Они похитили секретный прибор. Прибор настолько мощный, что его разрушительная сила может отразиться на судьбе всего человечества.
— Похитили? — не поняла Далила. — Прибор? Вы не о барсуке с мышонком говорите?
— Э...
— Я знаю, что за свойства у этих предметов. Мама даже хотела подарить мне мышонка, когда я уезжала, но в последний момент передумала.
Блондин мысленно аплодировал себе — ай да везение, ай да Рудольф!
— Это очень важная информация для нас, спасибо. Я правильно понял, что вы согласны помочь нам?
— Значит, она согласилась?
— Как вы и говорили, шеф.
— Отлично. Можно приступать.
Наутро Лэйла и Викса сели на телефон и решили мучить его до тех пор, пока не свяжутся с родителями Виксы. Мы с Юсей не стали ждать, когда свершится это великое событие, и отправились на причал.
Грузин по-прежнему сибаритствовал, Глеб в машинном отделении о чем-то гулко переговаривался со Змеем, а Мезальянц изучал расписание рейсов местного международного аэропорта.
— Изучаете, куда бежать? — спросил я.
— От Конторы сбежать нельзя, можно только ненадолго отсрочить встречу, — мрачно ответил Иван Иванович. — Я смотрю, по каким дням ждать гостей.
— Сейчас погода нелетная, какие гости?
— Незваные. Вон, этих неудачников-кладоискателей никакие дожди не пугают, они как по часам сюда приезжают. А Контору даже цунами не остановит.
— А разве вы уже знаете, что мисс Тедди и мисс Козельски...
— И майор, и астроном, и вся эта цветная компания — все кладоискатели.
— Я бы съездил туда, в этот...
— Нан-Мадол, — подсказал Юся.
— Вы, как я погляжу, вполне вписались в местный бомонд, — хмыкнул Иван Иванович. — Глядите только, чтобы эти красавцы не стибрили у вас чего...
Что за человек, обязательно настроение испортить надо! Я решил обратиться за поддержкой к капитанам.
— А давайте в выходные в Нан-Мадол отправимся? — спросил я.
— Это что еще за хрень? — лениво спросил Боря.
— Это как раз по вашей части — окно в бесконечность.
— Не слушай его, — послышалось из машинного отделения. — Это груда камней, и никаких сокровищ там нет.
— Сокровищ? — оживился Грузин. — Каких сокровищ?
— Егор, я тебя убью, — пообещал Татарин, вынырнув наружу. — Чего человека баламутишь? Только-только приключаться закончили — и опять?
— Я не понял: почему вы говорите так, будто вас здесь только двое? — возмутился Грузин. — Почему вы меня не спрашиваете или вон Юрца?
Боря единственный из экипажа, кто называл Юсю Юрой и даже сам с ним разговаривал.
— А меня Егор спрашивал, — сказал Юся серьезно. — Он спросил: ты хочешь в Нан-Мадол?
— И что?
— А я сказал, что сокровищ там нет.
— Вот, слышал?! — обрадовался Глеб. — Я же говорил!
— Ты-то откуда знаешь? — обиделся Боря на Юсю.
— Я не знаю, — растерялся Юся. — Мне так кажется.
— Кажется ему, — проворчал Грузин. — Надо съездить и посмотреть на этот... как его там...
— Нан- Мадол, — напомнил я.
— Во-во. Глеб, у нас там чего с движком-то?
— Ничего, — пробурчал Глеб. — Некогда мне.
Татарин посмотрел на меня, постучал пальцем по лбу и скрылся в недрах катера. Мне этот жест показался мало того что непонятным, но даже и обидным. Чего я сделал-то? Поэтому я сразу спустился следом за Татариным.
— Чего ты дразнишься?
— «Це дразнисся-це дразнисся», — с кислой физиономией повторил Глеб. — Я, конечно, сам дурак, язык за зубами не сдержал. У Бори бзик — моментальное обогащение. Он раньше чемодан с долларами найти хотел, а еще раньше — государственную премию получить.
— За что?
— Да хоть за что, лишь бы много и сразу. Это мечта, она иррациональна. Он как-то узнал, что в Хабаровске старый дом есть, в котором клад. Так он его по бревну раскатал и на щепки изрубил, всю землю перекопал на два метра вглубь, весь отпуск извел, и хоть бы пятачок нашел. Вот не дай бог, загорится он этим вашим... тьфу, неважно... вот не дай бог. Он, чего доброго, катер на металлолом продаст. Ты этими своими штуковинами можешь клады искать?
— Не пробовал. Но, наверное, смог бы.
— Вот и походи там с ним на всякий пожарный. Ему бы горшочек золота найти — и успокоился бы. Наверное.
Видимо, глубина Бориного бзика и для Глеба еще не раскрылась во всей полноте.
— И что сейчас делать?
— Сейчас-то? — Глеб задумчиво поскреб подбородок. — Да ничего, наверное. Может, обойдется.
Но не обошлось. Боря уже развил бурную деятельность, задавшись целью во что бы то ни стало попасть в Нан-Мадол и посмотреть, что там за сокровища. Мезальянц посоветовал ему не заниматься ерундой. Глеб сердито сказал, что ему хабаровского рейда хватило. Он напомнил, что экипаж и без того живет в кредит, сугубо из доброго расположения хозяев, а оно может внезапно закончиться. Я попытался прибегнуть к доводам разума.
— Если там, — сказал я, — так давно занимаются поисками и до сих пор ничего не нашли, значит, там ничего нет.
— Это как раз понятно, — махнул рукой Боря. — Нашли сокровище, а говорить об этом никому не хотят, чтобы не делиться.
— Но там специальное снаряжение нужно, для подводных поисков.
— Не надо ничего, здесь дожди сплошняком, сплошная муть в воде, ничего не увидим все равно. Пошарим немного снаружи, не найдем ничего — и хрен с ним. Но чует мое сердце — не зря я сюда приехал, ох, не зря.
Мне тоже хотелось посмотреть этот таинственный Нан-Мадол. Не ради сокровищ, просто увидеть, чего в нем такого удивительного. Подумаешь, сокровища. Я точно знал, что под нами, на глубине примерно полутора тысяч метров, залегает обширный, хотя и неглубокий, пласт нефти, и если на месте причала поставить несколько буровых установок, то этой нефти хватит, чтобы Микронезия стала абсолютно независимой от США.
— А мы до мамы дозвонились! — послышалось издалека.
Вся команда «Ярославца» превратилась в слух. Из дома выскочила радостная Викса в одной ночнушке, она хохотала, скакала вдоль причала, и я всерьез опасался, что сейчас она поскользнется на мокрых досках и разобьет себе все, что можно разбить, а что нельзя — сломает.
— Хватит скакать, говори уже, — распорядился Грузин.
Связь работала отвратительно, однако Лэйле удалось поймать более или менее устойчивый канал. Сначала они позвонили домой к Виксе, но там никто не брал трубку. Я подумал, что немудрено — на Урале сейчас пять часов утра, выходной, все дрыхнут без задних ног. Но Виксу не проведешь, она стала набирать все известные номера и поймала маму на работе. Мама, конечно, чуть с ума не сошла от радости. Еще больше Виксина мама обалдела, узнав, откуда дочь звонит.
— Откуда?
— Понпеи, остров в Микронезии! — кричала Викса в трубку. — Мы здесь все: и Кругловы, и капитаны, и дядя Ваня.
— Кто?
— Дядя Ваня Мезальянц, он в конторе глубокого бурения работает! — радостно сообщила Викса. И тут же сменила пластинку: — Мама, я скучаю, я домой хочу!
— Чего ты ей сказала, повтори? — с напряженным лицом уточнил Мезальянц. Мне показалось, что он сейчас лопнет от злости.
— Не рычи на ребенка, — вступился за Виксу Боря.
Викса повторила то, что сказала маме.
Я понимал, чего Мезальянц так сердится. Наверняка Контора связала исчезновение его, наше с Юсей и Виксы и теперь отслеживает все контакты. А Викса легко и просто сдала наше местопребывание и даже прямым текстом сообщила, что мы заодно.
— А мама что говорит? — спросил Юся.
Вопросы материнской любви его очень интересовали.
Мама ничего не говорила, она только ревела в трубку да просила вернуться скорее. Викса обещала возвратиться, как только закончится сезон тайфунов, тоже немного поревела, но уже счастливая тем, что ее помнят и ни на кого не променяли.
— А ты чего ржешь? — посмотрела она на меня.
— Я-то? — переспросил я, пытаясь стереть с лица злорадную ухмылку. — Нет, ничего особенного.
— Тут сезон тайфунов длится с августа по декабрь, — выдал меня Глеб. — Надеюсь, мы свалим до его начала.
— Ну, мама же не знает, — растерялась Викса, которой, видимо, очень хотелось сказать маме что-то экзотичное.
Боря, конечно, сразу успокоил ее, что и сам не знал про такое безобразие, все не как у людей, и даже сезон тайфунов в совершенно неподходящее время.
Свиридов лукавил и с Первым, и с Мезальянцем. Старого сослуживца он представил директору как блестящего и эффективного профессионала, чуть ли не Джеймса Бонда, а перед Иваном выставил Первого эгоистичным самовлюбленным идиотом, который рвется к власти изо всех сил. Истина же была посередине, там, где находился сам Свиридов.
Первый, без сомнения, задержится наверху весьма надолго, такие кардиналы в отставку не уходят. Но пост в Совете Безопасности слишком мал для него, он пойдет дальше. А Свиридов — останется. И его задача была кормить Первого завтраками, создавая видимость работы. На самом деле Свиридов с большим трудом скрывал ликование, когда Первый обратился к нему неофициально и просил решить вопрос частным порядком. Раз неофициально — у Свиридова появился шанс столкнуть лбами двух упрямцев, а свою голову поберечь. Первый терпеть не может самоуправства, а Мезальянц — мелкопоместного барства. Иван обязательно взбрыкнет, в этом Свиридов не сомневался, равно как и в реакции Первого на предательство агента (хоть и работающего неофициально). Тем паче — четыре миллиона, которые агент попросил для дела, а сам свинтил.
Теперь Свиридов со спокойной душой пустил по следу своих людей, и они подтвердили
