Хабра. Бросив лопатку, Яночка вскочила.
Переполошённая Мизя с криком ужаса тоже вскочила.
— Что? Опять медузы?
Оглянувшись и убедившись, что этих страшилищ поблизости нет, она вцепилась в Яночку:
— Ты куда? Ты зачем? Я хочу с тобой!
Яночка с раздражением подумала, что Мизя будет похуже смолы, но ведь мама велела поиграть с ней… Ладно, если уж не отвязаться от этой прилипалы, то пусть хотя бы сама идёт, чтобы не приходилось её тащить и подгонять.
— Там, у порта, много красивых камешков, — сказала Яночка. — И к тому же разноцветных.
Разноцветные камешки явно заинтересовали Мизю, она отпустила Яночку и вприпрыжку побежала рядом с ней. Наверное, и сам порт не казался ей опасным местом. И только на полпути она спохватилась:
— Ой-ой, ведь там рыба!
— Нет там никакой рыбы! — решительно заявила Яночка, не снижая скорости и не спуская глаз с шагающего впереди Попрыгуна. И пояснила: — Всю рыбу забирают в рыбный склад, помнишь, ой там, возле автобусной остановки.
Перед портом и в самом деле оказались целые россыпи разноцветных камней. Особенно красивыми они казались потому, что время от времени на них набегала лёгкая волна, смачивала и они потрясающе блестели и переливались на солнце. Вскрикнув от восторга, Мизя присела и принялась собирать сокровища. А перед Яночкой возникла следующая проблема: как сначала оторвать Мизю от этой красоты, а затем каким-то чудом провести её мимо сетей и ящиков, полных рыбы. Рыба трепыхается и извивается, над ней с криком носятся страшные чайки, а рядом, по берегу, бегают и вовсе ужасные беспризорные псы. Предприятие казалось совершенно безнадёжным, Яночка так и не придумала ничего умнее, как сказать Мизе, что там, в порту, камни ещё красивее.
Чуть ли не силой оторвав Мизю от камней, Яночка потащила её, упиравшуюся и по дороге пытавшуюся подобрать ещё кое-какие из самых красивых. Яночка боялась, что Попрыгун вот-вот исчезнет в толпе рыбаков и тогда ищи его. С криком восторга Мизя вырвала руку и бросилась за особенно красивым камнем. Пришлось опять силой отрывать её от камней и тащить за собой. Возможно, и удалось бы провести её мимо бесчисленных опасностей, поскольку Мизя шла, глядя под ноги и не замечая того, что происходит вокруг, если бы она не наткнулась на мёртвую треску. Море то пододвигало её к берегу, то забирало обратно, и казалось, что мёртвая треска двигается. Естественно, Мизя тут же отскочила с диким воплем:
— Ой-ой, рыба!
И тут Яночка поняла — все, больше она не выдержит. Что-то подступило к самому сердцу и перевернуло вверх ногами всё её существо. И из глубины вырвалось страшное проклятие, которым они с Павликом пользовались в совершенно исключительных случаях, когда терпеть больше уже не было никакой возможности. Когда-то, давно, когда они были совсем маленькими, услышали они это слово, наверняка самое жуткое проклятие в мире. И вот Яночка не выдержала.
— Тррреотрррава! — яростно взревела она.
Бедная Мизя остолбенела. Такого она от вежливой Яночки не ожидала и сразу позабыла о рыбе.
— Ой-ой! Ты так нехорошо выражаешься? — не верила она ушам своим.
Попрыгун вдруг свернул к одной из лодок с уловом и остановился. Яночка сразу успокоилась. Преследуемый зверь остановился, можно было и им передохнуть. Не говоря ни слова она взяла за руку присмиревшую Мизю и не торопясь побрела по кромке моря, делая вид, что собирает камешки, Мизя только сейчас заметила, в каком опасном месте они оказались, и уже не вырывалась, боясь, что сердитая Яночка совсем разгневается и бросит ee здесь одну.
Попрыгун меж тем принялся прохаживаться вдоль лодок, чуть ли не в каждую заглядывал, заговаривал с рыбаками и отходил. У одной из лодок он задержался. Её хозяин взял предложенную Попрыгуном сигарету, опёрся локтями на просмолённый борт и, закурив, принялся , о чём-то разговаривать с Рыжим. Многое бы дала Яночка за то, чтобы услышать, о чём они говорят. Возможно, это был тот самый рыбак, с которым Попрыгун так долго шептался в рыбачьем порту, но уверенности не было. Эх, сюда бы сейчас Хабра! Как жалко, что человек не наделён собачьим чутьём. Впрочем, в данный момент у Яночки и человечье отсутствовало, все подавляла жуткая вонь гниющей рыбы, которую ветер приносил с дюн.
А тут и Мизя пискнула за спиной:
— Ой-ой, здесь воняет!
Яночка лихорадочно решала, что же делать. Подслушать интересующий её разговор можно было лишь в том случае, если бы удалось подобраться к разговаривающим вплотную, иначе всё равно ничего не услышишь, такой шум стоял вокруг, К шуму моря и крикам чаек примешивались громкие голоса рыбаков, рёв моторов на рыбачьих катерах и лодках, грохот передвигаемых ящиков с рыбой. Да и кто поручится, что в самый ответственный момент не помешает Мизя, которую опять что-нибудь испугает?
— Бронек! — заорал вдруг кто-то над самым ухом Яночки. — Опять перекур устроил?
Бронеком оказался рыбак, беседующий с Попрыгуном. Он обернулся на крик и успокаивающе помахал рукой. А Попрыгун настойчиво продолжал чтото ему втолковывать. Рыбак вроде бы не соглашался, качал головой. Оглянулся на кричавшего и нехотя принялся за работу — стал вытаскивать из сети камбалу, уже не слушая Попрыгуна. Тот постоял-постоял да и пошёл к другим лодкам, все дальше уходя от Яночки. Следить за ним с присосавшейся Мизей не было никакой возможности. Тяжело вздохнув, Яночка повернула обратно. Прошло уже много времени. Мизя с мамой отправились на обед, народу на пляже поубавилось, а Павлика всё не было. Боясь расспросов родителей о Павлике, Яночка предусмотрительно не подходила к грайдолу, в котором те загорали, а сидела у подножия дюны в полном одиночестве и ломала голову над тем, что же могло с Павликом приключиться. И кто раньше вернётся — Павлик и Хабр с охоты или Мизя и её мама с обеда.
Раньше вернулся Павлик, разумеется, благодаря Хабру. Тот появился первым, радостно налетел на Яночку, весёлый и оживлённый и ничуть не уставший. Прошло немало времени, пока подтянулся и Павлик. Этот чуть дышал и тяжело повалился на песок рядом с Яночкой.
— Ты и не представляешь, какие гонки он мне устроил! Летел, словно пропеллер ему вставили! — пожаловался Павлик.
— Но ведь Хабр… — начала было Яночка.
— Какой там Хабр! Тот, лысый!
Яночка встревожилась.
— А лысый откуда взялся? У того, со спичками, волосы были.
— Были только вокруг головы, а на макушке он совсем лысый, — пояснил обстоятельный Павлик.
— Да, макушка мне не была видна.
— А мне была. Когда он спускался с дюны, а я за ним крался, так мне сверху очень даже хорошо была видна его лысина.
— И куда же он направлялся?
— А никуда. Спустился в порт, сел в машину и уехал. И знаешь, машина была та самая, тёмно-синий «фиат», но только, представляешь, теперь с другим номером! Иностранным!
— Так он только до порта дошёл? Чего же ты так ноешь? И где здесь пропеллер? Какие такие гонки? Павлик рассердился на непонятливую сестру.
— Да не сейчас, гонки он устроил раньше.
— Рассказывай толком.
Павлик осмотрелся, обнаружил рядом пенёк, уселся поудобнее, опершись о него спиной, и стал рассказывать подробно.
Оказалось, Хабр поведал о том, что этот, который на макушке лысый, исходил здешние места вдоль и поперёк. Ну ладно, ладно, по порядку. Так bnr, сначала, расставшись с рыжим Попрыгуном, этот Лысый сразу ушёл с пляжа и через проход в дюнах прямиком вышел к тому порту, что на заливе, и именно там сел в свою машину. А этот проход самый крутой во всей округе, и знала бы она, как нелегко по нему спускаться… А, про это не надо? Ну ладно. Сел, значит, Лысый в свой тёмно-синий «фиат» и был таков, а Павлик, в соответствии с полученными инструкциями, попытался проследить путь Лысого до места, где его унюхал Хабр. Естественно, умная собака очень быстро поняла, что от неё требуется, и уверенно взяла след
