РАССКАЗЫ

Он входит храбрый, горя жаждой подвига и алча крови. Томагавк^* уже взметнулся над головой женщины, но… только рукоятка задела её плечо, ибо она молниеносно вонзила нож в его сердце. Мёртвым падает он к её ногам.

Всё глуше и глуше становится лязг оружия. Лакоты оправились и прогнали врага. Ваша сестра победила трёх героев. Она берёт своего первенца на руки, и он, по её велению, наносит своими нежными ручками первый удар каждому мертвецу. Поэтому он имеет право носить орлиные перья, хотя ещё спит в колыбельке.

Громко разносится в честь вашей сестры боевой клич героев Лакотов. Вот как восхваляли её:

– О, Эйятонкави! Вместо того, чтобы валить мощные дубы своим топором, ты выбрала храбрых воинов Лисиц и повалила их».

Так и рассказывала старуха о своём подвиге, и ни один воин не мог похвалиться, что он храбрее её. Тогда нравы были строгими: одним ударом топора разбила она бочонок виски, и драгоценная влага полилась на землю, но никто не осмелился помешать ей.

– Так под ударом топора Эйятонкави течёт кровь врагов Лакотов! – воскликнула она.

МАХПИА ТО

Много-много лет тому назад большая группа Лакотов раскинула летний лагерь в долине реки Шайен. В те времена лошадей обычно привязывали по ночам внутри кольца палаток. Дело в том, что когда индейцы находились во вражеской области, то с обеих сторон не считалось грехом красть лошадей при всяком удобном случае. С заходом солнца юноши и девушки возвращались в лагерь, набрав свежей травы, которая большими охапками красиво свешивалась с их сёдел.

Эти поездки за свежей травой вошли в обычай и пользовались большой популярностью среди молодежи, поскольку в это время было очень удобно встречаться и заводить более тесное знакомство.

Махпиа То – Голубое Небо – хорошенькая дочь вождя, надела своё лучшее кожаное платье, расшитое оленьими зубами, постелила под седло своей пегой лошадки вышитое бисером одеяло и отправилась со своей подругой за травой. Вскоре их обогнали два молодых воина. Юноши закутались в одеяла, и девушки могли видеть только верхнюю часть их лиц, которые они раскрасили и сделали неузнаваемыми. Из-под одеял торчали орлиные перья. У одного из них был лук со стрелами, у другого на руке висел томагавк.

– Ах, хе, хун, хе! – поздоровался один из них.

Скромные девушки ничего не ответили, но резвые лошадки прижали уши и стали, пофыркивая, тянуться к лошадям юношей.

– Ваши животные приветствуют нас, – продолжал юноша.

Девушки многозначительно переглянулись.

Тогда Матоска – Белый Медведь – решительно подъехал к Махпиа То.

– Послушай, я не покажусь тебе слишком дерзким, если снова заговорю о своей любви к тебе? – прошептал он ей. – Быть может, ты дашь мне понять, если не словом, то взором или каким-то поступком, что я тебе не нравлюсь.

Он смолк, ожидая действия, произведённого его речью, но девушки имеют право молчать столько, сколько им заблагорассудиться, и этим молчанием они часто испытывают терпение юношей.

– До сих пор я не ухаживал ни за одной девушкой: мне хотелось заслужить украшение из орлиных перьев, но ты покорила моё сердце. Иногда мне кажется, что без тебя я один на всём свете. При тебе же я вовсе не чувствую одиночества.

Девушка продолжала молчать. Она всё думала и думала. Не похож ли мужчина на северный ветер, приятный только летом? Она боялась, что придёт время, когда только в ней одной будет гореть огонь любви. Вот почему она молчала. Матоска подождал ещё несколько минут, а затем молча и тихо отъехал от неё. Он с достоинством переносил свою неудачу.

Молодежь, вернувшаяся в лагерь, внесла в него большое оживление. Ночь стояла ясная и тихая. Развели вечерний огонь, и каждая палатка напоминала огромный китайский фонарь. На две мили вокруг раскинулось светящееся кольцо палаток, примыкая к лесистому речному берегу и обширной прерии. Вдали вырисовывались Чёрные Холмы, а река Шайен мелодично журчала в вечерней тиши. Люди, довольные и радостные, сидели за вечерней едой, а в перерывах между смехом и весёлой болтовней слышалось чавканье и пощипыванье пасущихся коней.

Вдруг, пронзительный боевой крик нарушил вечернюю тишину. Отряд Воронов беспорядочной лавой налетел на лагерь. Лакоты быстро и храбро бросились отражать нападение, и в бледном лунном свете завязалась отчаянная схватка.

Матери, жёны и сёстры громко кричали, побуждая мужчин сражаться изо всех сил и показывая этим, что женщины не теряют присутствия духа при внезапных вражеских нападениях.

Когда утреннее солнце позолотило своими лучами лагерь, оно осветило много слёз, счастливых слёз, ибо храбрые воины пали в честном бою, а такого конца желает себе всякий мужчина. Среди павших был и Четан Гитика – Храбрый Сокол – брат Махпиа То.

Через несколько дней лагерь перенесли в холмистую местность вверх по реке Шайен. На старой стоянке остались лишь разукрашенные намогильные палатки павших. Перед снятием лагеря была построена большая палатка для старейшин племени, и в ней они раздавали награды храбрейшим воинам. Им торжественно вручали завоёванные в бою орлиные перья.

– Первая награда, – возгласил старейшина, – принадлежит Четану, павшему в бою. Храбро ринувшись вперёд, он заставил Воронов отступить и убил их вождя.

– Хо, хо! Конечно, конечно! – закричали все.

– Вторая награда принадлежит Матоске, – продолжал старейшина.

– Хун, хун, хе! - прервал его один из присутствовавших. – Это я, Хинханкага Дута, – Красная Сова – нанёс второй удар по вождю сразу после Четана.

Это было уже прямым вызовом.

– Воины, бывшие при этом свидетелями, присуждают честь этого удара Матоске, – настаивал старейшина.

Хинханкага был храбрым юношей и соперником Матоски не только на поле битвы: они оба ухаживали за красивейшей девушкой племени. Он вместе с Четаном защищал её дом и теперь надеялся на её благосклонность. И вдруг высокая честь выпала на долю его соперника!

Подавленный неудачей, с глубокой печалью и недовольством на лице, Хинханкага вернулся в свою палатку, и его поведение не понравилось старейшинам. Матоска, напротив, не проронил ни слова, и этим он поднял свою репутацию в их глазах. Но хуже всего было то, что всё это видела и слышала Махпиа То, которая стояла тут же с «сироткой-лошадью» – боевым конём её покойного брата. Согласно обычаю, Танигита – Колибри (так звали прекрасное животное) – была разукрашена всеми знаками отличия её покойного хозяина, и девушка водила её по лагерю под гром восторженных криков воинов.

Хинханкага не мог успокоиться. Он ушёл в горы молиться и поститься. На другой день, к вечеру, он возвращался в лагерь. Вдруг за холмом он увидел Матоску и Махпиа То. Они встретились впервые после поездки за зелёной травой. Эта встреча произошла совершенно случайно, так как сестра Четана глубоко скорбела о своём павшем брате. Юноша воспользовался этой встречей, чтобы повторить своё предложение. Девушка ответила ему, что подумает, – и больше не сказала ни слова.

Однажды ночью трижды прогремел барабан старейшин. Затем раздался боевой клич. Все знали, что это означает решение отомстить Воронам.

Тревожно забилось сердечко Махпиа То при этом внезапном кличе. Впервые в жизни почувствовала она какой-то необъяснимый страх: она любила, но ещё не сознавала этого.

Через несколько дней воины достигли гор Большого Рога. Они послали лазутчиков, которые, вернувшись, рассказали, что Воронов очень много. Сотни лошадей, как стадо бизонов, покрывают долину, –