Поэзия Латинской Америки

Либо залог счастливый, что в грядущем
Тебя от бед великих сохранит.
Земля подобна цирку в Древнем Риме.
У каждой колыбели на стене
Невидимый доспех ждет человека.
Пороки там сверкают, как кинжалы,
И ранят тех, кто в руки их возьмет.
И, как стальные чистые щиты,
Блистают добродетели. Арена,
Огромная арена наша жизнь,
А люди — гладиаторы-рабы.
И те народы и цари, что выше,
Могущественней нас, взирают молча
На смертный бой, который мы ведем.
Они глядят на нас. Тому, кто в схватке
Опустят щит и в сторону отбросит
Иль о пощаде взмолится и грудь
Трусливую и рабскую подставит
Услужливо под вражеский клинок,
Тому неумолимые весталки
С высоких каменных своих скамей
Объявят приговор: «Pollice verso!»
И нож вонзится в грудь до рукоятки
И слабого бойца прибьет к арене.

Ярмо и звезда Перевод П. Глушко

Родился я во тьме, я мать сказала:
«Цветок моих глубин, Властитель добрый.
Итог и отблеск — мой и Мирозданья,
Ребенок-рыбка в облике орла,
Коня и человека, с болью в сердце
Я подношу тебе два знака жизни,
Свой знак ты должен выбрать. Вот ярмо —
Кто изберет его, тот насладится:
Покорный вол на службе у сеньоров
Спит на соломе теплой и вкушает
Обильные корма. А это, видишь,
О тайна, мной рожденная, как пик,
Горой рожденный, это знак второй,
Он озаряет, но и убивает, —
Звезда, источник света. Грешник в страхе
Бежит от звездоносца, и, однако,
Сам звездоносец в жизни одинок,
Как будто он чудовищно преступен.
Но человек, удел вода избравший,
Становится скотом — в нем разум гаснет,
И должен мир творить свой путь сначала.
А тот, кто в руки взял звезду бесстрашно, —
Творит, растет!
Когда из чаши тела
Он выплеснется, как вино живое,
И собственное тело, словно яство,
С улыбкой скорбной на пиру кровавом
Подарит людям и отдаст священный
Свой голос ветрам Севера и Юга,—
Звезда в сиянье облачит его,
И воздух над землею просветлеет,
И он, не знавший страха перед жизнью,
Во мгле взойдет на новую ступень».

И я воскликнул: «Дайте мне ярмо, —
Встав на него, я выше подниму
Звезду, что озаряет, убивая…»

Любовь большого города Перевод В. Столбова

Кузнечный горн и скорость — наше время!
Несется голос с быстротою света.
И молния в высоком шпиле тонет,
Словно корабль в бездонном океане,
И человек на легком аппарате,
Как окрыленный, рассекает воздух.
Лишенная и тайны и величья,
Любовь, едва родившись, умирает
От пресыщенья. Город — это клетка,
Вместилище голубок умерщвленных
И алчных ловчих. Если бы разверзлись
Людские груди и распалась плоть,
То там внутри открылось бы не сердце,
А сморщенный, засохший чернослив.

Здесь любят на ходу, на улицах, в пыли