– Я могу тебе что-нибудь предложить? – наконец спросила Шон.
Медленно выдохнув, Сьюзан покачала головой.
– Я просто посижу.
Выдвинув стул на солнце, она села, тяжело вздохнув. Она скорее почувствовала, чем услышала, как Шон встала позади нее. Сьюзан закрыла глаза. Нежные руки Шон мягко массировали ее плечи и шею, инстинктивно понимая, где напряжение.
Сьюзан наклонила голову вперед, и руки Шон скользнули ей в волосы. Глубокий стон Сьюзан заставил ускориться пульс Шон, она почувствовала желание. Она встряхнула головой и вернулась к плечам Сьюзан, мышцы которой расслаблялись под ее пальцами.
Было очень хорошо и так правильно. Совершенно незнакомые чувства охватили тело Сьюзан, ускоряя ее сердцебиение, пугая ее. Она прикрыла руки, стараясь спрятать мурашки от прикосновений Шон. Руки Шон вернулись на ее плечи, и она заставила себя расслабиться. Это был просто массаж, и ничего больше.
Когда Лиза открыла дверь, Сьюзан ожидала, что Шон отпрянет. Возможно, в этой мысли проявлялось ее чувство вины, но Шон последний раз дотронулась до плеч Сьюзан, а затем непринужденно вытащила второй стул на солнце для Лизы.
– Бесплатный массаж, – предложила она Лизе.
– Мне кажется, ты почти усыпила маму.
Сьюзан лениво повернула голову на бок, наконец, осмелившись взглянуть Шон в глаза.
– Спасибо, – тихо проговорила она.
– Пожалуйста, – она ухмыльнулась. – Кстати, я готовлю ланч.
Сьюзан рассмеялась.
– Ты собираешься готовить?
– Что смешного? – спросила Шон.
– А как на счет того, что ты не умеешь готовить?
– Ты не умеешь? – удивилась Лиза.
Шон бросила на нее сердитый взгляд.
– Я умею.
Она уверенно вышла с террасы, не оборачиваясь. Шон надеялась, что лазанья получится. Неделю назад она услышала объявление по радио. «Мы готовим. Вы разогреваете». Насколько это сложно? Засунуть в микроволновку на час, и можно есть.
В итоге, с ланчем ей немного помогли. Сьюзан настояла на чесночном хлебе, а Лиза на обеде на террасе. Вскоре столик был накрыт красно-белой шахматной скатертью, и Шон наблюдала, как Сьюзан умело расставляет тарелки, раскладывает салфетки и приборы. Затем они поспорили, какое вино лучше подойдет к лазанье. Сьюзан выиграла спор.
Когда Лиза заговорила о Шери, Шон заметила, как на лице Сьюзан проступило напряжение.
– Я хочу провести праздник с тобой, но мне хотелось бы пригласить Шери тоже.
– Приедет тетя Рут. И твои дедушка с бабушкой, – предупредила Сьюзан.
– Так ты не хочешь, чтобы я приезжала?
– Конечно, хочу. Думаю, твои двоюродные сестры тоже будут здесь.
Лиза рассмеялась.
– Все становится более заманчивым.
– Ты собираешься все рассказать?
Шон молча наблюдала за ними. Несмотря, на смелые слова Сьюзан, ее все еще расстраивал факт, что ее дочь лесби.
– Я не хочу делать всеобщее заявление, если ты об этом. Мам, я просто хочу быть с тобой, понимаешь? Но и провести день с ней тоже.
– Конечно. Прости. Вот, я больше беспокоюсь о том, что скажет семья, чем о том, чего хочешь ты. К тому же, они, вероятно, скоро все узнают.
– Спасибо, мама.
Лиза уехала почти сразу после ленча. Шон и молчаливая Сьюзан смотрели, как она уезжает. Как только ее машина скрылась из вида, Сьюзан бросилась в объятия Шон, зная, что Шон подарит так нужное ей успокоение.
Шон нежно укачивала голову Сьюзан, желая избавить ее от боли. Она закрыла глаза, поглаживая волосы Сьюзан и чувствуя, как слезы текут по ее шее.
Сьюзан прижалась лицом к коже Шон, и ее слезы тихо капали из глаз. Она плакала без причины. Просто она горевала по ушедшей прошлой жизни. О ее замужестве. И о детстве ее дочери.
– Пожалуйста, не плачь, – прошептала Шон. – Я не могу этого вынести.
– Я в порядке, – пробормотала Сьюзан, глубоко дыша. Она обхватила Шон руками, полностью положившись на нее.
– Хочешь поговорить?
– Нет, – прошептала она.
Наконец, Сьюзан отошла от Шон, от ее теплоты, не решаясь посмотреть ей в глаза. Она была в смятении, но знала, что Шон не ждет извинений.
Но Шон не собиралась так просто отпускать ее. Она взяла Сьюзан за подбородок и подняла ее голову, ничего не произнося, пока Сьюзан не взглянула на нее.
– Это пройдет.
Сьюзан кивнула.
– Ей нужна сейчас твоя поддержка. Не заставляй ее выбирать между тобой и Шери.
– Я не заставляю. Я просто не хочу, чтобы ей было больно, кто знает, что ей может сказать Рут.
– Зная Лизу, она в состоянии ей ответить.
Сьюзан улыбнулась, и Шон отпустила ее.
– Как на счет прогулки? Нам нужно растрясти лазанью.
– Я не сказала тебе, как это было вкусно? Ты очень хороший повар, – поддразнила Сьюзан.
– Тебе должно быть стыдно, что ты сомневалась во мне.
На прогулке они избегали говорить о Лизе, но ко времени, когда они вернулись домой, Сьюзан стала слишком молчаливой. Шон скучала по их шутливому тону, но оставила Сьюзан наедине с ее мыслями. Как она и сказала, нужно время.
С наступлением темноты они уселись на террасе, и Сьюзан наблюдала, как Шон прикуривает две сигареты. Молча она взяла одну. А потом, не произнося ни слова, пошла к фургону Шон и принесла им пива.
Они отдыхали в тишине, Сьюзан, вздохнув, закрыла глаза. Это был день, которого она боялась и вместе с тем ждала несколько недель. И она рада, что он прошел. Это не было большим шоком. У нее было много времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что ее дочь лесби. Интересно, подозревала ли Лиза, сколько Шон рассказала ей.
– Ты в порядке? – тихо спросила Шон.
– Да.
Снова молчание.
– Ты поспишь сегодня со мной?
Шон едва не подавилась пивом.
– Что, прости?
– Я не хочу оставаться одна, – спокойно объяснила Сьюзан.
Шон кивнула.
– Хорошо.
Как и прежде Сьюзан была в длинной рубашке, и Шон намеренно отводила глаза от ее открытых ног. Сняв шорты, она благоразумно осталась в майке. Многолетняя привычка спать раздетой заставляла ее сейчас страдать от неудобства узкой майки.
– У тебя мокрые волосы, – заметила Сьюзан. – У меня есть фен.
Шон провела пальцами по волосам.
– Не важно. Высохнут.
