и когда она замуж удачно выскочила, хоть и намного позже Полины, и когда у мужа дела в гору пошли. По заграницам ездили, ни в чем себе не отказывали, а у Полины – то еще семейство: муж-алкаш, сынок – такой же, как папаша, и дочка, которая все от мужика к мужику перескакивает, но периодически возвращается к матери и подбрасывает ей детей. Короче, никакой жизни нет. В общем-то, можно только пожалеть Полинку – не зря она такая злая ходит!
– А Ольга родне, значит, не помогала?
– А кому помогать-то – здоровенным лбам, что ли, на которых пахать можно? Вы уж меня простите, но я в этом Олю полностью поддерживала! Она, конечно, поначалу подбрасывала сестре кое-что, но потом перестала, так как видела, на что уходят ее деньги – на выпивку шурину и племяннику в основном.
– Давайте-ка вернемся к той девушке, Ане. Что там все-таки случилось, раз ей пришлось уйти?
– Вот чего не знаю, того не знаю, – задумчиво покачала головой Екатерина Анатольевна. – Знаю только, что она как-то очень спешно собрала вещи и убежала, вся в слезах, между прочим. Я пыталась с ней поговорить, но Анечка, видимо, находилась не в том состоянии.
– А у вас случайно нет ее адреса?
– Да что вы, какой адрес – она ведь приезжая! А вот номер мобильного, по-моему, где-то должен был сохраниться.
Она встала и вышла в коридор. Вернувшись через несколько минут, женщина протянула Агнии листок бумаги с нацарапанным на нем номером.
– Я только не уверена, это цифра «три» или «восемь»...
– Ничего, я разберусь, спасибо, – сказала Агния, сворачивая листок и пряча его в карман пиджака.
– А знаете что, – сказала вдруг Абрамова, – я тут еще кое-что вспомнила! Все думала, что же мне мешает поверить в самоубийство Ольги – и, надо же, додумалась-таки!
– Вы о чем, простите?
– Она как-то обмолвилась, что нашла альтернативный способ лечения от своей болезни.
– В самом деле? Нетрадиционная медицина?
– Похоже на то. Она даже показывала мне какой-то буклетик, но я, понимаете, внимания особо не обратила, потому что мне как-то ни к чему...
– Так она, выходит, от медицинской помощи отказалась?
– Да нет, не отказалась, просто сказала, что в перерывах между терапией можно попробовать и это – чем черт не шутит?
– И что, помогло?
– Да не знаю я, с тех пор мы с ней об этом не разговаривали, а потом Оля... Ну, сами знаете.
– Как вы думаете, а эта Аня, ее...
– Приживалка, – бесхитростно подсказала Екатерина Анатольевна.
– Она может знать, куда именно обратилась за помощью Ольга Жихарева?
– Понятия не имею. Мне кажется, нет, потому что она раньше ушла, но вам лучше самой с ней поговорить.
– Пожалуй, я так и сделаю.
Артем ожидал увидеть сломленную женщину, но, к собственному удивлению, встретил улыбающуюся девушку с румянцем во всю щеку. Узнав о цели визита, Ирина Воеводина выкатила глаза, и майор решил: либо ей надо давать кинопремию за лучшую женскую роль, либо она и в самом деле понятия не имела о происшедшем.
– Пашку... убили?! Да быть такого не может! – воскликнула Ирина, прикрыв рот ладошкой. – Кто?
– Если б мы знали, Ирина Вадимовна, то я бы к вам не наведался, – ответил Карпухин. – Может, впустите меня и побеседуем?
– Ой, простите, ради бога – конечно, входите!
Обстановка в квартире была небогатой, но вполне презентабельной – сразу видно, что хозяйка следит за жильем с любовью и заботой. Первым, что срисовал зоркий глаз Артема из всех окружающих предметов, оказалась пара тапочек, явно мужских.
– Ваш муж дома? – поинтересовался он наугад, одновременно поглаживая дружелюбного толстого и пушистого кота потрясающего персикового цвета с зелеными, как у русалки, глазами.
– Нет, – покачала головой Ирина. – Он в вечернюю смену сегодня.
Итак, Ирина Воеводина вовсе не мается в одиночестве, несмотря на трагедию, которая с ней произошла.
– Хотите чего-нибудь? Чаю там, кофе?
– С удовольствием – знаете, весь день на ногах!
Ирина умчалась на кухню, а Карпухин расслабился в кресле. На самом деле он только что поел и напился чаю в компании Трофименко, но майор всегда придерживался тезиса о том, что «клиента» необходимо расположить к себе, чтобы он почувствовал в следователе человека, а не просто робота с физиологическими функциями. За чашкой чая люди становятся более разговорчивыми, чем за столом в кабинете следователя, где сами стены кричат о том, что в хорошее место повесткой не вызывают.
Ирина появилась с небольшим деревянным подносом, на котором стояли две чашки с кипятком и блюдечко с конфетами. Банка растворимого кофе и несколько пакетиков чая лежали тут же.
– Так что же все-таки случилось с Павлом? – спросила Ирина, когда Артем сделал пару глотков кофе не самого лучшего качества.
– Его забили до смерти на подземной автостоянке, – не смягчая фактов, заявил он.
Молодая женщина зажмурилась – сто баллов за игру (если, конечно, предположить, что она на самом деле не искренна).
– Боже мой... Прямо не верится!
– Почему же не верится? Разве Павел не поступил с вами как скотина?
– Так вы в курсе? Ну конечно, иначе вы бы не пришли! Я что, подозреваемая?
– Это вряд ли, – усмехнулся Карпухин. – Если, конечно, у вас в шкафу не завалялся черный пояс по карате или медаль за победу на боксерском ринге! А ваш муж, случаем, спортом не увлекается?
– Увлекается – плаванием. И, кстати, он и знать не знает про тот случай с Пашкой – я ему ничего не рассказывала, и вы уж, пожалуйста, тоже не смейте!
Звучит убедительно, ничего не скажешь.
– Я, собственно, хотел бы услышать вашу версию истории, – сказал Артем.
– А что тут рассказывать? – вяло пожала плечами Ирина. – Наверное, все так, как вам рассказали. С кем вы, кстати, беседовали?
Майор назвал имя.
– А-а, тогда все правда.
– И вы, значит, зла на Дмитриева не затаили?
– Зла? Да я ненавидела его! Но потом... В общем, благодаря той истории я познакомилась с Лешей – он подвозил меня из женской консультации. Леша знает, что у меня не может быть детей, но ему все равно: есть дети от предыдущего брака, а общих, в конце концов, всегда можно из детского дома взять!
– То есть вы простили?
– А что толку злиться? Ничего не вернешь, надо продолжать жить!
– И это правильно. Честно говоря, меня интересуют не столько ваши отношения с Павлом, сколько его отношения с доктором Каном.
– С Каем-то? А что такое?
– Вы хорошо его знали?
– Ка... Погодите, только не говорите мне, что Кая тоже...
– Да нет, господь с вами – он жив-здоров!
– Ох, ну и... И почему же тогда он вас интересует?
– Они ведь с Дмитриевым не ладили, так?
– Это правда, не ладили: с самого начала, как Павел пришел к нам, между ними возникали трения. Но инициатором всегда являлся именно Пашка – характер у него отвратительный... был. Я-то, дура, ничего не замечала, все думала, что не мое это дело, мужики, дескать, сами разберутся.
– А до серьезных стычек не доходило?
