выступал за мир путем переговоров, что резко противоречило курсу Констанция на жесткую конфронтацию. Затем Констанций сумел извлечь политический капитал из своих прежних успехов в борьбе с Константином и Геронтием, чтобы воздать «по справедливости» главному врагу Стилихона Олимпию — ему отрезали уши, а затем, как и Евсевия, забили насмерть на глазах у императора.
Взлет Констанция к вершинам власти основывался, кроме того, наловких политических маневрах. К концу 411 г. с помощью казни Аллобиха и военных успехов в борьбе с узурпаторами он укрепил свое политическое положение. Но оставался один сильный соперник — Гераклиан, командующий войсками в Северной Африке. Преданный Гераклиан оказал поддержку Гонорию в самые трудные дни 409–410 гг., когда он привел резервы из Африки, чтобы обеспечить лояльность италийской армии. В 412 г. его должным образом вознаградили, назначив консулом-десигнатом на следующий год — высшая почесть после императорского пурпура. Однако Гераклиан был давним союзником Олимпия — утверждали, что он лично казнил Стилихона. Это могло быть исходной причиной раздора между двумя восходящими на полководческом небосклоне Запада звездами, однако успех Констанция лежал в совершенно иной плоскости. Дарование Гераклиану консульства раньше, чем Констанцию, который имел куда больше заслуг, показывает, что император пытался утешить того, кто защитил его от опасности. Но африканский командующий не утешился, и весной 413 г., когда Констанций предпринимал усилия по разгрому узурпатора Иовина, он привел армию в Италию. В источниках Гераклиан обвиняется в стремлении к захвату императорской власти, однако он, возможно, хотел лишить Констанция влияния на Гонория. В любом случае его постигла неудача. Один из полководцев Констанция разбил его армию, а самого Гераклиана по возвращении в Карфаген{260} убили двое агентов Констанция.
Господствующее положение Констанция основывалось на сочетании блистательных побед, неотразимых ударов в спину и немного поколачивания дубинками. Со смертью Гераклиана все его влиятельные соперники оказались устранены. Но и последующие этапы его карьеры не оказались легкими. Фотий сохранил для нас рассказ о его браке с Плацидией:
«Когда император Гонорий получил консульство в одиннадцатый раз, а Констанций во второй [417 г.], они решили дело с браком Плацидии. Она упорно не соглашалась на него и возбудила против Констанция всех своих слуг. Тем не менее вдень вступления своего в консульство император Гонорий, ее брат, насильно взял ее за руку и вручил Констанцию. Брак был отпразднован роскошным образом»{261}.
Некоторые предполагают, что она до сих пор любила Атаульфа, ее почившего мужа-гота, но Плацидия, очевидно, отнюдь не желала, чтобы ее использовали как заложницу в играх, сильно напоминавших ситуацию, которая позволила Стилихону выдать замуж двух дочерей подряд за Гонория. В то время как Гонорию была явно по душе передача Констанцию той власти, которой обладал Стилихон, его сестре это нравилось гораздо меньше{262}.
Таким образом, путь Констанция к вершинам власти отнюдь не был легким. Ему приходилось бороться за каждый дюйм на этом пути; даже обретение им пурпура встретило оппозицию в Константинополе, и даже высшие политические круги Запада вряд ли отнеслись к этому спокойно. Женитьба на Плацидии сделала Констанция неуязвимым для соперников, но к власти он пришел, оставив за собой гору трупов. На момент его смерти в 421 г. все обладатели высших должностей являлись креатурами Констанция, а сам он находился в центре их политических расчетов (включая тех, кто вынашивал планы его смещения). Как в большинстве однопартийных государств, кронпринцев не было — Констанций позаботился об этом. Гонорий не имел способностей к политике, так что ею занимались подчиненные, занимавшие свои места в соответствии с новой негласной иерархией, которую учредил Констанций. Результатом стал политический хаос, продолжавшийся более десяти лет вплоть до середины 430-х гг., когда наконец восстановилась видимость порядка.
После Констанция: борьба за власть
Первый раунд борьбы оказался достаточно коротким — он продолжался от смерти Констанция до смерти Гонория, последовавшей менее чем через два года, 15 августа 423 г. В тот момент смысл игры по- прежнему заключался в завоевании и сохранении доверия властелина. Первенство в этом смысле принадлежало его сестре, которая имела то преимущество, что обладавший ею обретал императорский пурпур, а она становилась августой, когда ее муж — августом. Ей приходилось защищать как собственные интересы, так и ее сына от Констанция — Валентиниана, предполагаемого наследника трона. Однако он отнюдь не получал его автоматически. Система наследования, как мы видели в главе третьей, обычно основывалась на династическом принципе, но лишь в том случае, если существовал подходящий наследник, такой, который мог опереться на всеобщее согласие. Например, Варрониан, маленький сын императора Иовиана, исчез без следа после смерти своего отца, поскольку не оказалось никого, кто счел бы выгодным для себя защитить его претензии. Поэтому Плацидия ловко пристроилась к своему брату — до такой степени тесно, что Олимпиодор доносит до нас дыхание скандала, носившегося в воздухе:
«Расположение Гонория к собственной сестре после смерти ее мужа Констанция стало таково, что их безмерная любовь и частые поцелуи в уста внушили многим постыдные подозрения. Такая же затем родилась у них вражда друг к другу стараниями Спадусы и Элпидии (она была кормилицей Плацидии), которым она многое предоставила. Этим женщинам помогал и куратор Плацидии Леонтий, так что в Равенне начались частые раздоры (Плацидию окружало множество варваров, что получилось из-за ее союза с Атаульфом и брака с Констанцием), сопровождавшиеся побоищем обеих сторон. В конце концов эта самая вражда и ненависть, равная прежней любви, привели к тому, что Плацидия, осиленная братом, была сослана вместе со своими детьми в Византий» (fr. 38).
К несчастью, здесь мы зависим от краткого изложения рассказа Олимпиодора у Фотия, поэтому не вполне ясно, кто чью сторону занимал. «Спадуса» — по-видимому, ошибка вместо «Падусии», жены армейского командира по имени Феликс{263}. Мы также знаем, что и другой видный военачальник, Кастин, был замешан в этом деле. Во фрагменте далее рассказывается о третьем командире, Бонифации, преемнике Гераклиана в Африке, сохранявшем лояльность Плацидии в трудные для нее времена. По крайней мере общие контуры ясны: Плацидия пыталась защитить позиции своего семейства, монополизируя привязанность брата, и небезуспешно искала поддержку в среде военных. Но возобладали интересы иных группировок, которые сумели отдалить друг от друга брата и сестру. В результате в конце 422 г. Плацидия отправилась в изгнание в Константинополь.
Интриги продолжались и в ее отсутствие, но они приостановились со смертью Гонория, случившейся за несколько дней до его тридцать девятого дня рождения. Все прежние ставки теперь потеряли силу, и на Западе начался второй раунд борьбы за власть.
После того как Плацидию с Валентинианом отправили на Восток, явных кандидатов на престол не было. Многие весьма одаренные сановники, выдвинувшиеся благодаря Констанцию, претендовали на него. В итоге через несколько месяцев власть захватил главный нотарий Иоанн. После того как он обеспечил себе необходимую поддержку военных и бюрократических верхов, 20 ноября его провозгласили августом. Находившийся в Африке Бонифаций держался в стороне. Наиболее влиятельным сторонником Иоанна был военачальник Кастин, который, как мы видели, был замешан в дворцовых интригах накануне смерти Гонория. Режим располагал еще одним важным приверженцем из числа военных в лице Аэция, который занимал видный пост смотрителя дворца (cura palatii). Аэций впервые выдвинулся, когда еще совсем молодым его дважды (до и после 410 г.) отправляли в качестве заложника к союзникам-варварам. Он провел у готов Алариха три года (405–408 гг.), а затем столько же — у гуннов (возможно, в 411–414 гг.). Как мы увидим, второе имело свои последствия.
В условиях раскола военной верхушки Запада ключевым фактором становилась позиция восточного двора Феодосия II. Иоанн сразу отправил посольство с предложением признать его, но послов приняли весьма недружелюбно и отправили в изгнание в Причерноморье. Мы не знаем, до чего дошли дебаты, но Феодосий и его советники, ободренные, по-видимому, тем, что Бонифаций отказался отдать Северную Африку под власть Иоанна, в конце концов решили отправить экспедиционный корпус в Равенну, чтобы защитить династический принцип и поддержать претензии своего кузена — Валентиниана. Поэтому
