— Может, сразу выбросить в окно? — предложила Меланья.
— Идиотка! — фыркнула Фелиция.
— И в самом деле, выбрасывать мусор у дома! — возмутилась Сильвия.
— Почему я ничего не знаю о нотариусе, раз он разыскивал мою маму и меня? — с тоской произнесла Доротка.
И одёрнула себя — ведь спрашивать напрасно, опять все решают за её спиной, всегда так делают. Того гляди и замуж выдадут без её ведома.
— Ты ведь не соизволила поинтересоваться! — неизвестно за что упрекнула племянницу Фелиция и добавила: — И вообще, не обязательно тебе все знать.
— Раз не обязательно, — осмелилась возразить Доротка, — тогда зачем же меня упрекать за то, что я не поинтересовалась?
— Не умничай! — одёрнула племянницу Сильвия.
— Ей ли умничать! — презрительно выпятила, губы Меланья.
Доротка только вздохнула. Её не очень интересовало письмо от неизвестного Войцеховского, но раз уж пришло, не мешало бы знать, в чем дело. Впрочем, тётки в конце концов показали бы письмо, если бы Фелиция не успела его потерять. По этой части Фелиция отличалась исключительным талантом.
— Ну хорошо, так что же все-таки с Войцеховским? — отрешённо поинтересовалась Доротка. — Только то, что прислал письмо и тем самым стало понятно, зачем нас разыскивал нотариус? Больше мне ничего знать не надо?
— А ты слушай, что тебе говорят, тогда не будешь задавать глупые вопросы. Он искал тебя для него. Она приезжает.
— Кто?!
— Нет, я спячу с ней! — вышла из себя Фелиция. — Ты что, польского языка не понимаешь?
— Крёстная приезжает. Твоя крёстная мать, — пояснила Сильвия.
Теперь Доротка и в самом деле перестала что-либо понимать. Свою крёстную, какую-то дальнюю родственницу отца, она хорошо помнила, в детстве часто видела её, но та погибла в авиакатастрофе несколько лет назад. Откуда же она может приехать? С того света, что ли?
— Приедет с того света? — неуверенно произнесла Доротка.
— Я же говорю — законченная идиотка! — торжествовала Фелиция.
— Совсем заморочили девчонке голову! — удовлетворённо констатировала Меланья.
— Так объясни сама, если сумеешь лучше!
— Да что же тут трудного? Слушай. Прежде всего, не твоя крёстная, а крёстная твоей матери возвращается из Соединённых Штатов, где прожила чуть ли не всю жизнь, а теперь решила навсегда вернуться в Польшу. Нотариус разыскивал нас несколько лет по поручению пана Войцеховского, это какой-то поверенный крёстной. Разыскивал не тебя, а твою мать, не могли найти из-за фамилий, тут такая неразбериха получилась…
— Так я же все время об этом толкую! — сердито перебила Меланью старшая сестра.
— Не толкуешь, а скачешь с пятого на десятое! — не осталась в долгу младшая.
— А потому что ты то и дело меня перебиваешь, слова сказать не даёшь!
— А сейчас пора чай заваривать, Доротка! — распорядилась Сильвия. — Заодно собери грязную посуду со стола. И непропеченный кекс принеси.
Доротка молча встала, собрала посуду со стола на поднос и унесла в кухню. Там наполнила электрический чайник минеральной водой и нажала кнопку. Выполоскала заварочный чайник, насыпала в него чаю и вернулась в столовую.
Фелиция и Меланья все ещё ссорились. Сильвия была занята тем, что собирала со скатерти крошки хлеба и рыбы в блюдо с остатками рыбы.
— А где же кекс? — спросила она.
— Сначала унесу со стола всю грязную посуду, — возразила Доротка.
Выходя в кухню, увидела, как обе тётки сорвались со своих мест, причём Фелиция сердито кричала:
— Не позволю тебе рыться в моей комнате!
Ясно, тётки продолжают ссориться из-за потерянного письма. Радуясь, что может переждать скандал в тихой кухне, девушка положила на поднос кекс, тарелочки, стаканы. Чайник вскипел. Она заварила чай и снова долила, очень хотелось подольше побыть одной. В этом доме не было у неё своего угла, негде было уединиться. Да и чайник понадобится полный, чай любят все и пьют помногу. Куда тётка могла сунуть письмо? Наверняка оставила там, где читала. А где могла читать? Стояла, значит, где-то, читала, тут ей что-то вспомнилось… Минутку. Крёстная её, Дороткиной, матери приезжает из Штатов, наверняка посетит их дом, — так могла думать тётка, — зайдёт в ванную на первом этаже, а там умывальник не в порядке, раковина держится одним концом…
Оставив закипающий чайник, девушка направилась в ванную. Конверт и письмо лежали на краешке ванны. Правильно, значит, рассуждала Доротка. Видимо, тётка Фелиция, вспомнив о неисправной раковине, отправилась посмотреть, не удастся ли её прикрепить к стене собственными силами.
Возможно, сунув письмо куда попало, стала искать отвёртку или ещё какой инструмент, пошла за ним в чуланчик, а по дороге забыла, зачем пошла. Возможно, её отвлекли засохшие листья на комнатных цветах, и она принялась их обдирать.
Читать длинное письмо не было времени. Доротка ограничилась лишь обращением: «Дорогая панна Доротка!» Ну конечно, письмо адресовано ей.
Куда спрятать письмо? В кармане джинсов пухлый конверт не поместится, жаль, сразу же не переоделась в халат, там вместительные карманы. Сунула письмо за газовую колонку, которой давно не пользовались, и поспешила в кухню, где уже разрывался чайник. Наполнила чаем стаканы и с подносом вошла в столовую.
Фелиция с Меланьей уже не ссорились, обе сидели за столом. На Доротку накинулись все три сестрицы.
Сильвия:
— Что так долго? Чем ты занималась столько времени?
Меланья:
— Тебя только за смертью посылать!
Фелиция:
— Всегда она копается! А вернись домой пораньше, глядишь, письмо бы и не потерялось.
Доротка не выдержала.
— Так я же не гуляла! С работы возвращалась!
— О, глядите, опять начинает! — обрадовалась Меланья.
— Не огрызайся! — одёрнула племянницу Сильвия. — А сахар где?
— Да вон же, на столе стоит.
— Где? Не вижу!
— А ты головку поверни немного, — посоветовала старшая сестра. — Так когда, говорите, приезжает эта крёстная?
И Фелиция принялась перелистывать карманный календарик.
Сахаром интересовалась лишь Сильвия, остальные, в том числе и Доротка, чай пили несладкий. Зато единодушно все в этом доме обожали непропеченный кекс. У Сильвии он всегда выходил непропеченным, но потрясающе вкусным. В редких случаях, когда тесто нормально всходило и пропекалось, кекс получался совершенно несъедобным.
На вопрос Фелиции ответила Меланья:
— Тебе лучше знать, ведь ты читала письмо последней.
— Не помню. На будущей неделе или в следующем месяце?
— Я помню! — с набитым ртом прошамкала Сильвия. — Четырнадцатого.
— Четырнадцатого числа этого месяца?
— Этого.
— Значит, через девять дней, — подсчитала Фелиция. — Что будем делать? Поедем в аэропорт встречать? Погодите, тринадцатого и четырнадцатого у нас будет Мартинек, обещал мне прибить полку в
