– А кто?!
– Не знаю. Чужой человек. И зачем он приходил, не знаю.
– Это понятно, – злорадно заметила Тереза. – Он приходил за этой красивой ручкой. Вы специально все придумываете, чтобы я в отпуске не соскучилась?
– Подождите, а кто этот покойник? – спросила я. – Тоже чужак? Кто-нибудь из вас его знает?
– Франек говорит, что, кажется, когда-то его видел, – сказала моя мамуся, а подпирающий коровник Франек тяжело вздохнул и махнул рукой. – Но не знает, где и когда, а милиции вообще признаваться не будет. А Марек наконец займётся этим серьёзно?..
Милиция приехала довольно быстро, переполошив воем сирен все окрестности. Люцина хладнокровно рассказала представителям власти оба сна, объясняя посещение древних развалин посреди ночи. На этот раз наших адресов у трупа не было. Что у него было, нам не сказали, а подсмотреть мы не могли, поскольку всех нас сразу же увели из-за коровника во двор. Собака дошла по следам до стога сена под лесом, а потом до автобусной остановки, но не сообщила, по чьим следам идёт – убийцы или жертвы. Со следа Люцины её вернули сразу.
О присутствии Марека на месте преступления я догадалась, когда цистерна с молоком, теперь уже пустая, в гоночном темпе пронеслась через все село, громко сигналя и распугивая домашнюю птицу. Я сразу поняла, что он вышел из машины там, где не обратил на себя внимания. О том, что он делал потом, я надеялась узнать позже.
Прибывшие представители властей провели предварительное следствие, которое позволило нам обогатить багаж собственных знаний. Это далось без большого труда, поскольку следовало из задаваемых вопросов. Покойника звали Веслав Турчин, приехал он, кажется, из Люблина, убили его около трех часов ночи, незадолго до прихода Люцины, ударив камнем по голове. Можно сказать, что убийца ударил, а Люцине тут же приснилось. Камень не нашли – все единодушно решили, что он был утоплен в болоте. Преступник зашёл на луг, бульк, и привет – орудие убийства пошло ко всем чертям. Собака могла поспособствовать в решении этого вопроса, но из любопытства на лугу собралась половина села.
Длительные переговоры с местным населением тоже дали некоторые результаты. Разговаривали мы с Люциной, остальные родственники сидели в садике перед домом, который был неплохим наблюдательным пунктом, куда доставлялись очередные донесения. Мужчина был чужим, но пару раз его видели. Время от времени он появлялся, шатался по селу, по кладбищу и по лесу, ни с кем не заговаривал, никто кроме священника его не знал. Но священник умер два месяца назад, значит, спросить у него не получится. Выглядел мужчина обычно, пристойно, никаких подозрений не возбуждал, никто не обращал на него внимания. Первый раз он появился примерно весной…
Перед самым отъездом у милиции появился ещё один вопрос. Его задал молодой сержант, высокий и щуплый, но жилистый. У него были светлые волосы, голубые глаза и милое лицо, а на лице – выражение глубокой задумчивости и озабоченности. Он уже сел в патрульную машину, но задержался, посмотрел на нас и вошёл в полисадник.
– Может, вы слышали фамилию Лагевка? – спросил он с надеждой.
Мы посмотрели на него, после чего все взоры устремились на Люцину. Люцина сморщила брови, посмотрела на сержанта, потом куда-то вдаль, потом потрясла головой.
– Нет, – сказала она с искренним сожалением. – Лагевка… Нет, никогда в жизни. И ни с чем не ассоциируется.
– Жаль! – одновременно произнесли сержант и тётя Ядя, кто с большим разочарованием, неизвестно.
– А кто это? – поинтересовалась моя мамуся.
– Я даже не знаю, может, его уже нет, – вздохнув ответил сержант. – Нет, ничего особенного, жаль, что вы не знаете…
Он вернулся на дорогу, сел в патрульную машину, и остатки милиции отбыли, оставив нас в состоянии глубокого замешательства. Неужели мы подцепили нового Менюшко?..
Марека я нашла после полудня на кладбище. Он расхаживал между могилами и внимательно изучал все надписи. Со стороны церкви за ним наблюдал какой-то мужичище, занятый ремонтом тачек. На кладбище было безлюдно, солнечно и даже приятно. Здесь царило спокойствие, и жужжали пчелы. Деревенскую тишину нарушали только поскрипывание надгробных табличек, до которых в познавательных целях добирался Марек, и действия мужичищи, большей частью заключавшиеся в стуке молотком по железу.
– Ты с ума сошёл? – набросилась я на Марека. – У тебя с головой плохо? Хочешь, чтобы Люцина нашла и твой труп?
– Мой труп? Зачем это?
– Покойник тоже ходил по кладбищу – и на кого он теперь похож? Хорошо, хоть со священником ты не поговоришь.
– Со священником я уже поговорил.
– С тем, который умер два месяца назад?
– Нет, с теперешним.
– Ну и что? Что ты здесь нашёл?
– Могилы твоих предков. Все в земле, ни одного склепа. Это удивительно, чтобы на таком кладбище не было ни одной солидной могилы, ни одной часовни. Здесь же жили какие-то графы. И где их хоронили?
– По случаю могу объяснить. На старом кладбище. Когда-то здесь не было ни кладбища, ни церкви, и люди мотались страшно далеко, в какое-то другое село. Лет сто назад местная графиня основала церковь, трактуя это как взятку, за которую небо должно было одарить её чувствами нашего прапрадеда. Небо обязанностей не выполнило, прапрадед смылся, и графиня в расстроенных чувствах покончила с собой, завещанием запретив хоронить графские тела на этом кладбище. Таким образом, кладбище осталось в распоряжении приличных людей, и не заразилось выродившейся аристократией.
Марек смотрел на меня подозрительно, одновременно с интересом и отвращением.
