Пятинежье. Но добросердечная хозяйка ничего о ней не знала, а когда колдун смог вставать, оборотницы и след простыл. Имя она назвала не то, под которым её знали люди, поэтому поиски зашли в тупик.
Приехали мать и сестра, забрали Роша домой, окружили заботой. Сельчан, пробовавших пробраться в избу с вопросами о волкодлаке, — мол, где, колдун, шкура? — выставляли вон с требованиями не тревожить больного.
Рош медленно приходил в себя, начав вставать, только когда зажурчали первые ручьи. Как только начали восстанавливаться силы, он начал лечить себя, за что не раз получал выговор от травницы: колдовством Рош нередко доводил себя до обмороков. К слову, с ней ему повезло: девушка оказалась не самоучкой, а дипломированным специалистом.
Совместными стараниями колдуна удалось поставить на ноги к концу снегогона[4], аккурат перед девичьим праздником. Все девки Пятинежья, Залатков и прочих мест на много вёрст вокруг наряжались в яркие платки, оплетали алыми лентами берёзки и ясени, играя меж ними свадьбы.
По преданью, коли провести под праздничным убором меж двух деревьев, мужского и женского, парня или мужчину, то жениться ему в том году на той, что под ленты заманила. Сбывалось ли, али нет, но девки парней с визгом отлавливали.
Рош не участвовал во всеобщих забавах, хотя на него и косо, но с интересом посматривали: колдун колдуном, но не чёрт же! Он сильно исхудал, черты лица заострились. Уж сколько череды, брусники да зверобоя травница на него извела, почти все свои запасы, зато выжил. И был полон решимости отыскать надругавшуюся над ним оборотницу.
Мужики, разумеется, что в лицо, что за глаза выражали своё неудовольствие: колдун, а волкодлака отловить не сумел! От расправы спасло только то, что Ирис больше не шалила, ушла, видимо, в другие края. А так сельчане во главе с кузнецом рады были накостылять нерадивому колдуну, который работы своей выполнить не сумел. Хорошо, хоть денег наперёд не взял.
Не был бы местным — ещё хуже пришлось, а так только посмеивались.
Рош не стал писать в Академию, решил, что справится сам.
Поиски начал с «Зелёной лощины».
Хозяин, мужик осторожный, неразговорчивый, питавший природное недоверие ко всем, кто хоть как- то отличался от обычных людей, коротко, но безапелляционно заявил, что никакой Ирис у него отродясь не было. Ну да, ушла в конце зимы одна подавальщица, к тётке в город переехала, так её Марышкой звали.
Рош повертел в пальцах серебряную монету и лениво поинтересовался, не знает ли хозяин, где живёт Марышкина тётка.
— А вам зачем? — мужик не сводил взгляда с серебряного кругляшка.
— Да жениться хочу. Бегает она от меня.
Хозяин рассмеялся, ловко перехватил покатившуюся по столу монетку и засунул в карман. Нет, названия города он не слышал, знает только, в какую сторону Марышка поехала. На север.
Что ж, Каратор тоже на севере, а в Залатках колдун и так задержался. Того и гляди, заведётся конкурент, клиентов переманит. Да и с деньгами туго — все на леченье истратил, опять же гостинцев матери с сестрой купил. Придётся по дороге подработать: заговорить чего, упырей погонять, от зубной боли избавить. Заодно и о волкодлаке расспросит: не могла Ирис не наследить. А если и тихо себя вела, то, авось, кто-то вспомнит. Он её приметы запомнил, благо столько часов перед глазами стояли, во всех своих прелестях.
Марышка, значит… Неужели настоящее имя ему назвала? Зачем? Или первое попавшееся с языка сорвалось?
Травень[5] уже на дворе, если и вправду отяжелела, то от людских глаз не скроет: бабки в деревнях ушлые, сразу такое примечают, даже если живот невелик.
Беременного оборотня изловить легче: не так быстр и проворен, оборачивается медленнее и неохотнее. Обычно самки детёнышей в человеческом обличии вынашивают, потому как в нём и рожают. Но они вдвойне осторожнее, своей тени пугаются.
Так Рош и объезжал деревеньку за деревенькой, расспрашивая как о работе, так и об Ирис. Первая ждать себя не заставила, а вот вторая будто сквозь землю провалилась. Никаких следов, будто и не было её. Лесом, что ли, бегством спасалась?
Сидя на местном кладбище и листая потрёпанную книгу (местный упырь его особо не волновал, ещё неизвестно, есть ли, а то, может, мелкий бес шалит), Рош пытался освежить в памяти сразу два раздела: охоту на вурдалаков и истребление упырей.
На кладбище было прохладно — даром, что весна.
Упырь, к счастью, пока не показывался по причине дневного времени суток, а палец колдуна скользил по замасленным страницам. Во второй руке он держал яблоко, которое то и дело откусывал: после болезни мучил зверский аппетит.
Собственно, ничего нового. Не зная, где оборотень, его не изловишь. Если бегает волком, то без толку время потратишь. Да и в человеческом облике не отличишь. А выследить надо.
Хоть бы какая зацепка! Столько месяцев упустил, осела где-то. Может, и к лучшему? Кем она могла устроиться? Зелья варить, на стол кружки метать. Видно, придётся все деревеньки объехать, порасспрашивать, не было ли кого пришлого.
Знает ли, что живой? Да откуда, травница случайно ведь нашла, околел бы. Или всё же проверила? Для этого вовсе не обязательно вопросы задавать — всего-то слухи в корчме послушать. То, что его волкодлак так, все шептались.
Захлопнув книгу, не обращая внимания на садящееся солнце, колдун направился к ограде. Подозрительное местечко возле неё Рош давно приметил, теперь оставалось проверить, там ли обитает злобный мертвец. Киркой и лопатой колдуна снабдили, так что быстро отроет. Хотелось бы до темноты, потому как после неё придётся побегать и постараться, укладывая на землю беспокойного клиента, но уж как получится.
Староста, чтоб его муравьи искусали, поздно спохватился, только после ужина подошёл и вкрадчиво так попросил избавить от напасти. Будто не знает, старый хрен, что упыря сподручнее днём убить.
Говорил, что все могилы нетронутые, сами найти не могут. Конечно, не могут, коли над ним ни дощечки, ни камушка, лежит себе, окаянный, в стороне, валежником прикрывается. Только колдуна не обманешь.
Со вздохом покосившись на солнце, лизавшее верхушки деревьев, Рош принялся за работу. Копать оказалось труднее, чем ему казалось сначала, да и силы были не те. Пот лил ручьями, а холодная, не прогревшаяся ещё земля, не желала поддаваться. Как упырь-то выкапывается?
Принесённый кем-то из местных осиновый кол за ненадобностью был прислонён к ограде — если б всё было так просто, то ребёнок бы справился! Хотя, упырь — дело привычное. И каждый раз преподносящее неприятные сюрпризы.
Рошу стало жарко. Рискуя простыть, он снял куртку и с удвоенным усердием взялся за кирку, терзая неподатливую землю. Работа продвигалась медленно, что не могли не отметить деревенские мальчишки, примостившиеся на ограде чуть поодаль — эти никогда зрелищ не пропустят, а тут такое! Каждый день, что ли, колдун мертвеца выкапывает?
Заглядывали на кладбище и селяне, главным образом проверить, не сбежал ли колдун с задатком. Смотрели, неодобрительно качали головами — мол, хилый совсем, ни на что не годный, — и торопились по домам или в харчевню, чтобы косточки пришельцу перемыть.
Когда солнце робко коснулось края земли, последние зрители покинули свои места, оставив Роша один на один с неспокойным мертвецом. Тот, плюя на саднящие ладони, с праздным интересом рассматривал показавшийся волосатый череп.
Как и следовало ожидать, упырь не лежал, а стоял в земле. И копал колдун не там, где следовало, — на пару пядей бы влево — и руки не занозил бы. Мертвец ведь откапывался, землю рыхлил — облегчал труд колдуну. Единственно, тот не воспользовался щедрой помощью, позабыв первое и наиглавнейшее правило борьбы с упырями, умертвиями и прочими условно живыми мёртвыми тварями: ищи там, где земля мягка.
