Испытанный принцип организации жизни нашего общества, замечал Андропов, «это демократический централизм, позволяющий успешно сочетать свободное творчество масс с преимуществами единой системы научного руководства, планирования, управления.
Социалистический строй делает осуществление коллективных прав и обязанностей трудящихся ведущей пружиной общественного прогресса. При этом вовсе не игнорируются интересы отдельного человека. Наша Конституция предоставляет советскому гражданину права и свободы и вместе с тем подчеркивает приоритет общественных интересов, служение которым и есть высшее проявление гражданственности».
Но, продолжал Юрий Владимирович, от идеальной модели общественных отношений возвращаясь к реалиям эпохи, «к сожалению, встречаются еще люди, которые пытаются противопоставить свои эгоистические интересы обществу, другим его членам. В этом свете становится ясной необходимость работы по воспитанию, а иногда и по перевоспитанию отдельных лиц, по борьбе с посягательствами на социалистический правопорядок, на нормы нашего коллективистского общежития. И это не «попрание прав человека», о котором лицемерно твердит буржуазная пропаганда, а самый реальный гуманизм и демократизм, означающий управление по воле большинства, в интересах всех трудящихся.
КПСС превыше всего ставит интересы народа, интересы общества в целом. Она уделяет повседневное внимание созданию условий, развязывающих творческую самодеятельность трудящихся, их социальную активность, раздвигающих рамки самостоятельности промышленных предприятий, совхозов, колхозов» (с. 244).
Наша страна находится в начале нового исторического этапа, подчеркивал Андропов, который, естественно, будет знать свои периоды, свои ступени роста. Как долго продлятся они, какие конкретные формы примут, покажут лишь опыт, живая практика.
Вместо беспредметно-схоластических споров новый генсек жестко формулировал главное требование момента: «Нам надо трезво представлять, где мы находимся. Забегать вперед — значит выдвигать неосуществимые задачи; останавливаться только
на достигнутом — значит не использовать все то, нем мы располагаем. Видеть наше общество в реальной динамике, со всеми его возможностями и нуждами — вот что сейчас требуется...
Да, и противоречия, и трудности у нас есть. Думать, что возможен какой-то другой ход развития, значит сворачивать с надежной, хотя иной раз и жесткой почвы реальности, порывать с азами марксистской диалектики» (с. 245—246).
Не следует, однако, предупреждал Андропов, и чего не поняли М.С. Горбачев и его компания, «пренебрегать неантагонистическими противоречиями, игнорировать их в политике. Жизнь учит, что при подобном невнимании и противоречия, не являющиеся по своей природе антагонистическими, могут порождать серьезные коллизии. Другая — и важнейшая — сторона дела состоит в том, чтобы правильно использовать противоречия социализма в качестве источника и стимула его поступательного развития».
Успех приходит тогда, предупреждал Андропов, когда политика партии опирается на прочную научную основу: «Любая недооценка роли марксистско-ленинской науки, ее творческого развития, узкопрагматическое толкование ее задач, пренебрежение фундаментальными проблемами теории, засилье конъюнктурщины и схоластическое теоретизирование чреваты серьезными политическими и идеологическими последствиями. Опыт, практика многократно подтвердили правоту ленинского указания, что «кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность» (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 15. С. 368).
Развития теории марксизма-ленинизма, подчеркивал Андропов, «требует сама его сущность. Это жизненно необходимо для решения наших практических задач. Все более мы ощущаем, например, потребность в серьезных исследованиях в области политической экономии социализма. ...Огромный материал для теоретического осмысления дает многообразный, не во всем совпадающий опыт братских стран социализма» (с. 247).
Но «сверяться с Марксом, с марксизмом-ленинизмом — отнюдь не значит механически «сличать» движущуюся жизнь с теми или иными формулами. Мы были бы никудышными последователями наших учителей, если бы довольствовались повторением открытых ими истин, полагались на магическую силу однажды заученных цитат».
И сегодня по-прежнему актуально звучат слова Ю.В. Андропова о том, что «приходится слышать порой, будто новые явления общественной жизни «не вписываются» в концепцию марксизма-ленинизма, что он будто бы переживает «кризис» и надо, дескать, «оживить» его вливанием идей, почерпнутых из западной социологии, философии или политологии... Дело в другом — в неспособности иных теоретиков, называющих себя марксистами, подняться до истинных масштабов теоретического мышления Маркса, Энгельса, Ленина, в неумении применить в процессе конкретного изучения конкретных вопросов громадную интеллектуальную мощь их учения».
К сожалению, современникам Андропова на собственном опыте вскоре пришлось убедиться в справедливости его непонятых и недооцененных предостережений. К этому следует только добавить слова Андропова о том, что «немало буржуазных теоретиков в области философии, социологии, политической экономии по большей части составили себе имя тем, что пробавлялись перели-цовыванием на свой лад марксистских идей».
Как бы ни показалось это парадоксальным, но действительно западные обществоведы весьма активно использовали отдельные положения социалистической концепции для деэскалации, снижения остроты социальных конфликтов, порожденных антагонизмом групповых и корпоративных интересов. Однако эти практические уроки прикладной политологии и политической экономии не пошли впрок их российским эпигонам.
Из числа других важнейших внутриполитических событий того периода времени необходимо назвать создание в апреле 1983 г. комиссии под руководством Н.И. Рыжкова и М.С. Горбачева для подготовки экономической реформы в СССР.
С ее работой было связано немало серьезных прогнозов и надежд, увы, не реализовавшихся на практике.
Другим знаковым событием стал Пленум ЦК КПСС 14—15 июня 1983 г. по вопросам идеологической и массово-политической
работы и выступление на нем Ю.В. Андропова о подготовке новой Программы КПСС.
В этом выступлении [19] Генеральный секретарь ЦК КПСС отмечал:
«Мы ясно видим, какой серьезный ущерб приносят изъяны в этой работе, недостаточная зрелость сознания людей, когда она имеет место. И наоборот, мы уже сегодня хорошо чувствуем, насколько возрастают темпы продвижения вперед, когда идеологическая работа становится более эффективной, когда массы лучше понимают политику партии, воспринимают ее как свою собственную, отвечающую кровным интересам народа.
...В нашем распоряжении богатейший арсенал средств просвещения и воспитания. Это и печать, и радио, и телевидение, и устная пропаганда, и огромная сеть учебных заведений различных типов... Дело за тем, чтобы более правильно использовать все эти средства, применять их более активно, творчески, учитывая, в частности, значительно возросший уровень образованности и запросов советских людей. Здесь нам еще предстоит многому научиться, и главные наши противники на этом пути — формализм, шаблон, робость, а порой и леность мысли».
Мы должны исходить из того, подчеркивал Андропов, что «формирование сознания коммунистов и всех граждан нашего социалистического общества — это дело не только профессионалов — идеологов, пропагандистов, работников средств массовой информации. Это - дело всей партии» (с. 284).
Генеральный секретарь ставил конкретную задачу обеспечить новый, «значительно более высокий уровень идейно-теоретиче-ской работы в области общественных, и прежде всего экономических наук, работы наших научных учреждений и каждого ученого в отдельности. Необходим решительный поворот к реальным, практическим задачам, которые ставит жизнь перед нашим обществом. Общественные науки в такой же мере, как и естественные, должны стать эффективным помощником партии и всего народа в
