улицами и магазинами, двумя кинематографами и тем простором, который создавали зеленевшие вокруг поля, казался Эндрью настоящим раем после знойной духоты и тесноты Пенеллийского ущелья.
'Но мне ни за что не достанется это место, - волновался он, шагая взад и вперед. - Никогда, никогда, никогда. Нет, не может быть, чтобы мне так повезло!'
Все другие кандидаты, как ему казалось, имели гораздо большие шансы на успех, - они были так хорошо одеты, держали себя так уверенно. В особенности доктор Эдвардс просто излучал уверенность. Эндрью чувствовал, что ему ненавистен этот Эдвардс, упитанный, цветущий мужчина средних лет, который только что, в общем разговоре у входа, откровенно сообщил, что он продал свою практику в долине, чтобы занять это место врача в Эберло. 'Черт бы его побрал, - злился в душе Эндрью, - он, видно, вполне уверен, что это место за ним, иначе он, конечно, не продал бы прежнего'.
Взад и вперед, взад и вперед, опустив голову, заложив руки в карманы. Что подумает Кристин, если и тут у него ничего не выйдет? Она должна была возвратиться в Блэнелли либо сегодня, либо завтра - в письме она не указывала точно дня. Школа на Бэнк-стрит открывается в будущий понедельник. Хотя он в письме к ней и словом не обмолвился о месте в Эберло, но если он его не получит, он при встрече будет мрачен или, что еще хуже, искусственно весел, и это как раз тогда, когда ему больше всего на свете хочется произвести на нее хорошее впечатление, заслужить ее спокойную, дружескую, радостно волнующую улыбку.
Четыре часа. Наконец-то! В то время как Эндрью направился к входу, красивый автомобиль бесшумно проехал по улице и остановился у подъезда. С заднего сиденья встал невысокий, щегольски одетый мужчина, оглядел кандидатов с беглой улыбкой - любезной, но небрежно-самоуверенной. Перед тем как войти на крыльцо, он узнал Эдвардса и мельком поздоровался с ним.
- А, Эдвардс, здорово! - Затем, понизив голос: - Я думаю, все будет в порядке.
- Спасибо, очень вам благодарен, доктор Луэллин, - шепнул Эдвардс едва слышно, с трепетным почтением.
'Ну, значит, кончено!' - сказал себе с горечью Эндрью.
Приемная наверху, маленькая, бедно обставленная, с кислым запахом, находилась в конце короткого коридора, который вел в комнату комитета. Эндрью вызвали туда третьим по счету. Он вошел в большую комнату комитета с чувством упрямого ожесточения. Если место уже заранее обещано, так не стоит и любезничать с ними, все равно его не получишь. Он с безрадостным видом сел на предложенный ему стул.
В комнате находилось человек тридцать шахтеров. Все сидели, курили и смотрели на него с бесцеремонным любопытством, в котором не было, однако, ничего неприязненного. За маленьким столом сбоку сидел бледный, тихий человек с умным и выразительным лицом, повидимому, тоже бывший шахтер, судя по синим рябинам на его коже. Это был Оуэн, секретарь. В конце стола сидел, развались, доктор Луэллин и благосклонно улыбался, глядя на Эндрью.
Начались расспросы. Но прежде всего Оуэн тихим голосом изложил условия работы.
- У нас тут, доктор, такой порядок: рабочие Эберло (в нашем районе имеются два антрацитовых рудника, сталелитейный завод и одна угольная шахта) выплачивают из каждой недельной получки известную сумму нашему обществу. На эти деньги мы организуем необходимую врачебную помощь, содержим прекрасную, хотя и небольшую больницу, амбулатории, выдаем лекарства, протезы и так далее. Кроме того, у Общества состоят на службе врачи: доктор Луэллин, наш главный врач и хирург, четыре младших врача и дантист. Мы им платим, так сказать, с головы - в зависимости от числа постоянных пациентов в их списке, по определенной ставке за каждого. Насколько я знаю, доктор Лесли в последнее время перед отъездом зарабатывал что-то около пятисот фунтов в год. - Оуэн сделал паузу. - В общем мы находим нашу систему разумной.
Со стороны тридцати членов комитета последовал ропот одобрения. Оуэн поднял голову и поглядел на них.
- Ну, а теперь, джентльмены, есть ли у кого вопросы к доктору Мэнсону?
Эндрью начали обстреливать вопросами. Он старался отвечать спокойно, правдиво, без прикрас. Один раз сострил:
- Вы говорите по-валлийски, доктор? - Вопрос исходил от одного особенно назойливого молодого шахтера, по фамилии Ченкин.
- Нет, - сказал Эндрью. - Я с детства говорю только на гэльском языке[*].
- Много вам будет от него проку здесь!
- Он мне пригодится, когда я захочу обругать пациентов, - сказал Эндрью сухо, и все засмеялись.
Наконец опрос кончился.
- Очень вам благодарен, доктор Мэнсон, - сказал Оуэн. И Эндрью вышел в ту же маленькую приемную с кислым запахом. Чувствуя себя так, как будто его долго швыряло по бурным волнам, он наблюдал, как остальные кандидаты один за другим уходили в комнату заседаний.
Эдвардс, вызванный последним, отсутствовал долго, очень долго. И вышел, широко ухмыляясь, всем своим видом как бы говоря: 'Жаль мне вас, товарищи. Место уже у меня в кармане'.
Последовало бесконечное ожидание. Наконец дверь в комнату комитета отворилась, и из клубов табачного дыма вынырнул Оуэн с бумажкой в руке. Его глаза, поискав среди группы ожидавших, в конце концов с выражением искреннего доброжелательства остановились на Эндрью.
- Будьте добры зайти сюда на минутку, доктор Мэнсон! Комитет хочет еще раз поговорить с вами.
Побелев до самых губ, с колотившимся сердцем, Эндрью прошел за секретарем в комнату комитета. 'Не может быть, - твердил он себе, - не может быть, чтобы они выбрали меня'.
Сидя опять на том же стуле, словно на скамье подсудимых, он увидел обращенные к нему улыбки, ободряющие кивки. Один только доктор Луэллин не смотрел на него.
Оуэн, говоривший от имени всех, начал:
- Доктор Мэнсон, мы будем с вами откровенны: комитет в некоторой нерешимости. Собственно, он, по совету доктора Луэллина, сильно склонялся в пользу другого кандидата, который имеет большой стаж работы в Джеслейской долине.
- Но он слишком разжирел, этот Эдвардс, - вставил седоватый шахтер из задних рядов. - Хотел бы я поглядеть, как он будет карабкаться наверх, к нашим домам на Марди-хилл!
У Эндрью были слишком напряжены нервы, он и не улыбнулся. Затаив дыхание, ожидал он слов Оуэна.
- Но, - продолжал секретарь, - надо вам сказать, сегодня вы произвели на комитет очень хорошее впечатление. Комитету, как минуту тому назад поэтично выразился Том Кетлис, нужны люди молодые и энергичные.
Смех и крики: 'Слушайте! Слушайте! ', 'Молодец, Том! '.
- Кроме того, доктор Мэнсон, должен вам сказать, что на мнение комитета сильно повлияли две рекомендации, которые даны были без вашего ведома и поэтому еще ценнее для нас. Они прибыли по почте только сегодня утром. Они - от двух врачей вашего города, то есть из Блэнелли. Одна - от доктора Денни, имеющего звание магистра хирургии, очень высокое звание, как подтвердил и доктор Луэллин, который это должен знать. Другая, вложенная в письмо доктора Денни, подписана доктором Пейджем, помощником которого вы, кажется, теперь состоите? Так вот, видите ли, доктор Мэнсон, мы умеем разбираться в отзывах, а эти два отзыва о вас написаны так искренно, что они произвели на нас очень хорошее впечатление.
Эндрью закусил губу и опустил глаза, только теперь оценив великодушие Денни.
- Остается одно затруднение, доктор. - Оуэн остановился и смущенно потрогал линейку на своем столе. - Комитет сейчас единогласно высказался за вас, но для этого места врача со всеми его... гм... ответственными обязанностями скорее подошел бы человек женатый. Не говоря уже о том, что рабочий всегда предпочитает, чтобы членов его семьи лечил женатый доктор, - мы вместе с этой должностью предоставляем и дом, который у нас здесь называется 'Вейл Вью'[*]. Хороший дом, но он... для холостяка он не совсем подходит.
