Процитирую вновь заявление Сергея Дианова:
…двое штатских меня и Антона (пасынка. — Авт.) ввели в здание ГУВД через центральную проходную, подняли на лифте на третий этаж (на третьем этаже расположен МУР. — Авт.),после чего взяли у автоматчиков наручники, сковав ими нам руки сзади, поместили нас между двойными дверями (внутренняя дверь — глухая, наружная в виде решетки) в помещении рядом с комнатой дежурного. Помещение представляло собой камеру без стульев и стола.
Вообще-то, по закону, надевать наручники кому ни попадя запрещено. Это спец средство и применяют его только в двух случаях: когда задерживают опасных преступников или при сопротивлении.
Ни первый, ни второй вариант к нашей истории не относился. Впрочем, реальная жизнь так же отличается от прописанной в законе, как полковники МУРа образца 2000 года от полковников киношных.
«Из камеры, — рассказывал Сергей Дианов, — меня вывел какой-то мужчина в штатском. Пока мы шли по коридору, он со всей силой хлопал меня ладонями по ушам, бил кулаком по голове (удары по ушам — излюбленный милицейский метод. Очень болезненный и в то же время не оставляющий следов. — Авт). В коридоре нас уже ждал водитель „субару“.
«На колени, падла!» — заорал конвоир. Я не подчинился. Тогда они насильно поставили меня на колени, ударив кулаком в живот.
«Твое счастье, сука, ты попал на доброго человека! — продолжал кричать конвоир, — Благодари его. Если бы не он, мы бы тебя вообще убили». Водитель «субару» сказал, что вполне мог меня застрелить, но пожалел, хотя таких, как я, надо душить. Что теперь меня с сыном «закроют» в камере и «опустят» у параши. При этом они не прекращали наносить удары. Я не сопротивлялся и просил только об одном: не бейте сына…»
Из жалобы в прокуратуру 18-летнего Антона Точилина:
Меня вывели из камеры. В коридоре я увидел водителя «субару форестер». Он приказал мне встать на колени, другой сотрудник подсек меня под ноги сзади и поставил на колени.
Водитель «субару форестер» стал угрожать мне, что он посадит меня и моего отчима Дианова СВ. куда захочет и насколько он захочет. При этом, выражаясь нецензурной бранью, он нанес мне сильный удар кулаком по голове и приказал, чтобы я смотрел ему в глаза…
Из камеры Сергея Дианова выводили еще дважды. Сначала — втолкнули в кабинет, где во главе стола сидел обладатель роскошного джипа «субару».
Свидетельствует С. Дианов:
«В руках владелец „субару“ держал уголовный кодекс. „Выбирай, мразь, какую статью тебя припаять. Хочешь — на пять лет закроем. Хотя нет, — он сокрушающе покрутил головой, — пять маловато: лучше восемь… Или даже десять…“
Потом этот человек колотил меня руками и ногами. Требовал, чтобы я признался в том, что избил его на шоссе».
Вскоре с Дианова начали снимать показания. Правда, происходило это довольно специфически.
В комнату вошел плотный мужчина, похожий на кавказца, в штатской одежде. Он говорил, что в Волоколамском СИЗО меня «опустят» и заставят жить около «параши». Одновременно он наносил мне удары кулаками по голове и ладонями по ушам.
(Впоследствии эти «показания» будут оформлены, как якобы полученные в отделе милиции «Тверской».)
Только в два часа ночи — через шесть часов после задержания — Дианова привезли на освидетельствование в
59-ю больницу. Он хотел было пожаловаться врачу на боли в голове и ушах, но тот не стал даже слушать закованного в наручники «пациента»: с бандитами не о чем разговаривать.
Из больницы под конвоем отправились в отдел милиции «Тверской» — в тамошний обезьянник. Оттуда — обратно, в Волоколамск. За «особо опасными преступниками» из далекого подмосковного района специально прислали машину с дознавателем, которого начальник Волоколамской милиции среди ночи поднял с постели.
— Вы задерживаетесь на 72 часа по подозрению в хулиганстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, — объявил Дианову и Точилину дознаватель. — Статья 213, пункт «а», часть 2. — И вздохнул: — Надо же было вам с таким человеком сцепиться!
— Да кто он? — не выдержали «хулиганы».
— Вы разве не знаете?! Начальник Московского уголовного розыска полковник Максимов.
УГОН, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
Версия начальника МУРа выглядела совсем иначе: «25.06.2000 года примерно в 17 ч. 30 мин. от дежурного по МУРу я получил сообщение об убийстве неизвестной девушки в лесопарке в р-не Юго- Западного округа. Получив сообщение, я поехал на работу на Петровку, 38. Поехал на своей машине ВАЗ- 2108, госномер 196.
Выезжая из деревни Кутьино, я совершил обгон автомашины марки «пассат». Не доезжая трассы, меня обогнала вышеуказанная автомашина. Обойдя мою автомашину, водитель автомашины «пассат» перегородил моей автомашине дорогу, вынудив меня остановиться.
Остановившись, двое мужчин подошли ко мне, т. е. к моей автомашине с левой стороны, открыли дверь, схватили меня за руки, вытащили из автомашины и, ругаясь нецензурной бранью, они оба стали бить меня.
Я пытался выяснить у мужчин, в чем дело, но мужчины, ругаясь, наносили мне удары по лицу и телу
Я на некоторое время потерял сознание и присел на землю, схватился руками за голову После этого мужчины говорили какие-то угрозы в мой адрес, после чего они сели в свою автомашину и поехали».
Такие показания дал на допросе «потерпевший» полковник Максимов. Он не скрывал, что действительно после «дорожной сцены» позвонил по мобильному на Петровку и приказал задержать обидчиков.
Есть и доказательства — справка из поликлиники № 8 об осмотре «избитого» начальника МУРа. Поставленный диагноз: гематома губы и ушиб левой руки. Если верить документу, Максимов обратился к врачам в тот же день — 25 июня. В 19 часов 20 минут.
Тут-то и начинается самое интересное. Следите внимательно:
В 19.20 Максимов обращается к врачам.
В 19.57 в книге учета отдела милиции «Тверской» регистрируется собственноручно написанное им заявление о нападении.
Разница во времени — 37 минут. Любой, кто хоть раз бывал на приеме у врача, знает, что такой осмотр за минуту не провести. А ведь нужно еще доехать от поликлиники до ОВД «Тверской», написать заявление, причем поликлиника находится на краю географии — в Олимпийской деревне, а отдел милиции — в самом центре, на Большой Дмитровке.
Даже этого нехитрого анализа достаточно, чтобы понять: документы в деле Максимова сфальсифицированы и оформлены задним числом. Я увидел это сразу. И тут же безоговорочно поверил словам Дианова, который говорил как раз, что в указанное время Максимов никуда не ездил, не писал заявлений, не проходил медосмотров. Он издевался над стоящими перед ним на коленях людьми.
И еще одну максимовскую фальсификацию выявил я без труда. По его версии, он мчался в Москву, точно комета, потому что спешил на «убийство неизвестной девушки».
В тот день, как следовало из поднятой мной сводки происшествий, в Москве был найден лишь один женский труп: на территории Юго-Западного округа, в районе Севастопольского проспекта. Только вот незадача — тело это обнаружили в 13 часов 11 минут. То есть к тому моменту, когда Максимов пулей сорвался с дачи, все уже было сделано и врачи вместе со следственно-оперативной группой давно покинули место происшествия. Никакого смысла ехать ему не было.
Да и не ездит никогда на такие преступления начальник МУРа самолично, не его это уровень, просто придуманная Максимовым отговорка позволяла ему объяснить свое лихачество долгом службы. Мол, мчался не просто так, а потому что «мы все время на посту»…
Ложь эта была далеко не единственной. Как мы помним, и Дианов и Точилин категорически утверждали:
