Лекция №40 (№75).
От “позднего” Брежнева к “раннему” Горбачеву.
1. Становление национального сознания – “умственной и нравственной самостоятельности”[290]. Религиозное самоопределение русской интеллигенции. О. Чухонцев.
2. Лоскуты “советской идеологии”. Устный самиздат. Религиозный ренессанс. Священник Д. Дудко и другие. “Потерянная драхма”.
3. Начало горбачевского царствования (гласность, демократизация и перестройка). “Новая” журналистика (А. Нежный). Попытка нового конкордата с “культурной элитой”. В. Белов, Ю. Кузнецов и другие.
4. Предверие 1000-летия крещения Руси.
Кризис, собственно, начинается с 80-го года. Когда прошла олимпиада; совершилась смерть Высоцкого и прошли малые процессы религиозных диссидентов: это – Огородников, Пореш, Якунин.
Но всё это были как бы внешние признаки, а болезнь – внутри. В это же время начинаются глухие подземные толчки будущего землетрясения. Начиная с 80-го года начинается медленное перекачивание нефте-долларов за границу. Этими сокровищами впоследствии никто воспользоваться не смог.
Похороны Брежнева сразу отозвались глухим треском. Не просто анекдотом или самиздатом, а неожиданным провалом – с треском. Как писала Виктория Токарева (“Первая попытка”), “Крепкие парни разладили движение, и гроб оборвался в могилу – с треском. Действительно, стало конфузно – пришлось отворачивать телекамеры.
Всё треснуло, и в каждую трещину полезли иглы живой травы. Так бывает всегда, но здесь каждую травинку замечали, и это говорит о чрезвычайной ситуации, когда складывается умственная и нравственная самостоятельность, - то, о чём русская жизнь мечтала и гадала.
Первые годы горбачевского царствования очень похожи на первые годы царствования Александра II: и то и другое привело к эмансипации: в той России - к отмене крепостного права; и в нашей России - к отмене второго крепостного права большевиков” (ВКП(б)). Но, в отличие от XIX?го века, сразу стала вычленяться самостоятельность религиозная, та, о которой в 50-е годы XIX?го века невозможно было даже мечтать.
(О. Чухонцев, 1982 год).
Стихи Чухонцева будут выпущены сразу же, и причем в том же сборнике - стихи явно эсхатологического звучания.
Это – приговор мечтательности и приговор той эмиграции в Америку, когда мечталось, что там текут молочные реки. Это приговор и космополитизму, потому что новое чувство России - никак не имперской, именно подлинно христианской,
Как предречено в “Откровении”,
В это время, а это время Андропова, лоскуты советской идеологии начинают трепаться и развеиваться. Если после войны, в 50?м - в 58?м годах Иоанн Шаховской писал о “полинявшей” идеологии, то здесь она уже обветшала. Как у апостола Павла – всё ветшающее и стареющее близко к уничтожению (Евр.8.13). Тут слишком ясно было, как близко это
Поздне-брежневское время, а именно лето 1980 года, было ознаменовано ещё одним провалом – так называемым “завершением дела Дудко”. Отец Дмитрий Дудко был арестован 27 января 1980 года, перед самой “Олимпиадой?80”, из боязни, что он, с его пастырской деятельностью, которую всё ещё упорно называли “антисоветской” и “клеветнической”, будет портить “фасады” советской империи. Его продержали несколько месяцев в предварительном заключении (это время и будет описано им впоследствии в книге “Потерянная драхма”), а затем, по прошествии олимпиады, вывели выступать перед телекамерой с “покаянием” и “отказом от антисоветской деятельности”. Одновременно в “Известиях” было опубликовано “типовое покаяние” – заранее разработанное и заготовленное пространное заявление для бывших мятежных религиозных деятелей, которое он и подписал.
После этого он получил маленький приход недалеко от Долгопрудного, в сельце Виноградово. Прослужил он там почти до перестройки, около четырёх лет. У него бывало так, что он служил один, без единого человека в храме, но если было хоть несколько прихожан, то проповеди были настоящие.
В период его служения в Виноградове (1980-1984 годы) вышла книга “Потерянная драхма” – лучшая из всего, что он написал. Книга, действительно, написана на века. В книге есть настоящие строки, как – “Передо мной гибнущие братья, а я буду становиться в позу? Почему? Потому что я не пёс, а человек? Так ещё в Ветхом Завете не проповедующий священник называется псом не лающим. Нет, я – пёс, смердящий пёс. Пусть я буду псом, но пусть я буду лающим”.
Эти строки читали вслух; это было то, что в свое время называл Петр Иванов “косноязычным взыванием к правде”, но эти слова можно было разобрать. Напомню, что
Царствование Черненко прошло в сплошном анекдоте и его практически никто не заметил. Когда Черненко сошел со сцены, то выбран был Горбачев, то есть, из молодых. И первая примета времени, что пошел новый образец самиздата. Что такое “Горбачев” как аббревиатура – это значит так: - “граждане, обождите радоваться: Брежнева, Андропова, Черненко ещё вспомните”. Фактически, в эти годы произошла настоящая “бескровная революция” – с самого верху.
Сразу же объявляется гласность, перестройка и демократизация. Это было понято правильно – быстро вступила в свои права журналистика. “Героем дня” был тогда Нежный. Главным органом был журнал “Огонёк”, в котором публикации начались с 1985 года: сначала о предметах сравнительно невинных, вроде обменно-резервного фонда в Климентовке (храм Климента Римского – придел, а так - Преображенский собор); потом относительно Киево-Печерской Лавры, превращенной в музей, и так далее.
Куроедова отправили на покой в 1984 году и в том же году назначили Харчева, которого недаром зовут Константином, то есть, всё опять пошло как анекдот прицерковных кругов, что идёт “вторая константиновская эпоха”. Это сейчас воспринимается, как из исторического далека, а тогда публикации из “Огонька” передавались из рук в руки. Довольно быстро было выявлено, что, так сказать, золотая жила, которая непременно вызовет читательское сочувствие, - это церковная тематика. Церковную тематику, конечно, схватить легко, а чтобы понимать – на это требуются годы и годы изучения. Разумеется, как
