расследования убийства Хамбрехта, как, впрочем, и для расследования убийства американских детей. Так почему же эта информация отсутствует?
— Возможно, она просто не попалась тебе на глаза.
— Я отправил запрос в архив, пока жду ответа.
— Джон, не сходи с ума.
— А ты не будь такой доверчивой.
Мы замолчали, как бы придя к соглашению, что здесь что-то нечисто, но вслух агент Мэйфилд этого не произнесла.
Мадам принесла мне счет, я передал его мадемуазель, которая сама заявила, что угощает. Мадемуазель расплатилась наличными. Пять баллов.
Мы вышли на улицу, сели в такси, и я назвал водителю адрес:
— Федерал-Плаза, двадцать шесть.
Оказалось, что водитель не знает, как туда ехать, и мне пришлось объяснить.
— Откуда вы? — спросил я у него.
— Из Албании.
В годы моего детства в Нью-Йорке еще работали таксистами выходцы из царской России. Конечно, все бывшие титулованные особы, если верить их рассказам. Но они, по крайней мере, прекрасно знали Нью-Йорк.
Некоторое время мы ехали молча, затем Кейт предложила:
— Может, тебе заехать домой переодеться, а я поеду на работу?
— Давай, если хочешь. Я живу в нескольких кварталах отсюда. Мы с тобой почти соседи.
Кейт улыбнулась, подумала, затем сказала:
— Ладно, черт с ним. Никто ничего не заметит.
— В здании пятьсот детективов и агентов. Думаешь, они ничего не заметят?
Кейт рассмеялась.
— А кому какое дело?
— Мы войдем в здание по отдельности, — решил я.
Кейт взяла меня за руку, прижалась губами к моему уху и прошептала:
— Пошли они все к черту.
Я поцеловал ее в щеку. От Кейт вкусно пахло, и мне нравился ее голос.
— Откуда ты родом? — спросил я.
— Ох, где меня только не носило. Я дитя ФБР. Отец уже в отставке. Он родился в Цинциннати, а мама в Теннесси. Мы много переезжали, какое-то время жили в Венесуэле. У ФБР было много агентов в Южной Америке. Гувер старался уберечь этот континент от ЦРУ. Ты знал об этом?
— Догадывался. Добрейший старина Эдгар.
— Отец говорил, что очень многие не понимали его.
— Это и я могу подтвердить.
Кейт рассмеялась.
— Твои родители гордятся тобой? — спросил я.
— Конечно. А твои родители живы?
— Пребывают в добром здравии в Сарасоте.
— А… они тебя любят? Гордятся тобой?
— Конечно. Придумали даже прозвище для меня — паршивая овца.
Кейт рассмеялась. Два балла.
— У меня были долгие отношения с нашим агентом, — призналась она. — Но мы жили в разных городах. Я рада, что мы с тобой соседи, это гораздо проще и лучше.
Если сравнивать мои редкие встречи с Бет Пенроуз и годы женитьбы, то я не был уверен, что из этого лучше. Однако я сказал:
— Конечно.
— Мне нравятся мужчины в возрасте, — продолжила свои признания Кейт.
Я догадался, что она имеет в виду меня.
— Почему?
— Мне нравятся более мужественные поколения, к которым относится мой отец. Когда мужчины действительно были мужчинами.
— Например, Аттила, вождь гуннов, да?
— Ты прекрасно понял, что я хотела сказать.
— Кейт, но в мужчинах твоего поколения нет ничего плохого. Наверное, они тоже хорошие парни.
— Возможно. Но вот мне, например, нравится Джек. Он постарше и по большей части ведет себя, как мужчина.
— Согласен.
— Но я не бросаюсь на шею мужчинам.
— А я привык к этому.
Кейт снова рассмеялась.
— Ладно, хватит похмельной трепотни.
За квартал до здания ФБР я предложил Кейт выйти из машины и отправиться на работу по отдельности, но она возразила:
— Нет, очень интересно посмотреть, кому будет любопытно глазеть на нас, а кому нет. В конце концов, мы не делаем ничего плохого.
Такси подъехало к зданию около девяти, я расплатился с водителем, и мы вышли. В вестибюль мы вошли вместе, но там оказалось немного наших коллег, а те, что были, похоже, не обратили внимания на то, что мы приехали в одном такси, а я в той же одежде, что и вчера. Когда вы спите с коллегой, вам кажется, что все об этом знают, однако обычно люди думают о более важных вещах. Будь сейчас здесь Кениг, он наверняка обратил бы на нас внимание.
В киоске мы купили несколько газет, и пока ждали лифта, я взглянул на первую страницу «Таймс». В глаза бросились знакомое имя и знакомое лицо.
— Черт побери! — воскликнул я.
— Что случилось?
Я протянул Кейт газету, она взглянула на первую страницу и охнула.
Газета поместила мою фотографию, сделанную, предположительно, в субботу в аэропорту Кеннеди, хотя я не помнил, чтобы в субботу на мне был именно этот костюм. Так что явный фотомонтаж плюс придуманные слова, которых я не говорил, за исключением фразы о том, что если Асад Халил все еще на территории Нью-Йорка, то мы его найдем. Однако и эту фразу я не произносил на публике. Надо будет закатить Алану Паркеру хорошую оплеуху.
Кейт тем временем развернула «Дейли ньюс».
— Ух ты, а вот и меня цитируют. Якобы я сказала, что мы почти схватили Халила в аэропорту Кеннеди, однако сообщник помог ему скрыться. — Она удивленно посмотрела на меня.
— Вот видишь? Все это потому, что мы не сами разговаривали с прессой. За нас это сделали Джек, Алан или кто-то еще. Кстати, а почему нет твоей фотографии?
Кейт пожала плечами:
— Возможно, поместят завтра. Но я не помню, чтобы меня фотографировали.
Подошел лифт, мы поднялись на двадцать шестой этаж и вошли в помещение оперативного штаба. Здесь работали профессионалы, и никто не стал отпускать шуточек по поводу моей фотографии. Вот если бы такое случилось в моем бывшем отделе по расследованию убийств, то ребята наверняка повесили бы на стену фотографию из газеты с подписью: «Этого человека разыскивает Асад Халил… надеемся на вашу помощь».
Я уселся за свой стол. Не было почти никаких шансов на то, что моя фотография в газете или даже на телевидении вытащит Халила из его норы. И я не стану его мишенью. Если только я не подберусь к нему слишком близко.
