Джек Хиггинс
Тысяча ликов ночи
Матери и отцу...
Глава 1
Они выпустили Марлоу из тюрьмы Уондсуорт промозглым сентябрьским утром, вскоре после восьми утра. Когда перед ним открылись ворота, он слегка задержался, прежде чем шагнуть на свободу, и дежурный охранник подтолкнул его в спину.
– До скорого! – цинично бросил он.
– В аду увидимся, – огрызнулся через плечо Марлоу.
И пошел вниз по главной улице, угрожающе большой, с плечами, выпирающими из-под тесного дешевого плаща, который ему выдали в заключении. Он немного задержался на углу, рассматривая утреннюю улицу, порывы ветра бросали ему в лицо холодные брызги дождя. На противоположной стороне он увидел бар-закусочную. Марлоу немного помедлил, нащупывая в кармане мелочь, но потом все-таки решился и пересек улицу, по которой двигались редкие автомобили.
Когда Марлоу открыл дверь бара, в тишине звякнул колокольчик. Внутри никого не было. Он сел у стойки на один из высоких стульев и стал ждать. Немного времени спустя из задней двери показался седой мужчина. Он посмотрел на Марлоу поверх старомодных очков в стальной оправе, и его лицо расплылось в медленной улыбке.
– Что ты хотел, сынок? – осведомился старик.
Пальцы Марлоу судорожно сжали монеты, и он словно онемел, а потом, обретя дар речи, попросил:
– Дайте мне пачку сигарет.
Старик уже потянулся за ними. Марлоу уставился на пачку, потом быстро открыл ее и вытащил сигарету. В руках старика вспыхнула спичка, Марлоу наклонился вперед, чтобы прикурить. Сильно затянувшись, он с глубоким вздохом выпустил струю дыма.
Хозяин понимающе крякнул и налил из помятого металлического чайника кружку крепкого кофе. Потом плеснул туда молока и подвинул кружку через прилавок. Марлоу начал было шарить в кармане, но старик улыбнулся и протестующе поднял руку:
– Это тебе в честь выхода оттуда.
Они внимательно посмотрели друг на друга, потом Марлоу рассмеялся:
– Как вы догадались?
Старик оперся на стойку и пожал плечами:
– Я держу это заведение вот уже двадцать лет. И почти каждый день кто-то идет по той вон стороне, затем останавливается на углу. А потом они замечают мой бар и бросаются прямо сюда за пачкой сигарет.
– Но вы не осуждаете их за это, верно? – улыбнулся Марлоу. Он отпил кофе и с наслаждением вздохнул. – До чего же вкусно! После того как целых пять лет я пил ихние помои, успел забыть, что такое настоящий кофе.
Старик кивнул и тихо сказал:
– Это большой срок. Все может сильно измениться за пять лет.
Марлоу посмотрел в окно.
– Вы чертовски правы. Вот я смотрел на автомобили. Они выглядят как-то по-иному, чем прежде, даже одежда у людей стала другой.
– Да, все изменилось, – подтвердил старик. – И сами люди теперь тоже иные.
Марлоу горько рассмеялся и допил кофе.
– А мы сами разве нет? – сказал он. – Все меняется. Все.
– Еще кофе? – мягко спросил старик.
Марлоу отрицательно покачал головой и встал.
– Нет, мне пора идти.
Старик достал тряпку и тщательно вытер стойку.
– А куда ты пойдешь, сынок? В общество помощи заключенным?
Марлоу коротко рассмеялся, и в его холодных серых глазах блеснула веселая искорка.
– А вот теперь я задам вопрос вам. Разве я похож на такого идиота, который обратится за помощью к тем людям?
Старик вздохнул и отрицательно покачал головой.
– Нет, – печально сказал он. – Ты выглядишь как человек, который никогда никого ни о чем не попросит.
Марлоу довольно улыбнулся и закурил другую сигарету.
– Вот это верно, отец. Тогда никому и ничего не будешь должен. Еще увидимся! Пока!
– Надеюсь, что нет.
Марлоу снова улыбнулся.
– О'кей, отец! Отплачу тебе добром за добро.
Он закрыл за собой дверь и пошел по тротуару прочь от бара.
Дождь еще больше усилился и сек по асфальту длинными струями. Дешевый плащ Марлоу промок за несколько секунд, он выругался и поспешил под навес автобусной остановки. Движение было редким, если не считать немногих машин и грузовиков, и улица казалась пустынной. Но как только Марлоу подошел к навесу, прямо перед ним остановился, подъехав к обочине тротуара, большой черный лимузин.
– Хэлло, Хью! – послышался из машины голос. – А мы тебя давненько поджидаем.
Марлоу тут же остановился. Кожа натянулась на его выступающих скулах, но внешне он ничем не выдал своих чувств. Он приблизился к автомобилю и заглянул внутрь.
– Хэлло, ты, ублюдок! – крикнул он мужчине, сидевшему за рулем.
– Осторожней, Марлоу, – послышался грубый голос с заднего сиденья. – Ты не должен так говорить с мистером Фолкнером.
Тот, кто произнес эти слова, был громадным детиной с грубыми чертами лица призового борца. Рядом с ним расположился жилистый человек, видимо, небольшого роста, с маленькими глазками, казавшимися на его бледном лице просверленными дырками.
Марлоу окинул их всех презрительным взглядом:
– Все та же старая компания. Ну и завоняет же в машине, когда вы снова закроете окно.
Огромный мужчина сделал было порывистое движение, но Фолкнер предостерегающе одернул его:
– Батчер!
Тот мгновенно утих, а Фолкнер продолжал:
– Да, прежняя старая компания, Хью, и не забывай, что ты все еще наш партнер.
Марлоу отрицательно покачал головой:
– Вы сами уже давно разрушили наше партнерство.
Фолкнер нахмурился:
– А я думаю, что нет, мой друг. У нас есть еще одно незаконченное дельце, которое надо уладить.
Марлоу холодно усмехнулся:
– Пять лет там, взаперти, сделали меня жадным, Фолкнер. Я еще не давал декларацию о своих доходах в этом году. – Он грубо рассмеялся. – И за какого идиота вы меня держите? Езжайте себе, не лезьте в мои дела. И вообще постарайтесь держаться подальше от меня!
Он выпрямился, но в этот момент задняя дверца машины приоткрылась, и оттуда к нему протянулась волосатая лапа. Он изо всех сил захлопнул дверцу, зажав эту руку так, что у открывавшего из-под ногтей выступила кровь. Батчер издал ужасный вопль, а Марлоу наклонился к окошку машины.
– Это вам за то, что бросили меня в беде в ту ночь, когда мы проворачивали бирмингемское дельце, – сказал он.
Он плюнул Батчеру прямо в лицо, повернулся и пошел прочь.
Потом быстро свернул в узкий переулок с неровным тротуаром. Позади него раздались хлопки закрываемых дверей машины и тяжелый топот ног. Марлоу, бросив торопливый взгляд через плечо, увидел, как невысокий мужчина вынырнул из-за угла, в его руке блеснула сталь. За ним неуклюже двигался Батчер, изрыгая проклятия и обертывая носовой платок вокруг кисти правой руки.
