— Надо же все-таки хоть немного соображать! Они ведь знают, кто ты, и не оставят тебя в покое. Реальными являются лишь два первых варианта:
либо они получат своё имущество и отвяжутся от тебя, либо компетентные органы их переловят и обезвредят.
Я опять принялась на все лады перетряхивать шансы двух вариантов и выбрала тот, который мне казался более обнадёживающим.
— Значит, второй. Идиотка с милой улыбкой возвращает чужую сумочку, может, взамен отдадут мне торбу Миколая.
— Они не поверят, что ты не разглядывала содержимого.
— Ну и пусть. Идиотка подумала, что это очищенная сода. Хуже, если они заглянули в мою.
Относительно моих дальнейших действий мы с Павлом не пришли к соглашению. Он настаивал на том, чтобы я держалась подальше от афёры фальшивомонетчиков, ни во что не вмешивалась, не пыталась спасти его доброе имя, заверяя меня, что ему, Павлу, ничто не угрожает. В крайнем случае, наймёт хорошего адвоката и выпутается. Ведь ясно же, что с преступниками он никогда ничего общего не имел, никакой прибыли от их преступной деятельности не получал, банкнот нарисовал в нетрезвом состоянии, в таком же состоянии рассматривал и матрицу, оставив на ней свои отпечатки пальцев, был уверен, все это — розыгрыш.
В конце концов, притворяться идиоткой могу не я одна, он тоже способен изобразить из себя полного кретина. Это на тот случай, если до него все-таки доберутся. Но он уверен — не доберутся и нет у них никаких отпечатков его пальцев!
Я отчаянно возражала:
— Дурак ты! И совершенно не по-деловому подходишь к серьёзной проблеме. Коснись чего, так твои сообщники выдадут тебя с потрохами!
— А я уеду в Штаты. Или ещё лучше — в ЮАР, меня уже приглашали туда. Погоди, сколько ещё осталось до истечения срока давности? Всего два года. Так я эти два года могу и вовсе не работать, прекрасно проживу и без работы. Вот тебе, идиотка ты этакая, в самом деле грозит реальная опасность, ну как ты не понимаешь?
Меня вдруг осенила очередная идея. Лучше всего соединить два первых варианта: демонстративно возвратить мерзавцам товар, сделать это явно и открыто, а втихую сообщить органам. С органами договориться дипломатично, частным, так сказать, образом, с помощью свекрови.
— А при чем тут свекровь? — удивился Павел.
— А у неё есть давнишний хахаль из бывших полицейских, Похоже, давно и крепко любит её, да и она к нему относится соответственно, и они наверняка давно бы поженились, если бы не её отвращение к брачным узам. Да ты и сам знаешь, какая она. Насколько мне известно, он из так называемых органов уже уволился, но остался при них кем-то вроде консультанта, уж очень заслуженный и опытный фараон, так что с его помощью, мне удалось бы все прелестно обтяпать.
— Что ж, мысль неплохая, — милостиво одобрил Павел. — А у тебя найдётся, где спрятаться на некоторое время?
— Найдётся. Официально я прописана в комнате, которую снимаю на Мокотовской, живу же в квартире моей тётки. Тётка уехала в Швецию, вернётся не раньше чем через два года, а я сомневаюсь, что она вообще вернётся. Поехала к своей дочери, моей двоюродной сестре, и сейчас решает, не выйти ли ей там за шведа. Вроде подходящий кандидат в мужья подвернулся. А квартира у неё прелесть, на Вильчей, три выхода…
— Как это?
— Кроме обычного и чёрного хода, есть ещё выход на чердак, через который тоже можно выбраться. А дворник живёт в соседнем доме, очень удобно, правда? В случае чего могу пробраться в квартиру незаметно, а выходить из дому исключительно под видом… ну что ты уставился? Не обязательно негритянки, а например дряхлой старушки. С палочкой. Хочешь?
— Хочу. Я страшно тревожусь за тебя.
— Точно так же и я за тебя.
На бега в Шарлоттенлунд я отправилась в качестве негритянки. Добрая старая Дания за последние годы приютила из милости столько всевозможных слаборазвитых народов, что появление ещё одной негритянки отнюдь не произвело сенсации. Итак, мы с Павлом разлетелись в разные стороны. Он отправился по своим делам, я решила отдохнуть душой в атмосфере азартных игр.
Поскольку денег у меня было немного, действовать следовало осмотрительно. Три первых заезда я пропустила, присматриваясь к лошадям и изучая обстановку. А вот теперь можно и поставить. Путём сложных расчётов и умозаключений я выбрала восьмёрку, к ней следовало подобрать ещё две.
Бегами я заинтересовалась лет десять назад, втравила меня в это дело свекровь. Идеи у неё всегда были гениальные, но бедняге вечно не везло. Она объяснила — потому, что родилась в апреле, апрельские, оказывается, жутко невезучие. У меня шансов было больше, я родилась в январе, так что время от времени мне случалось и выигрывать. Впрочем, это не имело особого значения, я была счастлива уже тем, что просто участвовала в этой захватывающей операции, эмоции поглощали меня целиком, неудачи не огорчали.
Я стала разглядывать лошадей, разминающихся на поле.
Так кого же выбрать? Вот лошадка из пятого заезда, неплохо себя показал этот конь. Так, почитаем в программке, что о нем пишут. Из Рангеров, Рангеры всегда славились, два месяца не выставлялся, сейчас пойдёт первый раз. Как красиво бьёт копытами! Ото, как выбрасывает задние ноги! И ни малейшей склонности перейти в галоп. Ах, оказывается, это кобыла? Так может, поставить на эту вот Кристину Рангер? Подобрать к ней ещё кого-нибудь…
— Ты гляди, б…, не хватило самой малости и выигрыш в кармане! Всего за сотнягу! — услышала я вдруг за спиной чей-то голос и подумала — надо же, оказывается, прекрасно понимаю по-датски. И лишь потом сообразила, что говорят по-польски.
— Г… у тебя в кармане, а не выигрыш! — отозвался второй голос. — Оле сказал, надо ставить на двойку.
— Первая идёт, кретин!
— Ну так ставим!
— Если сотню, то уж лучше ставить на порядок. У меня выходит четвёрка, ставим два-четыре?
— А если проиграем? Тогда нам крышка. Останемся без копья, ведь хреновый мафиози скорей повесится, чем раскошелится, пока мы не отыщем ему эту идиотку. В картинах же ничего не оказалось.
— Ума не приложу, где успела припрятать — кроме чемоданов, при ней ничего больше не было…
Это же надо, какая я, оказывается, гениальная! Имею в виду идею с негритянкой. Стою с ними рядом, чуть ли не отираются о меня и не узнают! Незаметно бросила на них взгляд и опознала одного, того самого, что пытался вырвать, у нас с Кайтеком чемоданы в аэропорту. Возможно, второй и тогда был вместе с ним, но я не успела его разглядеть. Ищут меня, негодяи. Очень хорошо, пусть ищут, пока же я их нашла, и надо этим обстоятельством как-то воспользоваться…
Итак, Кристину Рангер я присмотрела, пятёрка пойдёт первой, восьмёрка третьей, а вот кого выбрать вторым? Всегда предпочитала ставить на троих, так интереснее. Кого же третьего? Никак не могла решиться, нравились мне три лошадки, кого из них выбрать? А может, составить три тройки? В конце концов, пятнадцать крон не Бог весть какое состояние. Я заполнила квиток, который закладывался в компьютер, и, наученная горьким опытом, сразу отнесла. Ведь уже не раз случалось — я просто забывала сдать заполненный квиточек, всецело поглощённая тем, что происходит на беговой дорожке. И чуть с ума не сходила, когда потом выигрывали выбранные мною кони, а я, оказывается, так и не сдала свой талончик.
Покончив с делами, я могла полностью переключиться на подслушивание. Оба мазурика общались свободно, не снижая голоса, ведь в Дании польский язык не очень распространён. Вряд ли у меня были шансы получить их анкетные данные, но клички я узнала: Хмырь и Кусок. Кусок неплохо понимал датский и говорил на нем почти без акцента, из чего я заключила, что он уже давно живёт в этой стране. Сначала из их разговора я извлекла кое-какую для себя практическую пользу, например совет неизвестного мне Оле поставить на двойку. О существовании таких знатоков я знала, пригляделась повнимательней к двойке и
