им.
Его руки замерли, голова склонилась, тонкий шелк волос упал на лицо, скрывая его выражение.
— Я не понимаю, что такое сексуальный раб, миледи, но я понимаю, что такое клятва служения. Рыцарь клянется в вассальной верности королеве. Его жизнь принадлежит ей, она командует. Может послать на смерть, а может сделать и что-то похуже.
Поймав его за подбородок острыми ногтями, Лисса подняла ему голову.
— Под словом «похуже» ты подразумеваешь то, что я описала?
— То ли, миледи? — ресницы поднялись так, что его голубые глаза встретились с ее напрямую, снова вызвав ответный трепет в низу животе. — Должно ли страдание для вашего удовольствия быть таким ужасным? Нужно ли мне готовиться вытерпеть это, как политическому узнику — пытки?
Лисса уставилась на него, подавляя желание взять его за руку, поднести ее к своему лицу, прижать к щекам, к губам, ощутить свое лицо через чувственное прикосновение мужчины. Он утверждал, что не умеет подбирать нужные слова, но то ли он лгал, то ли просто не знал о том, что ему это отлично удается.
— Оставляю решение за тобой, сэр Бродяга. Теперь я хочу массаж.
На его лице еле заметно дрогнула мышца, но он опустил голову и взял ее руку в свою.
Лисса закрыла глаза. Прикосновение — базовая потребность. Младенцы доказали это.
Хотя тело вампира не нуждается в лечебном воздействии массажа, Лисса обожала ласковую возню умелых пальцев с ее суставами. У Джейкоба они были очень умелыми. Томас явно научил его тому, что ей нравится, но этого было недостаточно — чувства, передаваемое прикосновениями, должны быть искренними, иначе массаж не подействует.
Она заставила себя ни о чем не думать, отрешиться от этого напряженного разговора. Сосредоточилась на покое комнаты, на том, как ее наполняет лунный свет. Ночь была теплая, комната сохранила жар дневного солнца на большую часть ночи; это была одна из причин, по которой Лисса любила здесь находиться. Ей так редко было по-настоящему тепло. Единственное, что могло ее согреть, это мужское тело.
Джейкоб выключил настольную лампу, и освещала их теперь только луна. Это давало отдых глазам Лиссы, пока Джейкоб делал ей массаж. Несмотря на приступ, случившийся той ночью, Томас отлично продумал дебют своего протеже — ситуацию, когда тот мог проявить внимание к деталям и сделать так, чтобы Лисса воспринимала его действия как потакание своим прихотям.
Возможно, Томас надеялся, что этого будет достаточно, чтобы устранить препятствия к проведению сделки, такие, например, как тот факт, что Джейкоб — бывший охотник на вампиров, что он далек от совершенства в сексуальном подчинении и послушании вообще. А может, Томас думал, что Лиссу как раз и привлечет такое сочетание качеств: Абсолютная верность. Находчивость. Красивое тело, умные пальцы. Тайна. Острый ум, сравнимый разве что с умом самого монаха.
Она закрыла глаза, чтобы не думать обо всем этом, но тут же обнаружила, что это было ошибкой. За последние несколько дней предназначением Джейкоба было отвлекать ее, но сейчас перед ней вдруг начали появляться образы, как на спиритическом сеансе. Призраки Рекса и Томаса словно старались проскользнуть в ее мысли, хотела она того или нет, пользуясь моментами, когда она отбрасывала все мысли, как сейчас.
Карие глаза. Темные волосы, подернувшиеся сединой слишком рано для продленной смертной жизни слуги-человека. Лицо, черты которого настолько ярко свидетельствовали о сильном характере и большом уме, что не оно поддавалось художественному изображению. Она могла мысленно дотронуться до любой черточки этого лица. Глубоко посаженные глаза, прямая линия бровей, жесткий решительный рот.
Что-то мягкое задело ее лицо. Она подняла влажные ресницы и увидела, что Джейкоб прикладывает ткань к уголкам ее глаз — бережно, чтобы не испортить макияж.
— Я не плачу.
— Знаю. Вампиры не плачут. Томас говорил мне.
Джейкоб был с ней удивительно ласков. Лиссу впечатлило, как легко ему становиться нежным, при том, что у него такие сильные мускулистые плечи и грудь. Она привыкла к тому, что Рекс использовал ласку только чтобы отвлечься от жестоких игр. Она не могла отрицать, что было нечто... примечательное в той простоте, с какой Джейкоб прикасался к ней, и в том, как она это принимала. Даже Рексу не удалось достичь подобной степени близости за все годы, что они прожили вместе.
— Вы знаете, как он любил словесные игры? — спросил Джейкоб.
Лисса не сказала ничего, доказывающего, что она думала о Томасе. Но кивнула.
— Однажды, когда пытался отвлечь его от боли, я попросил его описать вас одной фразой.
Тихий голос Джейкоба, звучащее в нем сочувствие смягчили боль, дали Лиссе опору в беспомощном чувстве утраты, которое внезапно стало угрожать затопить ее и выжать еще больше унизительных слез.
— И он сказал: «Она безрассудно храбрая, как хищник, у нее разбитое сердце ангела и непобедимая душа женщины».
— Он всегда был сентиментальным поэтом.
— Да, он был поэтом.
Лисса отвернулась, и Джейкоб отложил платок в сторону и приступил к массажу суставов ее второй руки. Лисса смотрела на луну и свои розы, и его прикосновения успокаивали боль воспоминаний, заставляя ее думать о другом.
— Не выберете ли вы лак, миледи?
Она опять выбрала цвет бургундского вина. Джейкоб молча нанес основу. Она перенесла на него взгляд, отмечая мелкие шрамы, родинки, мельчайшие движения во время работы. Ловкость его крупных рук. И то, как лосины тесно обтягивают его чресла.
Лиссе нравился его живот, широкий, с квадратиками брюшных мышц и редкой порослью волос. Ей нравилось сознавать, что она может протянуть руку и потрогать его за любое место, какое захочет.
— Ты побеждал в поединках, сэр Бродяга?
Уголок его рта изогнулся. Джейкоб открыл
коробку со сверкающими пластинками из драгоценных камней. Рубины, алмазы, топазы, янтарь.
— Побеждал, миледи. И довольно часто.
— А проигрывал когда-нибудь?
— Любой может проиграть, если ему попадется более сильный противник. Но таких я, пожалуй, давно не встречал.
Лисса оценила такой ответ.
— То есть я нашла себе Ланцелота. Возможно, единственная, кто его может победить — это женщина.
Джейкоб усмехнулся.
— Я не претендую на то, чтобы быть исключением в этом отношении, миледи. Женщина легко может поставить меня на колени.
— Надеюсь на это. Но может ли она сделать, чтобы ты этого сам захотел?
Он даже не моргнул.
— Один ваш взгляд может заставить мужчину захотеть чего угодно.
Откинувшись на спинку кресла с улыбкой, она постучала по отделению коробки, где лежали белые алмазные чешуйки.
— Ты весьма сведущ в куртуазной любви.
— Это всего лишь способ защититься от женского ума, — глянув на нее искоса, он открыл сушилку для лака и поставил рядом, чтобы нанести следующий слой.
Лисса ничего не ответила, переключив внимание на розовый сад. Ее взгляд блуждал среди цветов, но сознание отмечало каждое из прикосновений Джейкоба, одновременно возбуждавших ее и успокаивающих.
Компаньон. Ты знал, что мне нужен компаньон. Некто, кто давал бы мне волю к жизни.
Она внезапно пожалела, что сожгла записку Томаса. Правда, до сих пор хранила ленточку от нее под
