— Я никогда не посмел бы взять деньги с моего господина. Я слишком многим обязан ему.
— Интересно, может быть, он избавил вас от неизлечимого недуга или спас от неминуемой гибели? — недоверчиво спросил Эрик. — Вы уж извините меня, если этот вопрос показался вам дерзким.
— Дело в том, о юноша, что ты почти угадал, — задумчиво ответил Фабиас. — У меня есть сын. Единственный сын, он лет на тридцать старше тебя. Господь дал его мне, но тут же разлучил с любимой женой — она умерла при родах. Ребенок стал единственной отрадой моей жизни, я боготворил его, но однажды словно дьявол вселился в мальчишку: он стал во всем перечить мне, смеялся над стариками, унижал слабых и — о стыд! — радовался чужому горю. Я не находил себе места, жизнь превратилась в ад. На моих глазах из моего собственного сына рос отъявленный негодяй, но я ничего не мог поделать! Но, слава Богу, однажды ко мне на ночлег попросился путник. Это был Гаррат; и сын сразу же проникся к нему каким-то особым уважением, это чувствовалось во всем. А утром, поблагодарив меня за ночлег, Гаррат сказал, что может взять мальчика в обучение, — глядишь, через несколько лет из него выйдет торговец, самый настоящий купец. И что вы думаете? Так оно и получилось! Теперь мой сын богач, уважаемый человек. Гаррат образумил его, вывел в люди, а мне вернул покой и радость жизни. Так могу ли я брать с него деньги?
Братья с интересом выслушали рассказ Фабиаса. Как им показалось, во всей этой истории была какая-то тайна.
Но тут Эмиль закончил ремонт арбалета и, возвращая его законному владельцу, дружелюбно спросил:
— Так когда вы опробуете арбалет в деле, уважаемый Фабиас? Когда мы полакомимся окороком кабана или оленя?
— Сегодня — едва ли, а вот завтра — это уж точно.
На том они и расстались, а следующим вечером вновь собрались, но уже за дружеским столом — слуга Гаррата сдержал свое слово. Он, не торопясь, рассказывал об охоте, о повадках здешней дичи, об особенностях стрельбы из лука и арбалета, а братья, наработавшись за день в мастерской, с изрядным аппетитом воздавали должное егерскому искусству рассказчика. Запеченный кабаний окорок с соусом из чеснока и барбариса пришелся им явно по вкусу.
За разговором, как бы невзначай, Эрик заметил:
— Да, это уж точно, леса здесь дремучие и дичи в них хватает. Но представьте себе, уважаемый Фабиас, как-то раз, работая на крепостной стене, мы услышали плач ребенка. По-моему, плакала девочка.
Как вы думаете, может быть, в чащобе, что соседствует с замком, помимо кабанов, оленей и зайцев обитают и малые дети?
За столом на какое-то время установилась тишина.
— Об этом лучше спросить самого Гаррата, — нехотя ответил Фабиас. Он здесь хозяин.
— Жаль, конечно, что он сейчас в отъезде, — продолжал допытываться Эрик, — но я не думаю, Фабиас, чтобы ему понравились подобные расспросы.
— Не знаю, может быть, мне не следует рассказывать это, — нерешительно произнес Фабиас. — Ну да ладно… В замке есть камера, в которую мой хозяин заключил самого дьявола, воплотившегося в облик женщины и двоих детей.
— А вы уверены в том, что это и в самом деле дьявол? — спросил Эмиль.
— Конечно уверен! Ведь сам Гаррат сказал мне об этом!
— А вы хотя бы видели этого дьявола?
— Нет! И видеть не хочу! Дьявол многолик, о юноши, и способен разжалобить любое сердце, поэтому держитесь подальше от него — вот мой совет.
Фабиас встал из-за стола, попрощался с мастерами, пожелал им доброго сна и отправился на вечерний обход замка. И Эмиль, и Эрик видели, что переубеждать его бесполезно, — слуга был настолько предан Гаррату, что находился в его полной власти.
Летопись злодеяний колдуна
На следующее утро братья взяли масляный фонарь и в очередной раз отправились в кладовую за железом. Когда они шли по подземному коридору мимо многочисленных дверей, Эрик не смог сдержать любопытства, приоткрыл одну из них и посветил фонарем в темноту — там была совершенно пустая комната, но в ее глубине виднелась ниша, а в ней другая, очень маленькая дверка.
— Интересно, куда она ведет? — прошептал Эрик. — Вот бы посмотреть…
— Слушай, братец, пойдем-ка лучше за железом, — недовольно ответил Эмиль. — Как бы нам не заплутаться в этих комнатках и дверках.
— Ну подожди немного, вот посмотрю — и все.
— Ладно, но тогда пошли вместе — фонарь-то у нас один.
Пройдя через комнату по старому, скрипучему, изрядно прогнившему полу, братья осторожно открыли дверку. Там начиналась какая-то лестница; на ее ступенях лежали две мертвые летучие мыши и несколько золотых монет.
— Ого, золото! Интересно, что же дальше будет? — прошептал Эрик и, не спрашивая брата, медленно пошел вниз по лестнице.
Эмилю лишь оставалось следовать за ним — как ни пытался он отговорить любопытного братца, все напрасно Чем ниже они спускались, тем чаще встречались рассыпанные по ступеням монеты. В конце концов братья оказались у входа в большую комнату. В ней, громоздясь друг на друге до самого потолка, лежали какие-то огромные ящики и сундуки, каждый высотой с человеческий рост.
— Как ты думаешь, что в них? — тихонько спросил брата Эрик.
— Это не наше дело, — рассудительно ответил Эмиль. — Мы не у себя дома.
— Слушай, подержи фонарь, а я все же посмотрю, что там.
Удержать Эрика было невозможно. Он поставил фонарь на пол и стал карабкаться вверх по сундукам. Добравшись до самого верхнего из них, он попытался открыть крышку, но она была слишком тяжела. Тогда Эрик изо всех сил толкнул ее, но она при этом лишь чуть-чуть подпрыгнула, а вот сундук сдвинулся с места и начал соскальзывать вниз.
— Осторожно, Эрик! — крикнул Эмиль, но было уже поздно.
Со страшным грохотом, кувыркаясь, сундук свалился и проломил гнилой бревенчатый пол. В образовавшуюся бездну рухнуло еще около дюжины ящиков, и — о ужас! — вслед за ними и Эрик.
— Эрик! Эрик, где ты? — кричал Эмиль. — Ты хоть слышишь меня?
— Да слышу, слышу, ап-п-чхи! — раздался снизу голос брата. — Помоги мне выбраться.
Эмиль посветил фонарем в глубину пролома, но ничего толком не разглядел — искрившаяся в лучах света пыль сплошной пеленой застилала все и вся. Когда пыль немного улеглась, он увидел рядом, почти под ногами, выступавшие из темноты углы провалившихся ящиков. Некоторые из них не выдержали удара, из образовавшихся трещин ручейками сыпались золотые монеты.
Взяв в руку фонарь, Эмиль осторожно полез вниз, на выручку своего любопытного братца, и вновь услышал его голос.
— Ух ты, вот это да! — восторженно повторял Эрик. — Ты только посмотри, куда мы попали!
Действительно, помещение, в котором оказались братья, представляло собой довольно большой круглый зал, уставленный всевозможными антикварными ценностями В запылившихся шкафах висели какие-то невообразимые, расшитые золотом наряды Грудой лежали огромные подзорные трубы, а может быть, телескопы. В беспорядке стояли золотые и серебряные вазы, кувшины, канделябры В бесчисленных ларцах, сундучках и шкатулках хранились браслеты, серьги, кольца и другие украшения Здесь же стояли четыре бочки вина и несколько мраморных статуй.
— Вот уж настоящий музей, да и только — продолжал восхищаться Эрик Но где же здесь вход?
