собой. Ждали Алису Хансен, один из них споткнулся, другой поскользнулся… Полиция не поверила, потому их и задержали, и персоналии записали, документы отобрали и даже взяли отпечатки пальцев. Тут еще сын соседей заявил, что они меня пытались избить и увести мою машину. Ага, вот она! Значит, так, тот, что стоял на ступеньках, – Джорж Бергель, а тот, что внизу, – Альфред Бок.
– Как ты сказала?
– Альфред Бок, а что?
– Я и без того подозревала, что именно они у тебя искали, теперь же никаких сомнений. Алиция, умоляю тебя, уезжай куда-нибудь подальше, в Австралию например! На Гавайи, во Владивосток! Ради Бога, уезжай, еще ты будешь на моей совести!
– Без паники, – спокойно отозвалась Алиция. – Ведь они уже знают, я – это не ты. То есть ты – это ты, а не я. Фу, запуталась, ну да ты понимаешь.
– А ты не понимаешь! Они ведь не меня искали, им нужна именно ты! Я же тебе говорила! Они уверены – столь необходимые им фотоматериалы хранятся у одной бабы в Дании. Та баба фотографировала те же карты, что и они, тебя запомнили и вот теперь явились. Тебе грозит опасность.
– Холера! – неуверенно произнесла Алиция. – Ты так думаешь?
За Алицию я начала бояться еще весной, после разговора с Ментальским, но все-таки надеялась на лучшее. Раз столько лет ее не трогали, может, вообще оставят в покое. Почему же теперь за нее взялись? Что-то произошло, раз им понадобилась вторая половина карты. Если бы раздобыли первую, тогда понятно, но ведь первую я украла у Финетки. А может быть, именно потому? Не знают, где первая, и хотят завладеть второй, чтобы кто-нибудь другой не сложил их вместе.
– Так и быть, могу уехать в Калифорнию, – великодушно согласилась Алиция, – хотя предпочла бы Гренландию, но сейчас там уже холодно. Ты и в самом деле считаешь, что мне не мешает скрыться?
– И лучше всего в тюрьме, – честно призналась я. – Не мешало бы, чтобы тебя посадили за решетку, очень безопасно. А так – просто не знаю, что с тобой делать. Может, дать объявление, что карта у меня, а не у тебя?
– А то они не знают, – саркастически заметила Алиция, – кто у них под ногами путается? Ты ведь, а не я. Всю дорогу…
– …всю дорогу путаюсь и ищу! – подхватила я. – А раз ищу, значит, у меня карты нет. А те люди, которые знают, что снимок у меня, похоже, свято хранят тайну.
– Какие же это люди?
– Матеуш, Мачек и ты. И все! Даже Роберту я не сказала.
– Тайна, которая известна нескольким, перестает быть тайной. Нет, это тебя они должны убить!
– Типун тебе на язык! Впрочем, сама видишь, охотятся за Алисой Хансен, не за мной.
– Ты права. Что же теперь делать?
– Пока подождем обещанную уборщицу, мне вовсе не улыбается самой убираться, а в таком разгроме я совершенно не могу думать.
О происшествии в Алицином доме я совершенно неожиданно получила информацию и от постороннего лица. Для Гражины Алиция была кем-то вроде грозного божества, она боялась ее действительно как огня и за происходящим наблюдала со стороны. По ее словам, жертвой была не Алиция, а посторонний мужчина, за которым та гналась с непонятной яростью, хватала за одежду, силой пытаясь остановить его и прибить, и при этом что-то кричала по-немецки, а немецкого Гражина не знает. Несчастный, как мог, пытался от нее увернуться, так Алиция за ним в машину кинулась! А когда тот от нее закрылся в своей машине, разбушевавшаяся Алиция таранила его машину своей! Точнехонько все рассчитала и как двинет! От полиции Гражина благородно свои наблюдения скрыла, заявив, что напали на фру Хансен, не станет же она ябедничать на своего кумира, но что видела – то видела, мне как на духу призналась.
Через неделю дом Алиции было не узнать, он сиял чистотой и порядком. Что значит профессиональная уборщица! Мы ей тоже помогали, нужно было просмотреть горы бумаг, чтобы профессионалка не вышвырнула в мусорный ящик что-нибудь ценное. С этим были трудности. Зато недрогнувшей рукой были выброшены все залежавшиеся продукты, лет тридцать уже переполнявшие шкафчики. Наконец у Алиции появилось место для свежих.
В ответ на мое бестактное замечание, что нет худа без добра, а засохшие и закаменевшие остатки продуктов надо было давно повыбрасывать, Алиция резонно возразила:
– Каждый приезжает, оставляет, у меня рука не поднимается выбрасывать, скажут – не уважаю я своих гостей. Вот, например, привезенный тобой чай… В каком году, не помнишь? До сих пор лежит. И твоя кукуруза. А вот чье-то какао. Я такой гадости в рот не беру, а вынуждена хранить. О, вот этот закаменевший сыр оставила еще Эльжбета до своей эмиграции в Америку. Видишь, до сих пор пахнет духами, разве такое я стану есть? А вот это… сама не знаю что, видишь, желтое? Осталось от Малгоси, а превратившиеся в камешки финики еще Павел привез…
В ходе наведения порядка мы пришли к выводу: бандиты искали что-то большое – содержимое кухонных ящиков вываливали на пол, не роясь в банках, то же самое с платяными шкафами и ящиками письменных столов.
– Точно, искали что-то большое и плоское, – согласилась Алиция, – вон цветочные горшки не тронули, стоят, как стояли. Зато все картины со стен сорвали, гляди, у прадедушки угол оторван.
– По всей видимости, искали карту на целлюлозе, спрятанную в шедевре пана Северина. Вот интересно, почему они не начали с мастерской?
– А потом я им там помешала. И вообще, глупые какие-то бандиты, надо было дождаться, чтобы хозяйка куда-нибудь уехала, и тогда спокойно шарить в доме.
– Так они и дождались, мы ведь с тобой уехали в Мальмо.
– А почему же они меня не похитили? – удивлялась Алиция.
– Так ведь это была не ты! Ждали фру Хансен в моем облике, а явилась посторонняя баба, к тому же чокнутая, они предпочли не связываться с ней. Может, и прибили бы эту чокнутую, если бы не Гражина, не исключено, она тебе жизнь спасла. Впрочем, сейчас уже неважно, что они намеревались сделать, подумать стоит над тем, что они намереваются сделать!
Спрятав в шкафчик уцелевшую тарелку, Алиция повернулась ко мне:
– Теперь, когда до них дошло, кто есть кто, они примутся за тебя! Позволь дать тебе совет – уезжай- ка в Австралию.
– Я бы предпочла в Калифорнию.
– Или свяжись наконец со своей любимой милицией. Удивляюсь, почему ты до сих пор этого не сделала. Ведь самой тебе ни за что не справиться.
– Я бы давно связалась, да у меня проблема…
– Скажите пожалуйста! Всего одна?
– Не ехидничай, одна главная. Видишь ли, шаек множество, афера тянется в бесконечность, трупы валяются по обе стороны Атлантики…
– До сих пор валяются? Даже в морг их не забрали?
– Повторяю, нечего издеваться, дело очень серьезно. Валяются, не валяются, дело не в этом, а в том, что к делу обязательно подключится Интерпол, преступление давно приобрело международный характер. А тут у каждой страны свои интересы, у нас свои, у Канады свои. Боюсь подложить свинью Матеушу, без его разрешения связываться с компетентными органами рискованно.
– Так позвони ему.
– Звонила, пыталась разыскать, пока безуспешно. Он куда-то в отпуск уехал, то ли в Японию, то ли в Индию. И знаешь, я тут подумала и сомневаюсь, что Интерпол заинтересуется нашим делом. Вот если бы что-то грандиозное свистнули, Тициана например, «Мону Лизу» или сокровища Меровингов…
– Из-под Зеленой Гуры?!
– Я не настаиваю непременно на сокровищах Меровингов, но что-нибудь того же масштаба…
– Так ведь именно с наших земель и вывозят.
– Погоди, возможно, я нечетко тебе объяснила. Если вывозят только от нас, кому это интересно? Ну Советскому Союзу, ну Болгарии, а Интерполу будет на это наплевать. Вот если бы там оказались сокровища из Дрездена, из Лувра, из Рима, из Флоренции…
– Не слишком ли многого ты хочешь?
