— А там где сварка?
— А там особой важности объект, да. Там за 'Маршалом' как раз таратайки укрепляют. Вплоть до 'антиморфа'. Серьезно все.
— А у нашей барбухайки какой уровень защиты?
Водила смеется: 'У нас второй — от бодрячков. Морфа тоже задержит, хотя не всякого. Тут недавно пацаны такого завалили, весом кило под двести. Правда, медленный был, но патронов извели. Пока утих — все в гильзах вокруг было. Так что если вашей команде нужна таратайка — я вас сведу с нужными людьми, все серьезно. Да. И машину тут у наших можно купить, без пробега считай и бронирование любое — вот некоторые есть — так противопулевое просят.
— И делаете?
— Вопрос! Конечно, делаем. А вы чем занимаетесь — слыхал, стоматологов везем в двадцатую?
— Не, стоматолог у нас одна — та, которая в красном костюме.
— Так что, двадцатку не запускают что ли?
— Не, забираем материалы — и работать в Кронштадте будут. А что у вас тут электричество есть?
— Да. Бывает. Не у всех, не всегда, но бывает. Черт, а что с двадцаткой — все — капец? Нам что в Кронштадт кататься надо будет?
— Пока да. Если воду с электричеством тут опять наладят — тогда возможно и заново откроют.
— Печально, да.
— А вы ловко сориентировались — гляди — ка и машины укрепляете и торговать взялись…
— Так тут авторазборка здоровенная всегда была — машины разбирали на запчасти и утиль. А жилые дома — вона где. Ясно, кто выжил, чесанули в промзону, да в порт. А куда еще денешься? Ну а авто если без защиты — то много не поездишь, уроют мигом. Мутантов этих тут много.
— Сам видел?
— Ну, дык. Еле ноги унес. А ты видал?
— Конечно. Мы их сдаем обычно в некролабораторию. В среднем получается порядка 5–6 в неделю. Но не всех удается вывезти — тех снимаем просто, на видео.
Парень недоверчиво косится на меня. Потом смешливо фыркает и продолжает экскурсию. Не поверил. Ну и ладно, мне с ним не детей крестить, не невест венчать, не старух отпевать. Да и вообще-то морфов кладут либо Серега, либо снайпера, так что мне особенно хвастать нечем.
— Раз ты такой знающий — это правда, что в Стрельне была банда людоедов-ментов?
— Была. Только там не одни менты были, сбродная была компания.
— Хренасе! Ловко у них вышло!
— Чего ловкого? Это что хорошее создать — долго нужно возиться. А нагадить эпично — куда проще. Проще простого. Опять же сужу по опыту. Хорошим людям объединиться — трудно. Всякая мразь собирается в банду — моментально. Да, и базу организовали вовсе не людоеды. Людоеды просто перехватили власть на базе. Присвоить сделанное другими — куда проще, чем создавать самому.
— Эт точно. Мы приехали — заявляет шофер.
Останавливаю поток красноречия и гляжу в щелочку. Вроде как стоим во дворике, который образовали три типовых здания — взрослой поликлиники, детской (у нее в отличие от взрослой пандусы для колясок) и — та которая прямо перед нами — явно прибежище зубоболящих. Уже знакомые тихие хлопки — чистильщики начали работу. Мне пока команды вылезать не было. Сидю, смотрю на кирпичную стенку с целыми окнами. Вопрос водителя как-то всколыхнул прошлые мысли. Про человека разумного, как нас с какого-то переляку называют ученые люди. При этом никого не смущает, что разумный человек львиную долю славы отдает убийству себе подобных. Чем больше поубивал — тем слава круче. Для того чтобы зачать человека — нужно время. Чтобы выносить и родить — опять же время. Вырастить и воспитать — еще больше времени. Убить человека — дело одной секунды. Но материнство — давно уже не в почете, а вот всяких садюг-маньяков — и в кино и в книгах и где только не живописуют… Разумный человек, как же.
'Длинное ухо' выдает: 'Чисто! К машинам!' Ну, отлично, можно выскочить из этой кабины — скороварки на свежий воздух. Здорово!
Первая тройка уже возится у невзрачных дверей — явно боковой вход, не парадный. Над парадным в таких поликлиниках такое дурацкое круглое окно здоровенное зачем-то советские архитекторы сделали.
Странно, что я как будто слышу музыку. Вроде как кто-то наяривает неподалеку что-то из так называемого с какого-то бодуна 'шансона'. Я-то по простоте душевной всегда считал, что шансон — это Азнавур или там Брэль, а не обычный блатняк 'тынц-тынц-тынц', ан видно нет. Где тот Азнавур? А 'тюрьма мой дом родной, сидеть мне бедному еще, а дамы ходют где-то там' — вот оно. С надрывом, все как надо. Интересно — район как вымерший, судя по выстрелам тут — около ТРЕХ медицинских учреждений всего было шесть зомби. Очень странно, тем более что тут и неотложная помощь явно была — вон стоит расквашенный микроавтобус характерной расцветки с оторванной дверцей. Непонятно. И ведь когда ехали — тоже зомби, считай, не видели — куда подевались-то?
Мне машут рукой — пора входить, дверь нараспашку и первая тройка уже в поликлинике.
Ишь, резвые какие, обычно-то они в бронетранспортере сидят, а тут видно решили размяться. Мы шустро следуем за ними. За невзрачными дверями — площадка, наверх уходит лестница, ту же вход в лифт и — как положено таким поликлиникам — полуподвальный этаж.
Непривычно тихо и чисто. Первое учреждение, в котором все так спокойно, словно просто выходной день. Первая тройка уже выкатилась выше этажом, контролирует площадку. Все чисто и там. Под прикрытием третьей и четвертой идем с работавшей тут стоматологиней. Удивляется тому, что мы так удивляемся. Ну да она же в город не таскается, да и в поликлинике Кронштадта она стала работать, когда там уже все выдраили и чуть ли не пулевые отметины на стенках заштукатурили. С планировкой поликлиники разбираемся быстро — мне точно в такой же зубья сверлили. Только в этой и впрямь магазинчик — прямо в холле первого этажа. Электричества и в помине нет, но тут так устроено, что в центре поликлиники на втором этаже — внутренний дворик и там установлены световые фонари — через них достаточно попадает отраженных от внутренних стен солнечных лучей, потому видно все неплохо. Магазинчик — как раз за находящейся в центре холла регистратурой, несколько ступенек вниз — и вуаля, двери открываются. Подсвечивая фонариком стоматологиня проходит туда-обратно, после чего на минутку задумывается и решительно говорит: 'Отсюда выносим все. Подчистую'.
Я успеваю шепнуть майору, что и стоящий в холле аптечный киоск стоит вымести тоже. Слышавший это Ильяс ухмыляется, очевидно вспоминая, как проходила наша с ним встреча в моей поликлинике.
Дальше наши ребята и пара шоферов начинают играть в 'Варкрафт', как называет процесс погрузки Саша. Дескать, там работяги тоже тягают без передышки всякое нужное — точь в точь как мы — тупо бесконечно и целеустремленно.
Мы со стоматологиней и Надеждой обходим кабинеты первого этажа, собирая в картонные коробки то, что нужно для вывоза. По всему видно, что наша проводница очень бы хотела не тянуть все из поликлиники, а начать работать здесь на всем готовом, но это невозможно — нет воды, нет электричества, да и безопасности тоже вообще-то нет. Совершенно неожиданно — сворачивая за угол, видим там бородатого человека. Я чуть не бросаю коробку на пол, но Надя уже держит мужика под прицелом и звонко требует, чтобы он сказал что-нибудь.
— Что-нибудь — растерянно отзывается мужик, опасливо глядя на пистолет, направленный ему в лоб.
Похоже, что это охранник. Я делаю такой смелый вывод на основании многих признаков — росте, весе, бороде и, конечно же, форменной черной одежде с надписью 'охрана'.
После пяти минут разговора выясняется следующее — он дежурил в день этого безобразия, сменщик не явился, сторожа тоже, а отдежурившая свое ночная тетка-сторожиха убежала, вот остался один. Вечером собрался было идти домой — но тут такое вокруг творилось, что забоялся, да и с поликлиникой непонятно что делать было. До начальства было не дозвониться. Бросать все и уходить — нехорошо как-то, тем более жил один, дома никто не ждал. Сначала решил покараулить поликлинику 'на всякий случай', потом просто
