Классическая русская литература в свете Христовой правды

Был важен и недвижим:

“Я пью за землю родных полян,

В которой мы все лежим!”

А друг, поглядев в лицо моё

И вспомнив Бог весть о чём,

Воскликнул: ”А я за песни её,

В которых мы все живём!”

А третий, не знавший ничего,

Когда он покинул свет,

Промолвил: “Мы выпить должны за того,

Кого ещё с нами нет”.

У Анны Андреевны с Николаем Степановичем было двое детей: старший – Лев 1911 года рождения, а второй ребенок умер во младенчестве где-то в 1917?м году и как раз не знавший ничего, когда он покинул свет – это и есть их ребенок.

Анна Ахматова после опубликования “Реквиема” приобрела мировую известность и в конце жизни стала почётным доктором Оксфорда, но дело даже не в этом. Например, Иоанн Шаховской в поэме “О русской любви” посвятил Анне Ахматовой такие стихи (Иоанн Шаховской всю жизнь, но особенно начиная с 50?х, как бы просил прощения у каждого тутошнего за свою эмиграцию в 1920 году, и в стихах, и в прозе - отличие от Ивана Ильина):

В те дни как раз Ахматова смутилась

От голоса утешного. Он звал

В иные страны, Голос тот не знал -

Ахматова страданью обручилась;

В ней Реквием её уже звучал

И нёс её торжественною силой.

Был Реквием в крови её лица,

Он вёл её к народам и сердцам.

Структура поэмы “Реквием” (откуда она взялась). В 1918 году, когда она развелась с Гумилевым - и развелись они по ее почину, хотя именно она попирала все супружеские обязательства (Гумилев на всё махнул рукой и говорил, что “я же ей не мешаю жить, как она хочет”), однако она ему вдруг объявила (как раз прошел Собор 1917-1918 года), что она выходит замуж за украинского поляка Владимира Казимировича Жилейко и с ним переезжает в Москву. Гумилев, опешивши, влепил ей сразу в лоб, что “я этого как раз и ждал, так как тоже собираюсь жениться”. Она навострила свои большие уши и спросила – на ком? И он отвечал сразу же, что пришло в голову, - на Анне Николаевне Энгельгардт (он видимо знал, что она влюблена в него).

Получили церковный развод, Анна Ахматова уехала в Москву с Жилейко – остались некоторые стихи:

Переулочек–переул,

Горло петелькой затянул

Тянет свежесть с Москвы реки…

И кончаются:

Мне бы снова мой чёрный платок

Мне бы невской воды глоток.

Гумилев венчался с Анной Николаевной Энгельгардт и тоже вот об этом стихи:

Пусть голоса органа снова грянут,

Как первая весенняя гроза:

Из-за плеча твоей невесты глянут

Мои полузакрытые глаза.

После расстрела Гумилева Анна Ахматова дожила с Жилейко до 1926 года и потом развелись. Как вспоминает Ирина Одоевцева, в какой-то часовенке по Гумилеву служили панихиду, впереди, конечно, вдова, но у всех было впечатление, что вдова Гумилева не стоящая впереди, а стоящая где-то сзади Анна Ахматова.

После расстрела Гумилева Анна Ахматова говорила о том, что она повесится, и к ней немедленно откомандировали Мандельштама, чтобы за нею постоянно следить (Мандельштам поселился в соседней комнате). Гумилев про Ахматову говорил, что всю жизнь она лгала: лгала в стихах насчет какого-то своего туберкулеза (какой туберкулез? – она плавает, аппетит прекрасный).

Условием развода, так как инициатива исходила от нее, Гумилев поставил, чтобы Лёвушка (сын, родился в 1911 году) остался с ним; и она на это пошла. После расстрела Гумилева Лёвушку воспитывали его родственники. У Анны Николаевны и у Гумилева родилась дочь Леночка; и только после того, как умерли родные Гумилева, Лёвушка соединился с матерью, но надо сказать, что навсегда остался к ней холоден, невзирая ни на какой “Реквием”.

В 1937 году Лёвушке было 26 лет и, как пишет Анна Ахматова:

И доспорился яростный спорщик

До своих енисейских равнин:

Враг народа, шуан, заговорщик,

Мне ты - единственный сын.

Лёвушка пошел по статьям 58¹⁰ (АСА – антисоветская агитация) и 58¹¹ (попытка сколотить контрреволюционную организацию); передачи носила Анна Ахматова.

Шуан – слово французкое; шуаны – французские роялисты во Французскую революцию 1789-1793 годов; а потом шуанами стали называть таких вот легковесных, пустоболтов и так далее; Пушкин пишет, что, мол, два шуана Дантес и де Пина приняты в гвардию офицерами (1831 год), гвардия ропщет.

Поэма построена так, что предисловие там неудачное, а вступление замечательное:

Это было, когда улыбался

Только мёртвый, спокойствию рад.

И ненужным привеском качался

Возле тюрем своих Ленинград.

И когда, обезумев от муки

Шли уже осужденных полки,

И короткую песнь разлуки

Паровозные пели гудки -

Звезды смерти стояли над нами

И, безвинная, корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами чёрных марусь.[246]

Первая глава проходит так:

Уводили тебя на рассвете,

За тобой, как на выносе, шла -

В мутных сумерках плакали дети,

У божницы свеча оплыла,

На губах твоих холод иконки,

Смертный пот на челе не забыть -

Буду я, как стрелецкие жёнки,

Под кремлёвскими башнями выть.

Следственное дело шло 17 месяцев и об этом она тоже пишет:

Семнадцать месяцев кричу,

Зову тебя домой!

Кидалась в ноги палачу:

Ты – сын и ужас мой.

И только пыльные цветы,