— Так ведь некогда вместе и покупались, — всхлипнула Марина.
— И что теперь вы с ним собираетесь делать? Отправите бедным афганским детям?
— Зачем детям в Афганистане шифон-велюр? — прорыдала тётка, одновременно доказывая, что ещё что-то соображает. — Уж им скорее пригодился бы мех, но не голубая норка, а овчина какая…
Жалея об отсутствии врождённого садизма, Юстинка наскребла в себе всю имеющуюся вредность и принялась излагать заранее продуманный план действий:
— Если учесть имеющийся у вас корсет, этот велюр-шифон уложится в пять сброшенных килограммов. Неделя страданий — и гром с ясного неба, тётя всех убьёт! А если обойтись без дотаций, дядя вас станет любить, как прежде, уверена. Мы с Хеленкой за вами присмотрим и поможем. Кроме супчика, очень помогает ежедневный моцион, женщина худеет с ног. Неплохо бы и танцевать по вечерам. Так что решайтесь, все в ваших руках.
Марине и решать не надо, она уже поняла — надо худеть, деваться некуда, но вот выдержит ли? Уже сейчас, от всех этих нервных передряг, в ней разыгрался жуткий аппетит. Надо бы перекусить, ну хоть шоколадку, хоть вафельку, хоть блюдечко желе со взбитыми сливками. Да ту же капустку со свиным шницельком…
Захотелось бросить раскиданный по полу гардероб… или нет, попросить Юстину опять все развесить, а самой смыться в кухню и подкрепиться украдкой.
Юстина без труда разгадала замыслы тётки.
— И если решаетесь, то начинать немедленно, — прокурорским тоном заявила она. — Прямо сейчас. Очень помогает, если представить себя заточенной в подземелье какого-нибудь средневекового замка без воды и пищи. А тут я прихожу на помощь и украдкой посылаю вам спасительный супчик. И вообще я займусь вами, пожертвую собой, хотя послезавтра у меня первый экзамен, но могу пойти с вами на прогулку. Нет, прогулка — это семечки. Нужно что-то посерьёзнее. О, придумала, отправимся в «Ошолом» за ингредиентами для диетического супчика и встанем в самую длинную очередь. Километра два пройдёте, как пить дать, и завтра не досчитаетесь целого килограмма. А супчик начнём уже сегодня.
— Есть? — хищно спросила Марина.
— Нет, готовить.
И Марина покорилась. Позволила вытащить себя из дому, позволила сесть Юстинке за руль и отвезти себя в супермаркет. Испытывая при этом адские муки голода, ощущая внутри прямо-таки космическую пустоту. Потом пришлось пробежаться с полкилометра до нужных прилавков, и там Юстина разрешила ей покупать какие угодно продукты, но при условии, что для проклятого супчика они все закупят первым делом. С мечтой устроить себе тайную вечерю в укромном уголке возвращалась Марина домой, и мечта эта даже усмирила голод.
При въезде на их улицу образовался затор. Столкнулись две машины, обошлось без человеческих жертв, но пришлось ждать, пока прибудет полиция и провернёт свою работу, а потом ждали прибытия крана, чтобы убрать с дороги самосвал и сплюснутый фургончик прачечной.
У Марины маковой росинки во рту не было, не считая минеральной воды, которой Юстинка её регулярно поила. Поэтому Марина разработала дьявольски хитрый план: идти домой пешком. Расчёт строился на том, что Юстинка останется ждать в машине, а она тем временем успеет подкрепиться вдали от бдительного ока племянницы.
Но племянница тоже оказалась не промах, нашла выход из положения: позвонила домой. Пропадать, так с музыкой. Два года жизни в шалаше ей уже гарантированы, что терять нечего. В волнении набрала номер телефона дяди.
— Прошу меня извинить, но мне надо переговорить с Хеленой, даже если она спит.
— Судя по звукам, ещё не спит. Минутку.
И после недолгой паузы:
— Это Юстинка, да?
— Да, я. Пожалуйста, Хелена, ничего не говорите, чтобы дядя не догадался, а только слушайте.
— А как же мне тогда отвечать?
— Никак, только слушайте.
— Так я и слушаю.
— Тётка идёт домой пешком, я осталась в машине…
— Езус-Мария! Откуда идёт?
— От поворота, тут недалеко.
— А чего это она… Ох, слушаю!
— Потом все вам объясню. Это неважно.
— А раз неважно, так зачем звонить, да ещё в кабинет пана?
— Потому что важно… по важному делу звоню. Так вот, подождите, пока тётя дойдёт до дома, и уже в дверях перехватите её…
— Что? Сама в дверь не попадёт?
— Прекрасно попадёт и сразу бросится в кухню. Так я заклинаю вас, Хелена, не дайте ей ни кусочка съесть! Из рук вырывайте, изо рта вынимайте, только бы ничего не проглотила.
— Боже ж ты мой… Да как я могу? И почему?
— Тихо! С сегодняшнего дня она худеет. На диету села, понятно? И мы с вами должны не дать ей объедаться, как она привыкла. Я не могу бросить машину, вот и прошу вас — не пускайте её домой или хотя бы в кухню до моего возвращения. Чтобы ни кусочка не съела! Разве что пёрышко лука или листик салата. Нет, от лука аппетит ещё больше разыграется, она не выдержит. Не найдётся ли в доме чего вонючего?
— Ну, знаете…
— Тогда напустите на неё дядю, пусть с ней поговорит. О чем угодно, лишь бы она не ела.
Кухарка покосилась на хозяина, который терпеливо ждал, когда освободится телефон, явно собираясь звонить. До умной женщины дошло. Хозяйка немного поголодает, а хозяину не обязательно обо всем знать.
— Не беспокойтесь, Юстинка, что-нибудь придумаю. Без лука.
Из услышанных обрывков разговора Кароль понял лишь одно: жена опять что-то отмочила и по неведомой причине бродит в окрестностях дома. Наверняка заблудилась с непривычки. При чем здесь лук — не понял. Хеленку расспросить не успел: положив трубку, та стремительно засеменила к двери.
Получив от Юстины необычное поручение, обескураженная и растерянная, домработница вышла к калитке. Стояла там, всматриваясь в пустую улицу, освещённую редкими фонарями, и гадала, скоро ли появится хозяйка. И тут на неё наткнулась Муминкова.
— Пани Вольская дома? — поинтересовалась она.
— Нет. Должна скоро подойти. Вот, поджидаю.
— Тогда и я подожду. Пани случайно не знает, хозяйка в последнее время лечит зубы?
О хозяйкиных зубах домработница ничего не знала, о чем и сообщила соседке. И в свою очередь поинтересовалась, почему соседка об этом спрашивает?
Та увильнула от прямого ответа, заявив, что из любопытства. Ожидание затягивалось, и соседка, не выдержав, проговорилась: возможно, если бы пани Вольская лечила зубы у пани Ларчиковой, то могла там встретить её мужа, который у этой врачихи уже давно лечится. Но ведь сами знаете, какие они, мужчины, глупые, да и правды никогда не скажут. Вдруг у него там какие проблемы, а докторша могла и пани Вольской сказать. С зубами ведь по-всякому бывает, особенно верхними, вдруг осложнение или ещё что, муж жуткие деньги каждый раз платит пани Ларчиковой. Не иначе как осложнение. А если в верхнем зубе, то и в мозг может перекинуться, потому что близко, ох, надо постучать по дереву. А женщина с женщиной всегда договорится.
Этот аспект рассуждений соседки был как раз понятен Хелене. Она кивнула:
— Кабы пани Марина что знала, всенепременно бы сказала. Только вот…
И хитрая домработница сделала вид, что не решается сообщить о чем-то важном.
Естественно, соседка пиявкой впилась в Хелену, и та, вроде бы неохотно, докончила:
— О таких вещах лучше говорить у нас дома. Боже вас упаси к себе пригласить для разговора в эту пору! Моё дело маленькое, я не собираюсь сплетничать, но… лучше у нас. Пани посидят в гостиной,
