От души посмеявшись, Мартен похлопал колдуна по плечу:
— Ничего, держись. Зато какие воспоминания! На моей памяти ещё никого… И как, сколько раз она тебя?
— Заткнись!
Рош порывисто встал. Теперь идея посоветоваться с магом не казалась такой уж удачной. Даже если этот маг через полгода получит четвёртую, предпоследнюю, квалификацию, и, несомненно, знает больше него.
— Да ладно, не кипятись! Просто так живо представилось… Нет, я за такое убил бы. А оно как, лучше чем с обычной бабой?
Колдун промолчал, буравя ухмыляющегося Мартена злобным взглядом. Руки так и чесались врезать ему, только затевать драку и спешно менять местожительства не хотелось.
— Всё, сядь. Итак, твоя проблема… Как я уже говорил, либо убей, либо мирно сосуществуй под одной крышей. Узнай, сколько ей лет, где выросла, жила, сколько жертв было. Всё запиши — пригодится. И обязательно выясни, сколько в ней человеческой крови. Метод знаешь?
Рош не знал, и Мартен подробно рассказал ему, взамен попросив показать оборотницу.
Разговор прервало появление Златы. Она грозной фурией замерла на пороге, выискивая мужа. Найдя, вопреки опасениям, улыбнулась и направилась к нему. Легко, словно бабочка, порхнула на стул и, деловито постукивая пальчиком с золотым колечком, потребовала себе заячьего рагу и сливовой настойки.
Стоило ли говорить, что эта холёная блондинка, на равных способная соперничать в красоте с эльфийками, не любила готовить, поэтому предпочитала ужинать не дома. Но, как ведьма, могла соорудить на скорую руку обед в полевых условиях и не брезговала простой едой.
— Никак это Рошер Белковец! — Злата расплылась в широкой фальшивой улыбке. — Давно вас не видела. Неудивительно: вы же всё время за упырями гоняете, чирьи лечите.
— А вы всё хорошеете, госпожа Затравская. Дозвольте поцеловать вам руку.
На этот раз улыбка была искренней: Злата любила комплименты, любила, чтобы ей восхищались, считали самой лучшей. Рош знал об этой её особенности, поэтому старался при каждой встрече сказать конкурентке что-нибудь приятное. Но не всегда получалось: характер у госпожи Затравской был тяжёлый.
Посидев в компании супругов с полчаса, колдун поспешил откланяться: всё-таки волкодлак дома один, а ночь — самое их, волкодлачье, время. Мартен, кажется, был бы рад поговорить, а вот его русоволосая супруга ничуть не огорчилась. Рош был для неё неудачником: квалификация выше неё, а состояния не скопил. Колдун не хотел её разубеждать: зачем, так спокойнее. Хотя, в чём-то она была права: деньги у него не задерживались, ни в землю, ни в драгоценности не вложены. Это Злата Затравская с помощью мужа обзавелась и домом с прислугой, и бриллианты не только на лекциях в Академии видела.
Ирис встретила его у порога. Молча посторонилась, давая пройти. Огня она не зажигала, а в сгустившихся сумерках глаза её слегка блестели. Нет, не как у зверя, но что-то было, заметное только колдуну. И то, если присматриваться. А Рош присматривался.
— Я поела. Ты, вижу, уже сыт. Ну, что делать со мной собираешься?
Колдун зажёг масляную лампу на кухне, откопал чистую глиняную миску и отнёс в комнату.
Вспыхнули, заплясали огоньки пламени в подсвечнике на столе, отбрасывая причудливые тени.
— Капни немного крови вот сюда, — Рош указал на серебряную пластину — завалялась и такая среди его вещей.
— Зачем? Приворожить решил? Так я сама не уйду.
— Мне не для этого. С ворожбой, порчей и смертью не связано. Это для моей работы.
— Как же, пыталась читать… Мудрёно, ничего не поняла! Я возьму нож? Зубами-то неудобно… Или боишься, что заколю?
— Ты слово давала. Или, данное людям, не считается?
— А данное оборотням?
— Зависит от мага. Я своё не нарушу, если только ты не спровоцируешь.
— Значит, и я сдержу. Только наше для всех нерушимо.
Ирис нарочито близко подошла к колдуну. Рош мгновенно занял боевую стойку, но оборотница лишь игриво улыбнулась и буднично порезала себе руку над пластиной:
— Чего только не сделаешь, когда кто-то тебе нужен! Ну, сколько крови-то?
— Спасибо, достаточно. Возьми платок.
Перевязав руку, оборотница положила испачканный нож на стол и пристроилась по другую его сторону на табурете, с жадным любопытством наблюдая за действиями Роша. Она никогда ещё не видела подобной волшбы, не связанной ни с охотой, ни с убийством, и проявляла к ней интерес ребёнка.
Сначала колдуна смущал её взгляд, но потом его и самого увлёк опыт. Он никогда не делал подобного.
Кровь Ирис кипела на серебряной пластине, меняя цвет. Рош осторожно наклонил её, позволив жидкости стечь в воду. Медленно, по капле. Потом проколол себе палец (тем же ножом не стал, для этого подошёл д'амах) и проделал со своей кровью то же самое, что с кровью оборотницы. Реакции на серебро не было, а, смешавшись с остатками содержимого вен Ирис, она значительно замедлила запущенный ими процесс.
В воде Рош кровь не смешивал: своя плавала в чашке, всего пара капель.
Покусывая губы, колдун посыпал пластину алхимическим порошком, потом смёл его и промокнул пергаментом. Оставленный отпечаток был двуцветным, но второй цвет по палитре Гавейна Содорского обладал всего лишь второй степенью интенсивности. Кто бы мог подумать, что законы алхимии пригодятся в таком деле?
Давненько, давненько он не проводил опытов!
Опыт с пластиной говорил о том, что Ирис — не чистопородный оборотень. Примесь человеческой крови — от четверти до трети. Точнее пока не определить.
Строго велев Ирис ничего не трогать, Рош снова прошёл на кухню, где в запертом шкафу хранил различные колбы, маленький перегонный куб и различные препараты. Оставалось надеяться, что нужная вещица найдётся. Нашлась, на самом донышке.
Порошок окрасил воду с кровью в густо-синий цвет. Она забурлила, грозя вылиться наружу и ошпарить обоих наблюдателей. Пришлось слегка её подморозить.
Теперь по правилам надлежало опустить в алхимическую смесь полоски пропитанного кленовым соком пергамента, но сока не было, поэтому пришлось нарушить чистоту опыта.
Тот же порошок Рош распылил и над чашкой со своей кровью и также окунул в него пергамент.
Обе полоски колдун просушил над пламенем свечи и теперь, нахмурившись, внимательно изучал, делая на глаз отметки углём. Его след короче, но интенсивнее и однороднее, а у Ирис — длиннее, но бледнее.
Рош решил пока просто измерить их, а назавтра отнести Мартену: пусть посмотрит. Тот, конечно, наскоро объяснил, что да как, но без практики и с его знаниями ничего путного не будет, только материал испортит.
Одно ясно — перед ним не дикий зверь в чистом виде. Впрочем, по поведению можно понять. А сколько там этой крови… Да неважно, всё равно не превалирует. Рош видел, что и как Ирис делала с людьми.
— Ну, и что ты делаешь? — Ирис не утерпела, встала и склонилась над полосками пергамента.
Колдун поспешил отодвинуться: ему было не по себе от близости нависавшего над ним волкодлака. Оборотница, воспользовавшись ситуацией, потянула руку к миске, принюхалась и брезгливо поморщилась.
— Это что-то такое, что мне не положено знать? Чего воды в рот набрал?
Рош с трудом подавил в себе желание прибегнуть к магии, когда Ирис облокотилась о его плечо, желая лучше рассмотреть то, что он невольно закрыл от неё.
— Да не дёргайся ты! Я в человеческой ипостаси, когтем тебя не трону. Просто чтобы жить под одной крышей, нужно хоть как-то друг другу доверять. Я тут пытаюсь, из шкуры вон лезу…
