землю. Янушек был прав, проблема представлялась неразрешимой. С одной стороны — раки, возможно, единственный случай в их жизни, с другой — археологическая находка, несомненно тоже уникальная. На такие вещи не каждый день натыкаешься. И возможно, ей грозит уничтожение. Предстояло решать: или потерять раков, или — бесценные доисторические сокровища.
После продолжительных колебаний доисторическая культура все-таки победила. Категорические протесты Шпульки сделали невозможной охрану древностей от неизвестных варваров собственными силами. А за ночь злоумышленники черт знает что могли бы натворить. Поэтому было решено, что Зигмунт не успокоится, пока не доберётся до какого-нибудь археолога, а перед тем как все ему рассказать, постарается выяснить, как тот относится к ракам, а затем выдвинет своё условие. Он рассказывает все без утайки, но на ночь их оставят в покое и позволят наловить раков. А возможная охрана, не важно, от какого ведомства, будет вести себя тихо и держаться подальше от речки. Ясное дело, только до утра. Утром ей разрешается делать все, что угодно.
Зигмунт сел на велосипед и отправился на поиски деревни и отделения милиции, не имея ни малейшего представления, в какой стороне они могут быть. Тереска, Шпулька и Янушек остались на хозяйстве, страшно волнуясь и нервничая, то рассуждая на исторические темы, то опасаясь неожиданного возвращения враждебно настроенных злоумышленников. Янушек на всякий случай — в целях самообороны — соорудил рогатку, что не составляло особого труда, так как нужная резинка у него всегда была при себе.
— В случае чего я в них из засады, — доложил он девчонкам. — Меня не увидят, не бойтесь, она далеко бьёт.
— Неплохая мысль! — похвалила брата Тереска. — Если у Зигмунта ничего не выйдет, можешь в них стрелять хоть всю ночь. В таких условиях они много не наработают.
— Его поймают и прикончат, — мрачно предсказала Шпулька.
— Где им! Убежит. А если будут за ним гоняться по лесу, да ещё в темноте, тем более ничего не разроют. Будем их пугать, ну шуршать там чем-нибудь, или рычать, или ещё что…
— Великолепно. Мы будем рычать в лесу, а раки сами наловятся. А я-то думала, нам раки нужны. Тереску вдруг осенило.
— Сами! Слушай, это же гениальная идея! Конечно же, сами! Устроим ловушку. Мы же ещё вчера об этом говорили, хорошо, что ты напомнила. Эти остатки корзины — как раз то, что надо. Янушек, принеси-ка корзину!
Корзина и впрямь оказалась что надо. Только заделать дыру на дне, прикрепить крючок, насадить на него лягушку и все это затопить. А потом — одно движение, и вся добыча, собравшаяся на приманке, выбрасывается на берег. Не то что колупаться с удочкой и сеткой!
— Жаль, что ты две корзины не нашёл! — вздохнула Шпулька.
— Не жадничай. Жаль, что сразу не нашёл. Мы бы ещё вчера достаточно наловили, и не было бы сегодня таких осложнений с археологами и милицией. Я боюсь, милиция тоже приедет, хотя бы из-за этой машины.
— Интересно, она ещё там стоит?
— Наверняка стоит, ведь мотора-то не слышно. Прямо и не знаю, может, её как-нибудь испортить, чтобы не уехала раньше времени. Вдруг она окажется важной?
— Мне сдаётся, её и портить не надо, вряд ли она куда-то уедет…
— Подумаешь, колёс нет. Колёса можно в два счета поставить. А мы даже номера её не знаем!
— Я могу проверить, — предложил Янушек. — Заодно погляжу, что там делается. А вы пока корзину заделайте.
Янушек прихватил рогатку и отправился на другой берег. До его прихода Тереска со Шпулькой успели закрыть половину дыры густой сеткой из ивовых прутьев и верёвки. Янушек вернулся страшно собой довольный.
— Хорошо, что я сходил, — заявил он, присаживаясь рядом с поглощёнными работой девчонками. — Какие колёса у неё утром были? Левые или правые?
— Кажется, левые, — быстро ответила Тереска. — А справа подпорки. А что?
— А теперь стоит на правых, а подпорки слева. Значит, кто-то был и заменил колёса. Ты права, их ничего не стоит снять, а потом назад поставить. Я считаю, у него все четыре были проколоты, два он повезв шиномонтаж, потом вернулся, заменил и забрал два других. Теперь как раз два левых латает.
— О Господи! Он их скоро привезёт, поставит и уедет, — заволновалась Шпулька.
— Ииии, — пренебрежительно ответствовал Янушек. — Никуда он не уедет.
— Как это? Почему?
Тереска искоса взглянула на брата и снова занялась корзинкой. У неё не было ни малейших сомнений, что машина не двинется с места, раз уж Янушек вокруг неё покрутился.
— Почему ты так уверен, что никуда не уедет? — продолжала допытываться Шпулька.
— Из этих правых колёс весь воздух вышел. Камеры теперь никуда не годятся.
— Ты проколол! — вырвалось у Терески.
— Что ты! Чем? У меня с собой только рогатка была.
— Тогда и проблем нет. Накачает и привет.
— Э, нет. Не выйдет. Я у него два ниппеля одолжил.
— Езус-Мария! — встревожено прошептала Шпулька. — Как ты это в милиции объяснишь?
— А что такого? — удивился Янушек. — Я же ему верну все в целости и сохранности.
Тереска со Шпулькой переглянулись и закрыли тему, стараясь не показывать своего облегчения, вызванного неблаговидным поступком Янушека. Что там дальше будет — неизвестно, но хотя бы один из подозрительных типов никуда не денется.
Зигмунт никак не возвращался. Девчонки начали волноваться все сильнее. Издалека донёсся шум приближающегося автомобиля и вызвал надежду, сменившуюся тревогой. Мотор заглох неподалёку от первой машины. Янушек не утерпел и отправился на разведку. Тереска со Шпулькой напряжённо ждали его возвращения. Мотор снова заработал и удалился, затихая где-то в полях за лесом. Янушек вернулся и обстоятельно доложил:
— Видел я его. За одну внешность должен пожизненное получить. Низенький, чёрный, бородатый и в очках, а в придачу ещё и недоразвитый, только одно слово и повторял как заведённый. Когда колёса свои увидел. Приехал он на такси, привёз те два левых колёса и даже их поставил, но оказалось, что у них с таксистом на двоих только один ниппель, ну, он и отправился ещё за одним. Вряд ли он сообразит захватить четыре про запас.
— Если я правильно поняла, теперь ты у него одолжил уже шесть? — осторожно поинтересовалась Тереска.
— Пять. Тогда два и сейчас три. Все отдам по первому требованию, а сейчас они ему и так не нужны, все равно же четвёртого нет. То есть шестого.
Напряжение достигло апогея, а солнце уже садилось, когда наконец вернулся Зигмунт. И не один. Приехал он на двух машинах, в одной из которых был он сам и трое страшно взволнованных археологов, а в другой — складной велосипед и трое каменно-спокойных милиционеров. Поначалу возникла жуткая неразбериха, так как все хотели выяснить все сразу и говорили одновременно. Затем удалось кое-как разделить обязанности. В распоряжение милиции был отдан Янушек, а к археологам приставлены девчонки, за которыми был вынужден последовать и Зигмунт, так как обе вцепились в него мёртвой хваткой и засыпали вопросами: как все происходило, где он их нашёл, почему так долго и вообще, что все это значит. Вырваться несчастному парню не удавалось и вставить слово — тоже. Поэтому он молча и терпеливо пережидал, пока девчонки не успокоятся, зато Янушек не терял времени даром.
— Слушай, эти археологи тоже с приветом, — шёпотом сообщил он сестре. — Бормочут «скифы», «скифы»… А я же видел их машины, никаких там прицепов «скиф» в помине нет! А ментов, оказывается, больше прикатило, вон там в лесочке у них ещё одна тачка осталась…
И, не обращая ни малейшего внимания на произведённое его словами впечатление, мальчишка помчался назад на другой берег выполнять порученные ему обязанности. Тереска настолько была потрясена услышанным, что даже на какое-то время отцепилась от Зигмунта.
— Скифы… — прошептала она. — Боже правый! Скифский курган? Не может быть…
Шпулька услышала слова подруги и тоже на минутку потеряла дар речи. Зигмунт тут же воспользовался
