болели даже при ходьбе, и я повис на заборе. Однако я сказал себе, что должен закончить дистанцию во что бы то ни стало. В такой компании я никому не желал бы упасть духом, и уж, конечно, не самому себе.
Безотчетная, слепая решимость подгоняла меня вперед, и я тащился вдоль улиц до тех пор, пока каким-то образом не очутился рядом с домом Халберга. Все остальные были уже там, одетые в тренировочные костюмы. Я протащился в комнаты, упал на диван и разразился потоком слез. Это было стыдно, почти унизительно, но я ничего не мог с собой поделать.
С тех пор такая вещь случилась со мной еще однажды — это было после того, как я пробежал милю против Джона Дэвиса в Дюнедине на встрече в присутствии королевы; тогда грохнулся в раздевалке и зарыдал. Это не было жалостью к себе, не проистекало от поражения, от утомления или реальной боли. В конце концов в Дюнедине я побил Джона и вышел из четырех минут на влажной дорожке. Мне кажется, дело здесь в том, что эмоциональное напряжение достигало такой силы, что места для самоконтроля уже не оставалось.
Однако теперь ничем, кроме этих отчаянных усилий, Вайатаруа меня уже не пугала. У меня были трудные моменты в беге, но были и удовольствия. Обычно мы в пятки туфель клали деньги и вытаскивали их в Титиранги и в гараже в Нью-Линне, чтобы освежиться мороженым; на вершине большого холма был водопад, и мы забирались туда за чистой проточной водой.
С начальных 3 часов, потребовавшихся мне на преодоление кольца, я в дальнейшем пришел к 2 часам 30 минутам, и это в те дни было хорошим результатом. Теперь признаком настоящей готовности считается результат 2 часа 15 минут.
Ко времени моего первого соревнования в сезоне кроссов я почувствовал, что начинаю приобретать настоящую подготовленность. В это время третий результат вслед за Мюрреем и Барри в юбилейной эстафете вокруг Авондейла был хорошим стимулом в моей тренировке.
Я вошел в колею тренировочной программы, которая предусматривала два дня довольно легкой работы перед нашими воскресными пробежками по трассе Вайатаруа, где меня вначале сопровождали Мюррей Дорин, Джефф Джулиан, Дэйв Госс и Джон Моррис. Обычно мы начинали бег от моего дома в школе на горе Альберта.
Позднее, по мере того как моя подготовленность улучшалась, я стал тренироваться с более быстрой группой. Я всегда старался тренироваться с бегунами, лучшими, чем я сам, поскольку не только охотно отвечал на элемент соревнования, но и нуждался в нем. В свое время я учился таким образом и теннису, играя против более сильных игроков. Что же касается подготовки в беге на средние дистанции, то нахожу идеальным тренироваться вместе со спринтерами, выполняя скоростную тренировку, и вместе с бегунами на длинные дистанции — при работе на выносливость.
Не считая Джеффа Джулиана, который имел заметное превосходство в состязаниях по кроссу, в Окленде было много равных по силе соперников, поэтому я был весьма доволен, войдя последним в команду провинциального округа на национальный чемпионат по кроссу в Инверкаргилле.
В этих соревнованиях превзошел всех Керри Уильямс. Я не был готов к длительному кроссовому бегу. Такой бег сильно отличается от бега на небольшие расстояния, который был основным типом соревнований, где я участвовал до этого. Конечно, мне и в голову не приходило, что я смогу выиграть каким-то образом титул чемпиона Новой Зеландии, и я, по существу, совершил легкую прогулку по трассе. После этого я еще выступил в подвернувшемся соревновании на шоссе и затем продолжал тренировку в беге на средние дистанции, ориентируясь на сезон 1959/60 года.
Мне доставляло большое удовольствие участвовать в командных состязаниях по кроссу, потому что Оуэйрэйка имела хорошую команду. Мы провели много яростных дуэлей с сильным Линдейльским клубом, который гордился своей звездой Биллом Бейли.
Рождество 1959 года мы провели на горе Мангануи вместе с Джеффом, Мюрреем, Дорином, Малькольмом Мередитом и Джони Робинсоном. Это был мой первый опыт — жить всецело спортом. По утрам мы тренировались, весь день загорали и занимались серфингом, а вечером приступали к скоростной работе, всегда вместе, помогая один другому. То были счастливые дни. Мы невероятно серьезно относились к тренировке, но никто из нас не нес бремени международной репутации и ни у кого не возникало неприятного чувства, если мы выпускали какой-то кусок нашей тренировочной программы.
Сезон на дорожке для меня начался состязанием на 2000 м с Мюрреем Халбергом. Сейчас я уже не помню, каким образом был вовлечен в него. Думаю, что соревнования были организованы для Халберга. После длительного заморского турне ему нужно было выступить для своего клуба, показать себя публике. Однако из-за потери спортивной формы он не был в состоянии пробежать милю так, как от него ждали после того, как он вышел из четырех минут в Дублине. Выбор этой странной дистанции диктовался необходимостью скорее продемонстрировать свою манеру бега, чем показать действительно хороший результат. Я понял это, когда мне самому пришлось участвовать в бездне таких соревнований, что было подобно наказанию.
Тем не менее это все же было состязание — состязание между победоносным мастером Мюрреем Халбергом, показывавшим себя публике, и мной, жаждущим пробиться в большой спорт. Мне нечего было терять, зато выиграть мог многое, вот почему я прилип к Халбергу. За круг до финиша Мюррей обнаружил, что я еще не отстал, и увеличил темп бега. За 220 ярдов до финиша он опять увидел, что я еще рядом с ним. На этот раз он по-настоящему поднажал. Я прижался к его плечу, протянул в этой позиции последний поворот и оттуда сделал финишный рывок, который привел меня к победе. В этой встрече я превзошел самого себя и показал 5.15,8, что было на несколько секунд лучше австралийского рекорда Халберга на этой дистанции.
С этого момента все пошло как по маслу. Я выиграл чемпионат Окленда в беге на полмили и на милю, показав соответственно 1.51,6 и 4.12,4. Это был период, когда уровень бега на средние дистанции в Окленде снизился. Главные претенденты — Мюррей и Билл Бейли были озабочены тем, чтобы показать результаты мирового класса на две и три мили, и поэтому не участвовали на средних дистанциях. Они широко распахнули дверь перед всяким, кто желал войти в нее. В результате мой успех привлек большое внимание.
Мой результат на полмили был третьим результатом, показанным новозеландцем в Новой Зеландии, и при этом довольно необычно я стал обладателем своего первого рекорда Новой Зеландии. Рекорд страны в беге на полмили принадлежал Дугу Харрису и равнялся 1.49,4, но Харрис показал его в те дни, когда рекорды на 800 м специально не регистрировались (на самом деле его рекорд был равен 1.49,3, но тогда десятые доли секунды не фиксировались). Рекорд же на 800 м до Харриса был равен 1.52,0, поэтому мой результат на 880 ярдов 1.51,6 шел в счет и был признан в качестве рекорда на 800 м.
Я выиграл обе дистанции, применяя одну и ту же тактику: быстро начинал, а затем отсиживался за лидером. В беге на милю первую половину дистанции прошел за 2.02,0, а затем сидел на пятках у лидера до тех пор, пока не смог начать спринтовать. Такой метод преследования лидера до финишного спринта составил мне репутацию отсиживающегося, но я на это не обращал внимания. Я был один из немногих, которые стали чемпионами Окленда в двух видах, и мне еще было только 20 лет. Все пришло, пожалуй, несколько быстро.
Перед первенством Новой Зеландии я получил легкую травму, выступая за клуб в прыжках в высоту, но все же встречал эти соревнования с уверенностью, что у меня хорошие шансы завоевать два еще более почетных титула.
Вместо бега — на костыли
Во время первенства Новой Зеландии на одну милю я встретился с Дэйвом Бьючэмпом из
