Моя голова запрокинулась, и я совсем близко видела звезды, или мне казалось, что они были близко, рядом, протяни руку – и дотронешься до них… Моя кожа горела, как обожженная на солнце, и Саша уже был внутри меня, и словно тысячи огненных звездочек взорвались во мне. Я застонала и обхватила его голову руками. Эти волосы и эти глаза, от которых я теряла разум. В темноте не было видно их светлую зелень, но вот он остановился и замер.
– Ты что? – тихо спросила я одними губами.
– Мне послышалось, что ты что-то сказала.
– Нет. – Его глаза погрузились в мои, и я, блаженно улыбаясь, смежила ресницы. Теплые волны перекатывались внутри меня. В такт им рядом плескалась вода. Наши руки жадно блуждали по телам друг друга; в ушах гудело от стука собственного сердца, которое готово было выскочить из груди. Его руки вцепились в мои бедра, и желание – колдовское, сумасшедшее – захлестывало меня с головой. Как я могла жить без всего этого? И даже если мы снова расстанемся – мне есть что вспомнить в моей жизни.
– Ты чего улыбаешься?
– Просто так.
И он закрыл мне рот почти грубым поцелуем; требовательный язык проникал в меня. И чувственный низкий стон рвался из меня. По телу прошла волна, и я приникла к нему, еще ближе, еще…
Это было чистой воды безумие, которое настигло нас, и мы не могли от него освободиться…
– Сумасшедшая, – шепнул мне Александр и поцеловал в кончик носа.
– От такого же слышу, – лениво откликнулась я.
– А не искупаться ли нам прямо здесь и сейчас?
– По-моему, тут купание запрещено. Промзона.
– А кто нас видит? Кто? Ау?
Мы разделись и поплавали недалеко от берега. Вода была прохладной и пахла мазутом. Но все равно она приятно холодила разгоряченное тело, и мы целовались, повиснув друг на друге. Потом мы опять сидели, обнявшись, на трубе, и я рассказала Дремину все от начала до конца, и он только крепче прижимал меня к себе.
Потом мы, поймав такси, поехали на квартиру к Валере. И снова опьяняющие ласки, и когда мы лежали на стареньком Валерином диване, тесно прижавшись друг к другу, я спросила Александра:
– Может быть, ты теперь расскажешь о себе?
– А зачем? – лениво ответил Дремин. Он лежал на диване, заложив руки за голову, и смотрел в потолок.
– Ну… – я растерялась. – Должна же я о тебе знать: зачем ты появился на моем пути.
– Не должна. Лучше ни о чем не спрашивай. Я – на твоей стороне, и довольствуйся пока этим.
– Так нечестно! Ты обо мне все знаешь… А я о тебе – ничего.
– Жизнь вообще нечестная штука! Разве ты еще не усвоила это?
Он посмотрел на мое расстроенное лицо и сказал:
– Я тебе все расскажу. Но чуть позже. Это не моя тайна.
– Загадочный ты мужчина, Дремин. Из-за этого тебя и любят!
– Только из-за этого? – он посмотрел на меня. Его глаза были полузакрыты, и весь он был таким спокойным, ленивым и расслабленным. Но в этой лености была хищность затаившегося зверя, готового прыгнуть в любой момент. Он схватил меня в охапку и притянул к себе:
– А как насчет повторения, моя сладенькая!
После легкого завтрака я сказала, не глядя на Дремина:
– Мне нужно к Валере съездить!
– Какому еще Валере? – Саша отставил в сторону чашку и посмотрел на меня.
– Уже ревнуешь?
– Рычу! – и мой мужчина притворно зарычал. – Колись: какой еще Валера у тебя объявился.
– Это тот парень, о котором я уже упоминала, он спас меня от бандитов; я села в его машину, когда меня преследовали; его ранили, и сейчас он находится в больнице.
– А… Поедем тогда вместе.
– Лучше я поеду одна.
– А в чем дело? – строго спросил Дремин.
– Ну… понимаешь… его нельзя сейчас травмировать…
– Он уже успел воспылать к тебе неземной любовью? Я так понимаю? И появление неожиданного соперника может его сильно огорчить?
– Почти так, но я-то к нему испытываю исключительно братские чувства.
Я хотела немного подразнить Дремина и заставить поревновать.
– Ну хорошо… Я буду неподалеку. Так, на всякий случай. Такой расклад тебя устраивает?
Мы договорились, что когда я выйду из больницы, то позвоню Дремину. Я помахала Александру рукой и подошла к воротам больницы. На этот раз Валера не спал, а сидел на кровати и пил чай.
– Привет! А я как раз с конфетами и пирожками, – потрясла я пакетом. В последний момент я заскочила в магазин-кондитерскую и купила гостинцы. – Может, тебе надо было что-нибудь мясного купить?
Валера поставил стакан с чаем на тумбочку. Он был бледен, под глазами – желто-синие пятна.
– Я уже не ожидал тебя увидеть.
– Что за глупости! – возмутилась я. – Во-первых, я твоя квартирантка. Разве ты забыл? Во-вторых, я уже приходила сюда и беседовала с Андреем Степановичем. Он тебе об этом не рассказывал?
– Рассказывал…
– И с чего ты взял, что я тебя брошу? Свинство какое с твоей стороны. – Я старалась говорить бодрым веселым тоном. – Я не давала тебе повода думать обо мне как о злой бессердечной девушке.
– Ты самая лучшая в мире! – с жаром сказал Валера.
Его сосед по палате – плотный старичок в белой футболке с изображением футболиста Марадоны и синих трениках, вытертых на коленях, – многозначительно крякнул.
– Я пойду, Валер! Прогуляюсь. Вы тут посидите-поговорите. Дело молодое… Мешать вам не стану.
– Спасибо! – крикнул Валера.
Когда сосед ушел, Валера взял меня за руку.
– Как ты?
– Ничего. Погонь пока нет, перестрелок тоже.
– Не смейся. А как клуб «Метрополис»? Ты там уже была?
Я поглядела в Валерины глаза и солгала.
– Нет. – Я не хотела его тревожить. Я уже достаточно принесла ему беспокойств и неприятностей; парень из-за меня чуть вообще на тот свет не ушел. И зачем ему лишний повод для волнения?
– Ты меня не обманываешь?
– С чего ты взял? – рассмеялась я. – С какой стати?
– Ну, чтобы я не волновался, солжешь.
– Была бы охота. – Я тряхнула волосами. – Просто я поняла, как все это серьезно, и решила отступить.
– Я тебе говорил о том же. Вот только не похожа ты на девушку, которая отступает от своего. Слушай! – Он замолчал. – Ты можешь обещать мне одну вещь?
– Не знаю, – осторожно сказала я.
– Если тебе снова понадобится моя помощь – обращайся и не думай обо мне как о никчемной, ни на что не годной кляче.
– Господь с тобой! Мне и в голову не приходило так о тебе думать. Если бы не ты…
– Будь на моем месте супермен…
– Валер! Проехали! Ты спас меня. И точка. Теперь поправляйся поскорее, и все будет в норме. Долго ты здесь еще пробудешь? Что Андрей Степанович говорит?
– Неделю проваляюсь. Это как пить дать. А потом дома – щадящий режим.
– Ну и хорошо. – Мой бодрый тон по-прежнему резал уши.
– А что ты делаешь в нашем городе, раз не хочешь идти в клуб?
– Еще есть кое-какие дела. Их надо закончить и…
