Затем Фосс пробрался в дыру, открыв маленькую оклеенную обоями дверь, захлопнувшуюся за ним. Я представила, как он пробирается вниз, в пещеру, по крутой лесенке через стену, в которой были замурованы трубы органа, и поняла, что он поднял меня наверх тем же путем в тот день, когда нашел на берегу, у входа в пещеру.
– Моя комната, – закричала Шейна, охваченная новым приступом боли.
Она посмотрела на Шейна умоляющими глазами, так похожими на мои, что мне трудно было оторвать от них взгляд.
Еще до того, как Вулф сообщил нам, я поняла, что у Шейны сильные отеки и критическое состояние.
– За ней не было никакого ухода, будь они прокляты, – сказал Шейн, когда отнес ее вниз по лестнице в розовую комнату.
Мне казалось, что эта ужасная ночь будет длиться вечно. Шейн оставался наверху, чтобы обеспечивать всем необходимым Вулфа и миссис Джигс, в то время как обитатели замка ждали внизу, в гостиной. Хью все еще не появлялся. Я сидела с Трулой, Рой, Норой, поглощая крепкий черный кофе, который принесла нам миссис Данкуорт, и пытаясь не прислушиваться к крикам Шейны.
– Черт возьми, почему Вулф не даст ей что-нибудь? – Трула Парди металась по комнате, быстрые движения ее тела все еще скрывало длинное одеяние. – Должен же он облегчить ее страдания. – Она бросила свою сигарету на кровавый камень и растоптала ее носком лакированной туфли.
– Капли крови засохли там, – напомнила Рой. – Вам не удастся стереть их. Шейна умрет.
– Чепуха, – фыркнула Трула. – В наши дни женщины ее возраста не умирают от родов. У Вулфа есть необходимые хирургические инструменты в той сумке, за которой он посылал Тейлора. Что бы ни случилось, они пригодятся.
– Она умрет. – Рой подошла и опустилась на колени у кровавого камня. А я задумалась над тем, не надеется ли она втайне на исполнение своего предсказания из-за Вулфа. – Дедушка все рассказал нам об этом камне, – объяснила опа, прикасаясь пальцами к гладкой поверхности.
Орган оставался открытым, Хью забыл опустить крышку. Немного погодя Рой встала, подошла к органу и, нажав на клавиши, извлекла из его труб мучительный стон.
– Шейн позволил этой проклятой хищной птице запустить в него когти, – сказала Трула. – Вы все не хуже меня знаете, откуда появилась кровь. Это не имеет отношения к Шейне.
– Не имеет значения, как кровь попадает на камень, – возразила Рой под траурные звуки органа. – Люди привыкли верить, что камень сам источает кровавые слезы. Но как только кровь появляется на нем, это верный признак того, что кто-то умрет в доме О'Нилов.
– Послушайте маленькую мисс Высокомерие! – насмешливо произнесла Трула, и я поняла, что эта женщина по-настоящему напугана. – Дом О'Нилов! Как будто вы, О'Нилы, ворвались в мир, покрытые позолотой! Неприкасаемые! Благодаря одной вашей фамилии намного лучше всех остальных! Старый Шейн считал, что он сам Шейн Гордый. Но он был слишком хорош, чтобы подняться наверх, в мезонин, где спали мы, отребье, чтобы хотя бы чуть-чуть приободрить нас. Я превратила его в собаку, и он послушно являлся по моему сигналу и зову.
– Я не понимаю, Трула, – сказала Нора тоненьким голоском, руки ее дрожали. – Почему ты так говоришь, дорогая?
– Потому что это моя дочь там, наверху! – бросила Трула ей в лицо. – Я – Ария Депрей, и Шейна – моя дочь. Старый Шейн – ее отец, и, значит, она такой же член семьи О'Нил, как каждый из вас. – Трула торжествующим взглядом обвела комнату.
– Так она не близнец Шейна? – спросила Рой, в ее темных глазах светилось недоумение. – Я не верю вам!
– Хотите верьте, хотите нет, это не имеет значения, – ответила ей Трула. – Она не сестра-близнец Шейна, но его законная сестра. Законная! Моя дочь по закону принадлежит к семейству О'Нил. Вы понимаете, что это означает? Это означает, что я, в конце концов, восторжествовала над старым Шейном. Он не захотел жениться на мне. Но он жаждал заполучить моего ребенка. И я отдала ему дочь. Я позволила ему воспитывать ее, потому что хотела добиться, чтобы Соколиный замок когда-нибудь принадлежал мне.
– Шейну и Шейне, – возразила Рой, – но не вам.
– Я найду способы, – сказала Трула.
– Мне кажется, ты сошла с ума, – заметила Нора. – Теперь, когда Шейна согрешила, Соколиный замок целиком принадлежит Шейну. Он никогда не достанется ей.
– Возможно, не ей, но мне, – возразила Трула, и в низком глухом тембре ее голоса прозвучала неотвратимость рокового конца.
Ребенок Шейны родился мертвым в туманный час перед зарей. Шейн пришел в гостиную, чтобы сказать нам об этом. Его лицо было бледным и усталым. Мое сердце рвалось к нему и Вулфу, который все еще оставался с Шейной в розовой комнате.
Был ли новорожденный – красный человеческий зародыш, которого Вулф ввел в мир, – его собственным ребенком? А если он не был ребенком Вулфа, то кто его отец?
На время тайна, связанная с фотографией моей матери, найденной в темном мезонине Соколиного замка, была забыта. Мое сердце разрывалось от жалости к Вулфу.
«Я люблю его», – подумала я. Будучи впечатлительной женщиной, я влюбилась в доброго доктора с ласковыми глазами, проживающего в городке Соколиное озеро, в ту неделю, когда он лечил мои раны. А теперь, когда чудесным образом возвратилась Шейна, она, конечно, вернет его себе.
Шейн стоял перед камином, его плечи уныло ссутулились.
– Если принять во внимание все обстоятельства, возможно, это лучший выход, – сказал он.
– Как Шейна? С ней все в порядке? – спросила Трула, ее стройная фигура напряглась в ожидании
