бизнесменом. Живёт в Варшаве, Верхний Мокотов, адреса не знаю, но могу показать дом. Его вы сразу можете вычеркнуть из списка подозреваемых. Слишком много у него денег, чтобы заниматься глупостями. А больше никаких знакомых здесь нет.
Я просмотрела до конца записную книжку и на последней страничке нашла себя. Пани Иоанна: 41-26-33. Очень симпатично записано, вполне уважительно.
— Ну так, в конце концов, знаете вы его или нет? И знал ли он вас?
— Ума не приложу! Может, читал мои книги и втайне меня обожал? Хотите верьте, хотите нет, но есть такие.
Из вежливости майор попытался изобразить протест, но у него не очень получилось.
— Что вы, что вы! Я верю. Чертовски неудобная эта ванна. А названная вами пани Маковецкая, это кто?
— Моя подруга.
— Ваша подруга, понятно. А ещё какая-нибудь специальность у неё есть?
— Есть, она шофёр-профессионал, у неё права категории «Д». Может и автобус водить.
— А где она работает?
— Сейчас нигде. Работала, но перестала. Ей разонравилась работа после того, как пришлось менять на своём грузовике третье колесо подряд. Ночью, под дождём, и вокруг никого, кто бы помог.
— А на что она теперь живёт?
— На то, что выиграет на бегах. И на то, что заработает её муж.
— А… — нерешительно начал майор, но собрался с духом и докончил:
— А чем занимается её муж?
Мне очень хотелось ответить, что Павел тоже играет на бегах, но я сжалилась над милицией.
— Он переводит с немецкого и неплохо зарабатывает.
— Вы не знаете, что её связывало с Дуткевичем?
— С каким Дут… А, с этим! Не имею ни малейшего понятия. И вообще, чтобы избежать в дальнейшем недоразумений, советую вам, пан майор, примириться с фактом, что этого Дуткевича я действительно не знаю и ничего не могу о нем сказать. И прошу вас, не задавайте мне в десятый раз вопроса, почему он мне звонил, я и в самом деле не в курсе. Мне самой интересно, и уж я постараюсь это выяснить.
— Очень хорошо, выясняйте! — согласился майор, к моему величайшему изумлению. — А если что- нибудь выяснится, сообщите мне. Вы сможете завтра дать официальные показания?
— Вы имеете в виду завтра или сегодня? Ведь уже четверть четвёртого.
— А, значит, сегодня.
— Если после двенадцати — пожалуйста. А раньше мне бы не хотелось.
— Хорошо, я позвоню вам. А сейчас подпишите протокол и можете идти домой.
Оказалось, что я ещё выступаю и как понятая при обыске квартиры убитого.
Протокол я подписала с чистой совестью, будучи уверена, что в квартиру ничего не подбросили и ничего не скрыли. Заинтересовала меня информация о том, что записную книжку убитый сжимал в левой руке, а открыта она была на странице с моим телефоном.
Меня это встревожило не на шутку. Если бы все ограничилось телефонным звонком от покойника, это ещё полбеды. Дурацкое стечение обстоятельств, с каждым может случиться. Беда в том, что со мной за последнее время случилось слишком многое. И поведение майора тоже заставляло задуматься: он сам сунул мне в руки записную книжку, сам велел просмотреть её, одобрил моё дурацкое решение попытаться самой распутать дело. Такие решения обычно вызывают категорический протест со стороны милиции и преследуются законом, а тут вдруг… Опять же, майор выдвинул странную версию: будто меня во что-то намеренно впутывают. Видимо, и впрямь вокруг моей особы происходит нечто подозрительное, чего я, всецело поглощённая преследованием польских ядерщиков, не замечала. Нечто серьёзное, коль скоро дело дошло до убийства. И мне, как видно, действительно пора заняться этим.
Было полчетвёртого утра, когда я позвонила Баське, безжалостно вырывая её из объятий Морфея.
— Выпей воды. — С такого совета начала я разговор. — Знаешь, я втянула тебя в убийство.
— Наконец что-то весёленькое! — обрадовалась Баська заспанным голосом. — И кого же я убила, можно узнать?
— Это некий Вальдемар Дуткевич. Кто он?
— Не знаю. То есть что я говорю! Конечно, знаю! А почему я убила Вальдемара?
— Убила его не ты, а неизвестные преступники. Так кто же он?
— Кто? Вальдемар?
— Вальдемар, Вальдемар! Кто он такой, черт побери?!
— Как тебе объяснить? Ну, в общем, один человек.
— Спасибо, вот теперь все ясно. Ну да ладно. Скажи, он меня знает?
— Понятия не имею. А ты его знаешь?
— В какой-то степени теперь знаю. Знакомство неординарное, хотя и несколько одностороннее. А каким он был при жизни — не знаю. Баська, проснись! Я говорю не о своей новой книге, а о только что случившемся.
Баська немного помолчала, а потом я услышала её запинающийся голос:
— Подожди, я, пожалуй, и вправду выпью воды.
Пока она пила, я закурила сигарету и принесла пепельницу. Похоже, сейчас кое-что узнаю.
— Расскажи мне все ещё раз с самого начала, — потребовала Баська. — По правде говоря, я ничего не поняла.
Я рассказала ей обо всем по порядку, не вдаваясь в подробности и пока без комментариев.
— И это правда? — допытывалась потрясённая Баська. — Ты уверена, что он убит насмерть?
— Насмерть. На его месте даже носорог был бы убит насмерть. Да скажи же наконец, кто он такой и почему звонил мне?
— Ну как тебе сказать? Обыкновенный человек. Работал в садово-огородном кооперативе, разводил шампиньоны. Знаю я его давно, лет двадцать пять. Звёзд с неба не хватает, но человек порядочный, очень добрый и покладистый, если тебе требуется кем помыкать, то Дуткевич как раз подходит.
— Подходил, — поправила я. — Теперь он уже ни для чего не подходит. А откуда у него мой телефон?
Подумав, Баська сказала:
— Возможно, от меня. Целый месяц он мне проходу не давал, просил твой телефон, мол, обожает тебя и жаждет того… заверить в этом самом… ну, в совершённом уважении. Наверное, я в конце концов и дала твой телефон.
— Он и заверил. Прямо скажем, оригинально. Ты считаешь, что в предсмертную минуту он пожелал поговорить именно со мной?
— Очень может быть. Уже известно, кто его убил?
— Пока ничего не известно. Баська, для меня главное — узнать, почему он позвонил мне. Об этом меня спрашивает милиция, и я должна им что-то ответить. Послушай, а не могло получиться так — он хотел позвонить тебе и просто ошибся? Ведь бывает, в панике набрал не тот телефон, мы с тобой подруги, вот и перепутал со страху.
— Ты права. А могло быть и так, что он даже звонил мне, но меня весь день не было дома, мы с Павлом вернулись уже за полночь. И тогда он позвонил тебе.
— А он знал, что вы бываете у меня?
— Он знал, что мы можем быть или в кино, или на бегах, или в Виланове, или у тебя, или ещё где- нибудь, но из всех этих мест только у тебя есть телефон. Представляю, как ты обрадовалась!
— Безумно! Но я уже немного привыкла к необыкновенным событиям. А ты не представляешь, почему он мог бы звонить тебе?
— Так уже двадцать пять лет, что бы у него ни случилось, он всегда звонит мне. Я уже привыкла. А ты только меня осчастливила или ещё кого-нибудь?
— Ещё Гавела. Так что ты в хорошей компании.
— Очень приятно. А кто этот Гавел?
