Отчего-то мысль о моем сходстве с описанной им Шейной не казалась мне нелепой, но этого было достаточно, чтобы все мое существо охватил благоговейный страх. Неужели Шейн каким-то образом загипнотизировал меня? Не приобретает ли он мало-помалу контроль над моим разумом?
– В чем дело, Кассандра? – он, как всегда, почувствовал мое настроение.
– Я не привыкла к бесчестью. Мне нелегко переносить все эти любопытные взгляды людей, догадывающихся, что я играю не свою роль. – Кивком я указала на близко составленные шезлонги, занятые отдыхающими.
– Какое вам дело до того, что они думают? Разве так уж бессмысленно верить, что вы действительно можете принадлежать к семейству О'Нил? Неужели эта мысль для вас так неприятна?
Я плотнее стянула воротник толстого свитера вокруг своего горла, отказываясь согласиться с ним, когда он потянулся к моей руке.
– Я Кассандра Маги, – выразительно заявила я. – Сомневаюсь, что появятся обстоятельства, которые сумеют изменить это.
Глава 5
Во время нашего путешествия Шейн постепенно готовил меня к встрече с Соколиным замком. Я изучила его внешний вид по фотографии над моим столом в маленьком салоне так же хорошо, как старый дом бабушки Мэри в Сан-Франциско. Казалось, мне знакомы каждый укромный уголок и трещины вытянутого в длину каменного фасада. Я будто ощущала резкий аромат хвойных деревьев, которые ограждали замок от берега моря, смягчая его застывшие формы и придавая ему обитаемый вид, чего не было в Данлюсе. По словам О'Нила, в дни Шейна Гордого Данлюс был окружен лесом. Но позже в Ирландии вырубили все леса, которые давали укрытие ее врагам, как сказал Шейн. Ирландский дуб был вывезен в Англию, где громадные балки использовали при возведении крыши Вестминстерского аббатства. Часть британской палаты общин была также построена из этого прочного материала.
– Дед хотел, чтобы новый Соколиный замок был похож на свой оригинал, – объяснил Шейн, – а также на Данлюс и на другие крепости Шейна Гордого. Дед отыскал в Калифорнии лес и скалу над морем.
В один прекрасный день после ланча я начала задавать вопросы:
– Как я понимаю, вы не один живете в Соколином замке?
– Там есть прислуга, – ответил Шейн. – А всем хозяйством управляет самая бесценная семейная реликвия, какой сейчас не сыскать, – старая няня, которая занимает положение экономки. Она воспитала… – Он оборвал фразу, внезапно подавившись куском мяса. – Она вырастила меня, – откашлявшись, продолжил он. – А до этого – мою мать. Вам должен быть знаком такой тип женщины. – В его голосе послышалась искренняя привязанность к своей няне.
– Возможно, – ответила я. – Хотя в моей жизни ничего подобного не было.
Он одарил меня загадочным взглядом:
– Кроме Джигси, в доме живет миссис Данкуорт, вдова, которая готовит и выполняет черную работу по дому. У нее есть сын, которого редко видят. Думаю, что слово «кретин» создаст наиболее правильное представление о нем.
– Вы хотите сказать, что он полный идиот? – спросила я.
– Полагаю, даже это слово является эвфемизмом, – сказал он. – Но не думайте, что Фосс дурачок, пускающий слюни, он совсем не такой. Он примитивен и напоминает собаку, которая помахивает хвостом, ища одобрения, и выглядит безнадежно удрученной, когда приходится бранить ее. Это часто случается с Фоссом. Однажды он выпустил Голди. Мне пришлось наказать его, и в ответ я услышал жалобный скулеж, похожий на собачий.
– Как я понимаю, Голди – настоящая собака? – Я всегда любила животных. Соколиный замок показался мне ближе, когда я мысленно представила преданных животных, терпеливо ожидающих возвращения Шейна.
– Ошибаетесь, – возразил Шейн. – Голди, моя гордость, – это сокол. Мы отловили и привезли птиц в Соколиный замок. Это обстоятельство заставляет меня упомянуть еще об одном члене нашего домашнего хозяйства – о Тейлоре, нашем сокольничем, который также является садовником и мастером на все руки.
– Я думала, что соколиная охота ушла в прошлое вместе со Средними веками.
– Вовсе нет. У нас в замке соколы живут с самого начала. Дед принес свою первую птицу из гнезда над пресноводным озером. Согласно его запискам, разведение соколов стало нашей семейной традицией. О'Нилы охотились с ними в Ирландии. Думаю, что Шейн Гордый перенял это от англичан.
– И это все обитатели замка? – спросила я, возвращая Шейна в сегодняшний день.
– Не совсем. Есть еще тетя Нора и ее дети: Хью и Рой. И Трула Парди, которая вовсе не родственница, но постоянно находит то один, то другой предлог, чтобы остаться в Соколином замке. Она считает себя подругой Норы.
По его тону я поняла, что он не особенно жалует тетю Нору и ее детей, а также Трулу Парди.
– Вскоре вы увидите моего доброго друга, доктора Теодора Вулфа О'Лири, – продолжал Шейн. – Его назвали в честь известного ирландского патриота, хотя мы для краткости зовем его Вулфом. Думаю, он понравится вам. У него свой кабинет в городке Соколиное озеро.
Шейн мимоходом присоединил это имя к списку, и я совсем не представляла тогда, что именно Вулф О'Лири сыграет самую важную роль в моей жизни.
– Его имя звучит абсолютно дико, – легкомысленно заметила я.
Прежде чем продолжить поездку к расположенному на побережье поместью О'Нила, мы ненадолго остановились в Сан-Франциско. Шейн предложил мне сдать дом бабушки Мэри в аренду, но я колебалась, все еще чувствуя себя не в своей тарелке из-за решения стать секретарем Шейна и сопровождать его в Соколиный замок. И мне нужно было сохранить безопасное место для своего возвращения, если выяснится, что работа там станет для меня неприемлемой.
