— Как что?! Всю мою валюту! Мою и моего коллеги, ну ты знаешь, он пересылал их жене, чтобы купила запчасти к машине, а я никак не мог ей отдать, ведь она ещё не вернулась из Советского Союза, то есть раз вернулась, но меня тогда не было, и она опять уехала. Она там в длительной служебной командировке, а он не велел тёще отдавать, только жене, вот я и ждал её. И держал их дома. Ну а теперь кража со взломом, то есть взлома не было, только кража, жена с тёщей на ножах, а они хотели машину починить и продать, может, стоит купить, ты как думаешь? Ведь эта машина…
— Стоп! — прервала я, потому что о коллеге, машине, жене и тёще на ножах слышала уже тысячу раз. — Если я тебя правильно поняла, у тебя украли всю твою валюту? Твою и чужую? Сколько всего?
— Я заработал две тысячи четыреста долларов, но перед возвращением из-за границы потратил триста, нет, погоди, двести пятьдесят, нет, все-таки триста, а потом ещё сто пятьдесят…
— Так сколько же ты привёз?
— Потом магнитофон купил, там дешевле, так что ещё сто восемьдесят, хотя были и более дешёвые…
— Ну хорошо, купил магнитофон, сколько у тебя осталось, я спрашиваю?
— Но ведь мне ещё пришлось вот теперь продать, я же тебе говорил, колоссальные убытки…
— Сколько осталось, я спрашиваю?! — заорала я диким голосом.
Лёлик вздрогнул от неожиданности:
— Ты что? Ах да. Тысяча девятьсот.
— А коллега тебе сколько дал? — быстро спросила я, лишая его возможности вновь приняться за свои бесконечные подсчёты и по новой объяснять, почему у него уже нет двух тысяч четырехсот долларов.
— Тысячу пятьсот.
— Значит, всего три тысячи четыреста. Неплохо. А что ещё украли?
— Больше ничего. Мамочка держала в шкафу две с половиной тысячи злотых, так их не тронули. Лежат.
— Ну и прекрасно! А когда это произошло?
— Вчера или позавчера, потому что в воскресенье ещё были, а сегодня уже нет.
— В милицию ты сообщил?
Лёлик перепугался так, что стал заикаться.
— В мили… в милицию? Да ты что? Ведь это же доллары!
Тут я уже перестала сдерживаться, позабыв о своём хорошем воспитании.
— Ну и что с того, что доллары, кретин ты этакий! Ведь они же у тебя законные!
Лёлик вытаращил голубые глазки и принялся молоть какую-то чушь. Миллион раз объясняла я этому недоделанному, что его доллары совершенно легальные, что он заработал их за границей честным трудом, что на родину привёз с соблюдением всех правил — вписал в таможенную декларацию, предъявил на границе, уплатил налог. Более легальных долларов вообще не может быть! И все мои объяснения пошли псу под хвост: до Лёлика ничегошеньки не доходило. Вот и сейчас он попеременно то заламывал руки, то драл бороду в приступе отчаяния.
Наконец он выговорил:
— Но ведь я… Но ведь я же работал в ФРГ!
— Шпионом?
— Да нет, ты что? Шпионом я не умею.
Что правда, то правда. Из него такой же шпион, как танцор из паралитика.
— Я не работал шпионом, ты же знаешь, я работал в учреждении.
— Знаю, в международном научно-исследовательском строительном институте. И не только я знаю, это и в твоём паспорте записано, и все, кому положено, знают.
— Так почему же шпионом? — спросил он с миной смертельно озадаченного барана.
— Вот и подумай сам, — уклонилась я от ответа на поставленный бараном вопрос. — У тебя бьшо легально нажитое имущество. Его похитили. Значит, надо немедленно сообщить в милицию!
— Ну да, а они станут спрашивать, откуда у меня доллары…
— …а ты им скажешь! И даже докажешь на бумаге!
— Ну да, а у меня были ещё доллары коллеги… Прицепятся, что я их незаконно привёз.
— Нашими таможенными правилами не возбраняется привозить в страну валюту. Вывозить воспрещается, а не ввозить. Ты их в декларацию вписал, когда ввозил?
— Вписал. Но вписал все вместе, как свои…
— Попробовал бы вписать как чужие! То, что ввозишь, — твоё, и кому какое дело до этого? Каждому понятно, что нижнюю юбку ты везёшь не себе, а мамочке, но ты же не пишешь, что она чужая? Главное, доллары ты провёз легально и приобрёл их законно.
— А вот недавно я часть продал…
— А ты не говори об этом, просто потерял, и все тут. Тебе сразу поверят, не сомневайся! Перестань ломаться и звони в милицию!
— А что это даст?
— Не знаю, может, у них уже не первый случай кражи со взломом.
— Взлома не было, просто отперли дверь, наверное отмычкой… И вошли в квартиру.
— А хоть бы и на слоне въехали! Какое это имеет значение? Главное — милиция отыщет вора, а ты получишь своё добро.
Мы оба немного успокоились. Лёлик перестал рвать на себе волосы, а я заинтересовалась подробностями случившегося.
— Где ты их держал?
— В конверте, знаешь, есть такие небольшие конверты, то есть я держал их в двух конвертах, в одном были мои, а в другом — его…
— А конверты где лежали?
— Они не лежали, они стояли. На книжной полке, за книгами.
— У вас всегда кто-нибудь есть дома?
— Нет, мамочка работает и я тоже, вчера нас не было дома часа два, попеременно не было, то есть не так, попеременно мы были дома, а позавчера нас не было дольше. Я надеялся, ты что-нибудь придумаешь.
— Я и придумала — сообщи в милицию. Они знают, как искать, поговорят с людьми, может, кто и заметил что-нибудь. Жаль, тебя не убили, тогда бы они искали энергичнее, — добавила я безжалостно.
— Конечно, жаль, — грустно согласился Лёлик. — Но меня не было дома.
— Послушай, а как ты узнал, что конвертов уже нет? Тебя будто кто толкнул, верно?
— Никто меня не толкал. Я сам вынул толстый словарь, за которым они стояли, и посмотрел туда, а за ним ничего нет. Должно быть, а нет. Тогда я заглянул за другие книги, может, они там, но и там не было. Мы с мамочкой перерыли всю квартиру. Мамочка очень расстроилась. Послушай, а может, ты могла бы… Может, ты бы могла… Ты, может быть, могла бы…
Я бы, может, и могла, да вовремя вспомнила, что имею дело с Лёликом, и возможно, завтра же этот чёртов конверт обнаружится в совершенно неожиданном месте, а я буду выглядеть дура дурой. Э нет, ничего я не могла бы!
— Лучше поезжай прямо сейчас в Главное управление милиции. Если окажется, что такими вещами занимаются районные отделения, тебя туда и направят, но не исключено, что три с половиной тысячи долларов покажутся им достаточно серьёзной суммой и они сами займутся твоим делом. Перестань канючить и немедленно отправляйся!
Не прошло и двух часов, как ценой сверхчеловеческих усилий мне удалось убедить Лёлика. Убедила я его в том, что он скрывает преступное деяние, а сокрытие преступного деяния является ещё большим преступлением. Никакие другие идиотские аргументы не приходили мне в голову, а давно было известно, что рациональные доводы на Лёлика не действуют. От моих доводов он одурел окончательно и подчинился.
Сразу же на следующий день мне позвонил некий капитан Ружевич из Главного управления милиции и попросил зайти к нему.
Этого следовало ожидать. Как только трепещущий Лёлик отправился заявлять кому следует, я поняла, что сделала очередную глупость из любви к ближнему. Теперь я обязательно окажусь у милиции под
