замершую племянницу. Отдышавшись, обе разразились немного истеричным смехом.
— А ведь я была уверена, что тебя нет дома, — говорила Марина, повалившись в кресло и обмахиваясь платочком. — Даже поднялась наверх и проверила. И ничего не могла понять.
— Я тоже, — подхватила Юстина, нервно хихикая. — Вижу, в кухне что-то происходит, а вас, тётечка, нет. И вообще никого нет. Слушайте, этот дом просто создан для игры в прятки!
Не сразу оценила Марина гениальность этого замечания племянницы. А когда до неё дошло, сердце так и запрыгало в груди. А если предположить, что ей понадобилось бы быть… То есть, вернее, не быть… Нет, все же быть. Кароль погибнет…
Марина совсем запуталась в своих преступных версиях и не слушала, что ей говорила племянница. Кажется, что-то интересное.
— …Позавчера ночью, — взволнованно рассказывала Юстинка. Марина заставила себя прислушаться. — Проснулся он, никаких предчувствий, просто пить захотелось. Поплёлся в кухню, а по дороге выглянул в окно. Уже светало. И он увидел — крадут его машину! А он специально в таком месте поставил, чтобы из окна было видно. А её уже начали втягивать на платформу грузовика. Так он выскочил в чем был, успел только крикнуть жене, чтобы звонила в полицию. По дороге схватил что подвернулось под руку. Оказалось, большой пляжный зонтик, свёрнутый, у двери стоял…
— Кто? — ничего не поняла Марина.
— Так я же говорю — кузен одного парня из нашей группы, — объяснила Юстина, продолжая жевать и одновременно говорить. Очень уж хотелось рассказать, но есть — ещё больше. — Выскочил он, значит, во двор и огрел этим зонтом сначала одного угонщика, потом другого. Они от неожиданности немного оторопели, но потом опомнились, кинулись на него, а их было трое. У кузена хватило ума больше не ввязываться в драку, а лишь увёртываться и отбиваться. Зонт очень подходил для этого. И ещё кузен надеялся, что жена уже вызвала полицию, сейчас помощь подоспеет. А эта идиотка, представляете, проснувшись от крика мужа, высунулась в окно и давай вопить во весь голос. Вместо того чтобы в полицию звонить. К счастью, какая-то случайная патрульная машина проезжала, и всех замели. То есть не всех, замели кузена и двух похитителей. Третий успел сбежать на своём грузовике. Представляете, никто даже его номера не записал! Боже, как вкусно! Можно капельку добавки? И ещё салату немного…
Сделав небольшой перерыв в рассказе, племянница потянулась за салатом. Марина тем временем положила ей добавку жаркого и ложку макарон. Слушала она рассказ о похищении чьей-то чужой машины со все возраставшим интересом, смутно догадываясь, что все это может ей пригодиться.
— И что? — поторопила она девушку. — Кузена-то зачем замели?
— Ну как же! — пояснила будущая юристка. — Его обвинили в нападении и нанесении тяжких телесных повреждений, ведь он своим зонтом одному бандюге сломал нос, а второго ткнул концом зонта в живот. Жаль, не проткнул насквозь, но зонт вдавился так, что след остался. На самом же владельце автомашины никаких следов не осталось, он заслонялся своим зонтиком. Правда, потом зонт переломился, когда третий угонщик бросился на кузена с бейсбольной битой…
— Так чем же дело кончилось?
— Вот именно, — с каким-то мрачным торжеством произнесла девушка. — У нас даже получилась целая дискуссия. Хотя, что говорю, дискуссия — это когда сталкиваются разные мнения, а вся наша группа была единодушна. В полиции преступников сразу же отпустили, а кузена задержали на двадцать четыре часа.
— Не понимаю…
— Все в соответствии с нашими законами, — с горечью пояснила законница. — Они пострадали, на нем же ни единой царапины. Патруль подъехал в тот момент, когда как раз сломался его зонт.
— Так в чем же его обвинили? — не понимала Марина.
— В нарушении неприкосновенности…
— Какой ещё неприкосновенности?
— Как — какой? Телесной. И в нанесении тяжких телесных повреждений, безо всякой причины, ведь его машину не украли! Вот так. Не было у него права защищать своё имущество. Нет, вы представляете?!
— А на что у него было право? — хотела знать Марина.
— У него было полное право убеждать похитителей, просить их отвалить от его машины и слинять, пока он полицию не вызвал, мог ещё чем пригрозить, например вспомнить нужную статью УК. Мог обругать их даже нецензурно, словесное оскорбление у нас допускается, лишь бы не рукоприкладство.
— Так он и вызвал полицию.
— Нет, они сами приехали. И, к сожалению, составили протокол. О том, что увидели. А увидели они двух пострадавших субъектов и одного целёхонького, пусть и в пижаме…
— А это имеет значение?
— Ну как же, смягчающее вину обстоятельство. Нет, как-то по-другому называется, но все равно в пользу кузена. Ведь прокурор, получив идиотский полицейский протокол, обрадовался — преступник у него в руках. Но вот мы на нашей дискуссии в один голос решили — дудки! Трудно представить, что кузен среди ночи срывается с постели и мчится колотить случайных прохожих, да ещё в одиночку кидается на троих. Вооружившись дурацким зонтиком. Хорошо, что ему под руку какой тесак не подвернулся.
— Да уж, от тесака было бы больше пользы, — веско заметила Марина.
— Зато для обвиняемого было бы хуже. Вменили бы в вину умышленное нападение, и уже ничто не спасло бы беднягу от нескольких лет отсидки. С пустыми руками полиция и его бы отпустила, а тут протокол, а раз есть бумажка, делу дадут ход. Ну, я уже говорила, как обрадовался прокурор, руки потирал и прикидывал, сколько лет запросить для преступника…
— Ну что ты плетёшь, какого преступника? Преступник, раз не позволил украсть свою машину?
— Так из-за этого и дискуссия у нас возникла, все сошлись на том, что законодательство у нас поставлено с ног на голову. Ни за что ни про что могут засудить, как пить дать. Ну, может, учитывая смягчающие обстоятельства… И как это у вас всегда получается так вкусно, что пальчики оближешь? А на сладкое что будет?
— Поставь чайник. — Марина с трудом поднялась со стула. — Я займусь десертом. Надо немного подогреть.
К прерванному рассказу Юстина вернулась лишь после того, как поставила на стол две чашки со свежезаваренным чаем, а Марина принесла вынутые из холодильника сырник и взбитые сливки к нему. Подогревать же она поставила сковороду с жарким и макароны, все только на пару, потому что муж боялся микроволновой печки.
— Это для дяди? — поинтересовалась Юстина. — Опоздает на обед?
Марина удержалась от язвительного замечания, даже плечами не пожала. За последние полчаса в её сознании свершились важные перемены. Ещё не до конца осознав новую концепцию убийства, она интуитивно поняла, что теперь ей следует скрывать своё истинное отношение к супругу. Чтобы не попасть под подозрение, она должна всегда и перед всеми демонстрировать свою пламенную любовь к мужу, проявлять заботу о нем и всячески доказывать, что именно в этом и состоит смысл её жизни.
— Видимо, дела помешали, — сдержанно ответила Марина. — Возможно, пришлось с кем-нибудь из партнёров пойти в ресторан, хотя он этого не выносит. Ну ничего, и на ужин сгодится, как считаешь?
— Ещё как сгодится! — горячо заверила Юстина.
Марина поторопилась перевести разговор на юридическую тему:
— Так чем кончилась история с тем бедным кузеном? Его так и держат в тюрьме? В ночной пижаме?
— Не в тюрьме его держат, а в камере предварительного заключения, — отвечала Юстина, отправляя в рот большущий кусок сырника. — Вернее, уже не держат, отпустили.
— Почему?
— Прокурор не смог возбудить дело.
— Почему?
— Потому что у него не оказалось пострадавших. Обратите внимание, тётушка, на тот факт, — тут Юстина для пущего эффекта даже подняла вверх вилку, — обратите внимание на то, что у обвинения нет протокола медицинского осмотра пострадавших. У прокурора есть лишь человек в пижаме, который со сломанным зонтиком для собственного удовольствия бегал по улицам. Может, просто дышал свежим
