– Я не хотела, чтобы все так вышло… Я пыталась их остановить.
– Ты была рядом, когда ее насиловали.
– Я ничего не могла сделать… Господи, если бы можно было все исправить… – простонала Алена. Глаза ее, ослепленные ярким светом, слезились, она уже почти ничего не видела.
– Ты не можешь ничего исправить, – отчеканил незнакомец. – Но ты можешь ответить за то, что сделала.
И тут Алена услышала звук, от которого у нее перехватило дыхание. Это был легкий, быстрый скрежет железа о железо. В этом звуке было что-то фатальное и безысходное, словно это был негромкий голос смерти, которая прочищала горло перед тем, как заговорить в полную силу.
– Умоляю, простите меня! – хрипло крикнула Алена.
– Ты просишь прощения у меня?
– Эльза… – Голос Алены сорвался, и ей пришлось повторить имя той, чье лицо вот уже год преследовало ее в кошмарных снах. – Эльза умерла. Я не могу попросить у нее прощения.
– Ошибаешься. Она тебя слышит. И она тебя
Снова зарычала собака. И вновь Алена почувствовала легкое касание холодного воздуха, будто над ней пронеслась призрачная, смертная тень. Алена услышала странный стук и не сразу поняла, что это стучали ее собственные зубы.
Алена снова закрыла глаза. Она вдруг ощутила внутри себя пустоту, безграничную, черную, в которой гулко билось ее сердце. Пустота захватила ее всю, и внезапно ей стало все равно – будет она жить или умрет. В смерти нет ничего страшного. Страшным может быть только ожидание смерти.
– Умоляю… сделайте это поскорее, – пробормотала Алена.
– На это не надейся, – отозвался спокойный голос. – Для тебя я приготовил кое-что особенное. Когда Эльза разбилась, осколки костей вонзились ей в мозг. Я позволю тебе испытать нечто подобное. С этой болью ты проживешь еще два дня.
При этих словах Алена почувствовала страшную, удушливую тоску, словно ее положили в гроб и заколотили крышку гвоздями.
– Ты будешь жить еще два дня, – повторил незнакомец. – Жить, испытывая ужас и боль.
– Пожалуйста… Пожалуйста…
– Тебе пора замолчать. Мне придется зашить тебе рот, но сперва я усыплю тебя. Ненадолго, всего на часок. Когда ты проснешься, мы приступим к делу.
Слезы покатились из ослепших глаз Алены по щекам, стекли на шею.
– Меня найдут! – крикнула она. – Меня уже ищут!
– Ищут, – согласился мучитель. – Но вряд ли найдут. Спокойной ночи.
Ледяная маска опустилась ей на лицо.
5
Логинов выглядел совершенно спокойным. Аккуратно уложенные седые волосы, строгое, даже суровое лицо, словно высеченное из белого мрамора. Губы плотно сжаты, в глазах – спокойствие и холод. Костюм… красивее и дороже Мария, наверно, не видала. И сидит на Логинове этот великолепный костюм так, как он может сидеть только на манекене с совершенными пропорциями.
«Настоящий человек с обложки», – подумала Любимова, разглядывая депутата.
И все же было в этом строгом мраморном лице что-то такое, что не давало забыть – перед Марией сидит убитый горем отец. Что-то в прищуре глаз, в манере поджимать губы, в повороте красивой, аристократичной головы… Словно человечность, заточенная в самых темных и глубоких уголках души, нашла лазейки, чтобы незаметно выбраться наружу и придать мраморной маске живые черты.
Логинов и Маша были в кабинете не одни. За спиной у главы депутатской комиссии стоял коренастый брюнет в темных брюках и черном кашемировом свитере. Его звали Вениамин Андреевич Пак, и он был личным помощником Логинова. Именно Пак встречал Машу у дома, и именно он привел ее в этот шикарный кабинет со стенами, обшитыми ореховыми панелями.
– Значит, Алена сбежала из дома, воспользовавшись тайным выходом, который ведет из вашего кабинета за границы владения, – сказала Маша в продолжение разговора. – Раньше она когда-нибудь пользовалась этим коридором?
Логинов покачал головой:
– Нет.
– Откуда же она знала о его существовании?
– Понятия не имею. Вероятно, я сам ей когда-то о нем рассказывал.
– Вы сказали, что Алена опоила вас снотворным. Как ей это удалось?
– Думаю, она раздавила таблетки и высыпала получившийся порошок в бутылку с коньяком.
Логинов достал из кармана пиджака шелковый носовой платок и высморкался.
– Прошу прощения, – проговорил он дрогнувшим голосом.
«Командор дал слабину», – подумала Маша. А вслух спросила:
– Вы, конечно же, знаете, что произошло год назад?
– Год назад произошло много разных вещей. О чем конкретно вы спрашиваете?
– Ваша дочь и две ее подруги…
– Вы про ту девочку, которая выбросилась из окна?
– Да.
– Алена рассказывала мне обо всем. – Логинов убрал платок в карман пиджака и посмотрел на Марию спокойным, холодноватым взглядом. – Я не из тех, кто закрывает глаза на шалости детей.
– Шалости?
– Может быть, я не совсем удачно выразился, но вы поняли, о чем я говорю. Моя дочь – хорошая девочка. Она бы никогда не решилась на подобную мерзость, если бы не ее подруги. Распущенные, жестокие… Совсем не такие, как моя дочь.
– И все-таки в тот вечер они были вместе.
– Да. – Логинов чуть прищурился, отчего выражение лица его стало еще более жестким. – Алена совершила ошибку. Но она уже поплатилась за это. После того как Эльза Багирова выбросилась из окна, моя дочь заболела. Она два месяца провела в психиатрической клинике. А когда вышла – заявила, что хочет стать монашкой. – Логинов усмехнулся. – Моя дочь – монашка. Можете себе такое представить?
– С трудом, – сказала Мария.
– Еще около месяца я держал Алену под домашним арестом – пока психологи вправляли ей мозги и помогали избавиться от чувства вины.
– И как? – спросила Мария. – Лечение помогло?
– Не совсем. Но попыток уйти в монастырь она больше не делала, и на этом спасибо.
Он сделал помощнику знак. Пак, как верный слуга, понимающий хозяина без слов, быстро прошел к холодильнику, достал оттуда бутылку воды «Перье», открыл ее, наполнил стакан и протянул его Логинову.
Александр Васильевич сделал несколько глотков, вернул стакан Паку, посмотрел на Машу и сказал:
– Кто-то мстит за смерть Эльзы Багировой, верно?
– Такую версию мы рассматриваем.
– Но если так… разве не следует искать этого подонка среди родных и близких Эльзы Багировой?
– Из родных у нее остался только старший брат. Но у него есть алиби.
Глаза Логинова недобро замерцали. Он резко подался вперед и прорычал:
– Выбейте из него признания! Узнайте, где он прячет мою дочь! Неужели это так сложно?
– У нас нет никаких доказательств того, что он причастен к этому делу, – сказала Маша.
Несколько секунд Логинов пристально смотрел ей в глаза, потом усмехнулся и снова откинулся на спинку кресла.
– Ну, разумеется. На секунду я позабыл, как работают наши доблестные органы правопорядка.
– Александр Васильевич, мы делаем все возможное, чтобы найти вашу дочь.
Некоторое время он молчал, глядя куда-то вниз и, по всей вероятности, о чем-то размышляя, затем приподнял тяжелые веки и сухо произнес:
– Делайте то, что должны. Я тоже сделаю то, что должен.
