.
— Девушка едет с нами, — твердо сказал я. — И никаких споров.
— Только через мой труп.
— Это можно устроить, — спокойно заметил я.
В тот момент могло произойти что угодно, так как я уже взялся за приклад своего «энфилда». На мое удивление, священник капитулировал.
— Ладно. Ради всего святого, скорее сажай ее в машину, и давайте отсюда сматываться. А башку тебе продырявить я успею и позже.
Я посадил девушку на заднее сиденье, а сам сел рядом с Ван Хорном. Священник нажал на газ, и мы тронулись в путь.
Первые пятнадцать миль дороги, ведущей в Гуилу, мы преодолели без каких- либо проблем. На это у нас ушло около получаса. Совсем неплохо, если учесть скверное состояние дороги и кромешную тьму, в которой нам приходилось передвигаться.
Наши беды начались с того места, где нам предстояло свернуть с основной дороги. Сначала пришлось потратить полчаса на то, чтобы отыскать поворот на ту самую дорогу, о которой говорил Тачо. Как только мы на нее съехали, я понял, что основные трудности ждут нас впереди.
Даже при свете автомобильных фар видимость здесь была практически нулевой. С большой осторожностью мы медленно, со скоростью не более десяти миль в час, продвигались вперед, продираясь сквозь густые заросли колючих кустарников и кактусов. Если бы не быстрая реакция Ван Хорна, мы дважды могли бы оказаться на дне высохшей речушки.
В конце концов священник затормозил, отключил двигатель и погасил фары.
— Да, ты был прав. Я даже не уверен, не заблудились ли мы. Продолжим путь, как только рассветет.
Я взглянул на девушку, сидевшую сзади.
— Как ты? Все нормально?
В ответ она слегка коснулась моей руки.
— Могу ли я теперь спросить, что тебя заставило взять ее с собой? Неужели без этого нельзя было обойтись? — недовольно произнес Ван Хорн.
— Федералы по очереди надругались бы над ней.
— Если не в Гуэрте, так где-нибудь еще с ней все равно это произойдет, — заметил он. — Какой же смысл брать ее с собой?
— По ту сторону гор живут родственники ее матери. Они примут ее и позаботятся о ее судьбе. У племени яаки сильно развиты родственные чувства. Они ее не отвергнут.
С зажженной спичкой в руке Ван Хорн повернулся и с удивлением посмотрел на меня.
— Так ты говоришь, что она яаки?
— Нет, ее мать. А отец принадлежал к очень знатному роду и был одним из крупнейших землевладельцев.
— Сын мой, в этом что-то есть. В ней течет кровь индейцев. Яаки ничем не хуже апачей, поверь мне. В первую же ночь, если ты не угодишь ей в постели, для нее не составит труда взять нож и оскопить тебя.
— Это мои проблемы, не ваши, святой отец.
— Раз уж мы вместе, это касается нас обоих. Как только переедем горы, мы сразу же ее высадим. Понял?
— Там посмотрим.
