домой.
С ворчанием Карнал развернулся на каблуках и направился к выходу.
— Да, Карнал. — Когда она это произнесла, Джейкоб с удовлетворением увидел, как он подпрыгнул, хотя, когда он повернулся, выражение его лица было спокойно.
— Госпожа?
— Через две минуты я спущу собак. Не мешкай.
Когда вампира ушел из зала, он рискнул поднять голову.
— Не двигайся. Глупец. Идиот. Молчи, пока я не разрешу тебе говорить, или, клянусь, я сломаю тебе шею. Все вы вывели меня из себя.
Уголком глаза он видел, что она опустилась на колени возле Мелинды. Она взяла безжизненную руку девушки, глядя на ногти. Ее собственные ногти с прекрасным маникюром слегка поблескивали в тусклом свете, когда она проводила пальцами по накладным цветам, которые предпочла фантазия ребенка. Он не знал, как бы поступил, если бы Лисса на самом деле выпила кровь Мелинды. Она легко провела рукой по лбу, закрыв ей глаза. Вытащила носовой платок из кармана брюк, вытерла пену в уголках ее рта.
— Ты знаешь Евангелие от Иоанна, 14:27?
Когда Джейкоб в ответ отрицательно покачал головой, она мягко прочитала: — Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается.
Она подняла взгляд на него. Отнеси ее подальше в лес и похорони. Прочти это над ее могилой, сделай все, что сочтешь нужным, чтобы она спала в мире, хотя, на мой взгляд, освобождение от Карнала само по себе уже дает ей мир и покой.
Он пытался понять, о чем она говорит.
— Но… ее семья?
— У нее нет семьи. Карнал, скорее всего, выкупил ее. Существует нелегальный рынок рабов. Для вампиров. В какой-то момент была оказана определенная услуга, сделка на первенца. Это древняя вампирская традиция, помогающая сохранить верность. Как в феодализме. Ты забираешь себе первенца, используешь навыки и ресурсы семьи.
— Никто не будет ее искать, — сказал Джейкоб, его голос звучал плоско, не как вопрос: он знал, что его госпожа не может дать ему ответ, который он так хочет услышать.
Люди для вампирского мира были расходным материалом. Не об этом ли говорила Дебра? Не об этом ли говорил его брат в записке, которую он оставил этим утром, пытаясь донести это до него? Она никогда не будет относиться к тебе как к равному. Его госпожа тоже подчеркивала это множество раз.
Только что она приказала ему похоронить мертвую женщину, словно бродячую кошку, найденную на обочине дороги. Конечно, это было актом сострадания, но только и всего. Почему бы не похоронить слугу в безымянной могиле? Смерть людей интересует вампиров только, если господин или госпожа как-то задеты.
— Могила не обязательно должна быть безымянной, Джейкоб. Отметь ее так, как захочешь. — Она, конечно, услышала его мысли. В этот момент он почти ненавидел ее.
— Как вы сами сказали, я чего-то стою лишь как ваша собственность. Ваш раб.
Но он заметил, что руку она держит на щеке девушки, гладит ее по виску. Так, возможно, делала мать Мелинды. Мечтая о том, как ее дочь вырастет, выйдет замуж, станет матерью, сделает успешную карьеру. Увидит мир.
— Да, Джейкоб, — сказала Лисса наконец. — И эта правда только что спасла тебе жизнь.
9
Он сделал так, как она сказала. Вырыл могилу при свете прихваченного из дома фонаря. Работал он быстро, усталость помогала ему не думать с ужасом о том, что он делал.
Воткнуть лопату в землю, надавить ногой, поднять, взмахнуть. С него градом катился пот. Возможно, и слезы, потому что к тому моменту, когда он закончил, у него был забит нос и тряслись руки. Когда он начал ее закапывать, ему пришлось закрыть глаза.
— Спи с миром, девочка, — сказал он хрипло в темноту. — Не стой здесь и не смотри на это. Просто уходи.
Он так и оставил могилу безымянной. Он не хотел, чтобы дух девушки приходил в этот мир в поисках связи с этим местом. Ей было гораздо лучше там, куда она ушла.
Когда он закончил, в лесу было тихо. У него появилось трусливое желание не встречаться сегодня с госпожой. Пойти куда-нибудь и напиться до отупения. Вместо этого, вернувшись домой, он принял душ, влез в чистую футболку и джинсы и отправился в кабинет.
Как он и подозревал, она была там: читала, склонив голову над большой книгой, лежавшей на коленях. В ногах у нее расположился Бран. В камине горел огонь. Когда он вошел, она не подняла головы.
— Ты знала, что он собирался сделать? — спросил Джейкоб.
Если она ответит неправильно, ему придется уйти. Присоединиться к брату и позволить такой же горькой ярости убить его душу, чтобы она уже никогда так не болела. Возможно, Гидеон и прав.
Закрыв глаза, она затылком оперлась на спинку стула. Несмотря на то, что на лице читались грусть и усталость, оно, как всегда, было прекрасным. Это заставляло все внутри скручиваться: он не знал, чего ему больше хочется, — вызвать рвоту или упасть на колени, положив голову ей на руки.
— Мой мир — ужасное и одновременно прекрасное место, Джейкоб. Вампиры так же сложны и непредсказуемы, как и люди. Карнал, однако, просто чудовище. Чудовищем он сам себя сделал.
— Но он сказал… Это был акт ухаживания? — Джейкоб даже не старался скрыть свое недоверие.
Она в отвращении скривилась.
— Да. Пока ты был охотником за вампирами, обучался под руководством Томаса, ты не уделял внимания стратегиям ухаживания. Докажи, что сможешь перехитрить объект своего внимания, и ты сможешь добиться расположения. Сожги тот коврик, — сказала она, поднимая голову и открывая глаза. — Я не хочу, чтобы его кровь была в моем доме.
— Значит, чтобы ухаживать за тобой, я должен стать чем-то средним между Макиавелли и серийным убийцей.
— Ты за мной не ухаживаешь, Джейкоб. — Она выпрямилась, и он снова ничего не мог прочитать на ее лице. — Ты мне служишь. Но ты имеешь для меня значение, если это тебя успокоит.
— Госпожа…
Она снова взглянула на него.
— Карнал мог легко убить тебя сегодня ночью,
— Если бы я только целился лучше…
— Если бы ты его убил, что тогда? — Она поднялась, отложив книгу на маленький столик. Бран вскочил и снова улегся. Собака попеременно смотрела на них обоих. — Ты знаешь, как поступают со слугой, убившим вампира?
— А чего, черт возьми, ты от меня ожидала? — Он подошел к ней почти вплотную. — Позволить тебе выпить это?
— У нас же есть связь разумов, Джейкоб. Почему ты этим не воспользовался? Нет, молчи. — Она в раздражении взмахнула руками. — Ты расскажешь мне ту же самую ложь, которую постоянно говоришь сам себе. Это было лишь твое мужское «я». Ты хотел официально его вызвать, а не дать мне знать об этом, чтобы я сама справилась с проблемой по-другому.
— То есть ты говоришь, что я ее убил. Я несу ответственность за ее смерть. — Лисса пожала плечами:
— Служа ему, она не прожила бы долго. У него слуги долго не живут.
— Это значит «да».
— Я говорю о том, что ты мой слуга. Гордость — это для тебя большая роскошь.
