пожалуй, тоже вернусь. И если смогу, постараюсь помочь ей спрятаться от вас. Но предварительно обо всем расспрошу. Не верю я, что это она прикончила Миколая! Это уже ваша задача — найти настоящего убийцу. Нет, сначала я сама должна разобраться во всем этом, непонятное что-то происходит.
Поручик Яжембский был всецело с этим согласен. Глядя в окно, он соображал, что же теперь ему делать.
Алиция Хансен поднялась с дивана.
— Ну, ладно, — сказала она со вздохом. — Кайтусь, помоги мне. Надо достать и разложить последнее свободное спальное место…
— А ну-ка взгляни, — сказал капитану Фрельковичу его приятель из Дорожной Службы, бросив на стол капитану три фотографии. — Как по-твоему, что сталось с пассажирами этой коробки?
Хотя капитан Фрелькович был занят собственными делами, но на фотографии коллеги взглянул. На них были запечатлены жалкие останки того, что некогда звалось автомашиной. По всей видимости, фотографии были сделаны непосредственно после автопроисшествия, ибо на них виднелся кусок шоссе с другими машинами, в том числе и машиной «скорой помощи».
— Ну? — нетерпеливо спросил приятель. — Отвечай быстрее, я тороплюсь.
— А что, разве они живы? — спросил капитан.
— Живы! Не поверишь, всего-то делов — сломанный мизинец и резаная рана головы длиной в три сэмэ. Это у водителя, пассажир же вообще отделался лёгким испугом — всего два синяка да локоть ушиблен. Можно в такое поверить?
Действительно, такая информация в свете фотографии производила впечатление, и капитан Фрелькович с невольным уважением стал разглядывать снимок.
— Мне хотелось спросить — когда похороны? — признался он коллеге. — Каким же чудом они уцелели?
— Потому что правила нарушили. Не пристегнулись ремнями, — пояснил гаишник. — Лоб в лоб столкнулись с грузовиком, вот здесь, видишь, кусочек грузовика? И от удара сразу вылетели из машины по обе её стороны. По шоссе шли машины, действительно чудом ни одна на них не наехала. Я, можно сказать, сам присутствовал при столкновении, наша машина шла за грузовиком, а навстречу от Константина ехал Новак, они ездили брать бандита, вот и занялись пострадавшими.
— А бандит сбежал тем временем?
— Нет, они его так и не взяли. Вон те две успели притормозить, вот, видишь…
Капитан Фрелькович вдруг нагнулся над фотографиями и принялся рассматривать их с удвоенным вниманием. Рядом с разбитой вдребезги машиной на обочине шоссе застыл «фиат 126», наверняка его занесло в сторону при резком торможении. За рулём «фиата» сидел водитель. Заметив интерес капитана к «фиату», приятель пояснил:
— Вот этого он хотел обойти, кретин, на двойной обгон пошёл, «фиат» как раз брал двух велосипедистов. На фото их нет, они сзади остались. Ну и врезался. Между нами, грузовик тоже шёл на превышенной скорости, все там понарушали, один «фиат» в порядке, не больше семидесяти, так что смог притормозить и не раздавил кретина, когда тот вылетел из машины.
Слушая вполуха объяснения приятеля, капитан Фрелькович достал лупу и рассмотрел номер «фиата 126». Не зря он ему показался подозрительным с его водителем!
— Что, понравилось? — не так понял капитана приятель. — Ну, насмотрелся? Давай фото, мне бежать надо.
— Не дам! — крикнул неожиданно капитан и вырвал обратно фотографию из рук приятеля. — Я разыскиваю вот этот «фиат»! Когда это все случилось?
— Вчера, около полудня.
— Какие у тебя есть данные о «фиате»? Фамилия водителя? Слушай, фотографию можешь взять, дай мне лучше плёнку, пусть увеличат, А он ехал один?
— Кто?
— Ну этот бородатый в «фиате».
— Нет, с пассажиром. Оба у нас записаны, ведь свидетели.
— Мне нужны немедленно все данные! Вы что, вообще ничего не читаете? Я ещё вчера разослал объяснения о розыске. Надо же, такая случайность.
— Чего раскричался? — огрызнулся обиженный приятель. — Можно подумать, со вчерашнего дня год прошёл! Ладно, сейчас я тебе пришлю все данные.
В протоколе автопроисшествия фигурировал полный номер «фиата» со вмятиной на крыле и бородатым водителем. Правда, номер оказался не тот, который запомнил вождь индейцев, в нем не было ни одной тройки, зато целых две восьмёрки. Ну и чёрная борода водителя… Капитан немедленно распорядился установить негласное наблюдение за бородатым. Хорошо бы, если оказался свободным сержант Сдунчик…
Не прошло и десяти минут, как явился подпоручик Вербель с отпечатками автомобильных покрышек с улицы Рацлавицкой напротив садовых участков и пылью, старательно собранной с двери соседки Миколая Торовского. На неё могли облокотиться, до неё могли дотронуться, а микроследы — великая вещь. Окрылённый надеждой, капитан вручил подчинённому и фотографии с места происшествия.
— Яжембского вернём, нечего ему сидеть в Дании, тут открываются большие возможности! Вот если бы Сдунчик взялся… За этими парнями надо немного понаблюдать, до этого я их не буду трогать. А фотографии их потребуются, надо будет незаметно щёлкнуть.
— Но ведь восьмёрки вместо троек… — начал было подпоручик.
— Бери фотографии и покажи их детям, пусть опознают вмятину. В архиве раздобудь ещё парочку битых автомашин. Восьмёрки, подумаешь, большое дело! Трудно из тройки сделать восьмёрку или наоборот, немного заклеить восьмёрки пластырем, вот тебе и тройки! Восьмёрки настоящие, уже проверяли. Отнеси в лабораторию свой мусор и бегом в школу!
Подпоручику Вербелю не требовалось разжёвывать приказов, своё дело он знал хорошо. Раздобыв в архиве несколько снимков разбитых машин, он помчался в школу, и на большой перемене трое детей, каждый в отдельности, без колебания указали на «фиат» со вмятиной. Два молодых человека и одна молодая дама с презрением отодвинули в сторону архивные снимки и ткнули пальцами в свежий. Ну, бледнолиция жертва и снимающий с неё скальп вождь индейцев — ещё понятно. Но каким образом сидящий в густой малине индейский воин, не шелохнувшись, сумел разглядеть стоявшую по другую сторону улицы машину? Если учесть, что к улице воин сидел спиной… И тем не менее машину на предъявленных снимках он опознал безошибочно, а воина подпоручик специально, на всякий случай, спросил первым. Вспомнив свои молодые годы, подпоручик пресёк зародившиеся было в глубине души сомнения…
На работу подпоручик Яжембский заявился прямо из аэропорта, поздним вечером.
— Одна из Хмелевских точно замешана в чем-то, — заявил он. — Не уверен, что в моей афёре с фальшивомонетчиками или в вашей, с убийством, но в чем-то замешана. Если не ошибаюсь, я имел возможность пообщаться со свекровью.
— Да ведь ты собирался пообщаться с невесткой! — удивился подпоручик Вербель.
— Собирался, а попал на свекровь. Хотя не очень в этом уверен, на Библии не поклянусь. Паспорт её я, правда, видел, но обе Хмелевские уж очень похожи друг на друга с лица. Там у них в Копенгагене случилась очень странная вещь на аукционе, где распродавались после выставки картины и гравюры, я так и не понял, имеет ли это к нам отношение. Но вот Доминик точно имеет ко мне отношение…
Капитан фрелькович и подпоручик Вербель, слушавшие с интересом сияющего от удачно выполненной миссии посланца, теперь с подозрением взглянули на коллегу. Нет, вроде не пьян. Яжембский не обиделся и постарался по возможности понятнее рассказать о воспоминаниях Алиции Хансен.
— Я не очень внимательно ознакомился с материалами твоего дела, — сказал капитан, — но Доминика запомнил. Редкое имя. Неужели тот?
— Тот! — радостно подтвердил Яжембский. — И это не имя, а фамилия. С самого начала я его подозревал, а теперь конец сомнениям! И все равно, моей уверенности мало, к такой священной корове без железных доказательств не подберёшься.
— Но вот ни о каком доме с башенкой у тебя вроде ничего не было…
— Вот именно! Появилось первый раз! Я немедленно отправляюсь туда, может, и удастся кое-что
