мы успеем спрятаться. Сто раз успеем! Ну, хотя бы вот тут, под этими пальто. — И мальчик махнул рукой на вешалку в прихожей, сплошь увешанную пальто, куртками и плащами. И даже меховое манто там висело. — Не станет же этот человек с ходу шарить в прихожей, правда? Вы пригласите его в комнату, а мы с сестрой потом тихонько смоемся, он и не услышит.
Интересная мысль… Ошеломлённая хозяйка, немного подумав, согласилась.
Довольный успехом своего предложения, Павлик принял командование на себя.
— Объясни Хабру его задачу! — приказал он сестре, а обращаясь к пани Наховской, сказал:
— Решать, конечно, вам, но наши вопросы лучше обсуждать не в прихожей, а в ванной. Меньше всего опасности, что услышат. Ведь Хабр предупредит нас только о конкретном человеке, мало ли кто ещё может подслушать…
И с этим предложением мальчика хозяйка согласилась. Более того, сама тоже высказала вполне разумную мысль, что несомненно свидетельствовало о том, что женщина уже освоилась с нештатной ситуацией.
— Заседать будем в ванной! А в случае чего там вы и спрячетесь, все лучше, чем на вешалке. Ванная ближе к входной двери.
Хабр уже лежал у входной двери, прижав нос к щели под нею. Пани Наховская ввела своих маленьких гостей в ванную, и гости присели на краешке ванны, предоставив в распоряжение хозяйки маленькую белую табуретку. И очень удобно разместились, в старых домах ванные были вполне приличных размеров.
— Так зачем вам понадобилось говорить со мной? — с некоторым беспокойством поинтересовалась пани Наховская. — На какую тему?
Оба, и Яночка и Павлик, понимали, что надо как можно быстрее изложить хозяйке суть дела. Понимали, — она в таком состоянии, что в любой момент опять станет невменяемой от страха. По какой причине — неизвестно, но ведь они вчера сами видели её в таком состоянии. Да и детям тоже было не по себе. Возможно, даже воздух этой квартиры был пропитан чем-то таким, тревожным…
И Павлик сразу взял быка за рога:
— И Очкарик, который был у вас здесь вчера, и Файксат, который тоже приходил к вам, нацелились на марки пана Боровинского. В блокноте пана Боровинского мы нашли вашу фамилию. И мы пришли для того, чтобы спросить: вы его марки видели?
— И ещё пан Пшеворский, — быстро проговорила Яночка. — Кто такой пан Пшеворский и что у него общего с теми?
Кажется, пани Наховской стало плохо. Страшно побледнев, она прижала руку к горлу, будто ей нечем стало дышать. Павлик схватил с полочки какой-то цветной стаканчик и, наполнив водой из-под крана — благо, был рядом, — подал его хозяйке. Глотнув, та продолжала в ужасе смотреть на своих гостей. Теперь и им стало нехорошо.
— Боже! — прошептала хозяйка одними губами. — Значит, вы узнали о Пшеворском. Откуда?.. Откуда вы знаете, что эти люди были у меня?
— Очкарика мы видели собственными глазами, — ответила девочка. — А о пане Файксате нам сказал Хабр.
Павлик последовательно придерживался затронутой темы, не позволяя отклонится от неё:
— Очень может быть, что именно у Боровинского хранились те марки, которые ищет наш дедушка. А может, он их и продал. А с Пшеворским мы лично не знакомы, но его фамилия тоже там записана…
Все ещё непослушными губами хозяйка спросила:
— А зачем… зачем вам все это?
— Мы помогаем дедушке. И мы тоже хотели бы их отыскать.
— Нет! — шёпотом крикнула пани Наховская, но такие боль и горечь слышались в нем, что казалось, она закричала на всю квартиру. — Нет! Я не хочу! Хватит одного горя! Не вмешивайтесь в это дело!
— Почему? — с вызовом спросил мальчик.
— Потому что это опасно! Дети, умоляю вас, поверьте — эти мерзавцы на все способны! И ничего вы от меня не узнаете, не хочу ещё и вас погубить. Держитесь от этого подальше!
— Не будем мы держаться подальше! — решительно и непреклонно заявила Яночка. — Мы уже очень многое раскрыли и хотим знать все! Сами понимаете, проше пани, в такой ситуации для нас же безопаснее знать как можно больше. Нам обязательно надо знать: марки пана Боровинского — это те самые или нет? И пан Баранский с улицы Бонифация, сто тридцать, тот самый двоюродный внук пани Баранской, на которую вышел наш дедушка? Думаю, так оно и есть, а марки, похоже, сначала были у Пшеворского, кем бы он ни был, и этот Пшеворский имел дело с паном Баранским. Мы обо всем догадываемся, а вы знаете наверняка и могли бы нам помочь.
Хозяйка по-прежнему была очень бледна. Казалось, вот-вот потеряет сознание или разразится плачем.
— Держитесь как можно дальше от этого Баранского, — тихо попросила она. — Это не человек, а скопище мерзости. И я не могу вам помочь.
— Почему? — обиженно спросил Павлик. — Ведь сестра же объяснила — для нашей безопасности нам надо знать!
— Это опасно для меня! — почти крикнула женщина. — Ну неужели вы не понимаете, что это смертельно опасно? В какое положение вы меня ставите! Тут одно из двух — или вам погибнуть, или мне!
— Почему? — в один голос спросили брат с сестрой.
— Хорошо, — сдалась хозяйка, — придётся сказать вам правду. — Они и в самом деле решили добыть эти марки. Любой ценой! И они заставили меня… Заставили меня пойти на подлость, заставили помочь им… И теперь я их боюсь! Если от вас они каким-то образом узнают, что вам известны их махинации, сразу заподозрят меня, значит, я их выдала! Понятно?
— Не очень, — откровенно призналась Яночка. — Как они могли заставить пойти вас на подлость? Ведь дедушка много раз нам повторял, что вы очень, очень порядочный человек? Разве можно придраться к порядочному человеку? За что они могут к вам прицепиться?
Пани Наховская ответила не сразу. — Не ко мне, — тихо произнесла она. — У меня есть сын. Мальчик совершил глупость, и они… они могут искалечить ему жизнь! Вы не представляете, какие это подонки! Подлые, хладнокровные шантажисты!
Сбитые с толку Яночка и Павлик не знали, что и сказать. Им ещё не приходилось сталкиваться с шантажом сыновей порядочных женщин, и они растерянно молчали. И молча смотрели на такую несчастную, такую удручённую мать. Язык не поворачивался больше приставать к ней со своими глупыми проблемами. Надо и совесть иметь.
А несчастная мать, уставившись невидящим взором куда-то в угол ванной, грустно произнесла:
— И вас раздавить им ничего не стоит. Вот когда они добьются своего, тогда, может, я от них освобожусь…
Эти негодяи добьются своего! Яночка с Павликом вздрогнули и переглянулись.
— Понимаю, — сказала Яночка, — вам приходится делать вид, что вы на их стороне…
— Мне приходится быть на их стороне, а не только делать вид, — с невыносимой печалью ответила пани Наховская.
Опять замолчали. Брат с сестрой поняли, что надо оставить в покое несчастную женщину. Тем более что и так многое от неё узнали. Самое время уйти…
А хозяйка продолжала:
— Не приходите сюда больше. Извините, что я это говорю, но так будет лучше для всех нас. Вчера они вас не заметили, я прикрывала вас створкой двери, а им потом объяснила, что филателистический магазин прислал ко мне клиентов. Идите отсюда скорее, идите же… Если ещё и за вас стану переживать, совсем не выдержу!
Молча дети поднялись и вышли из ванной. В этот момент в прихожей Хабр вскочил на ноги. Шерсть на загривке поднялась дыбом. Оглянувшись на детей, собака негромко угрожающе прорычала и опять припала носом к щели.
— Кто-то идёт к вам, — прошептала Яночка хозяйке.
— Езус-Мария! — воскликнула та. Павлик схватил сестру за руку.
