лидера группы «Джанго».
Молодой человек, вошедший в комнату, имел монголоидный разрез глаз и широкое открытое лицо.
– Любуюсь, – призналась директор. – Вы, ботаник, не понимаете, насколько это невероятно. Яйцо пролежало в леднике несколько миллионов лет, и наконец его нашли. Живым! И из него, возможно, вылупится барионикс.
Ботаник Юрий Бадмаев склонил свою круглую голову к плечу.
– Ему будет очень одиноко, – сказал он. – Представляете, родиться через много веков после того, как все его предки вымерли и от них остались только кости, да и тех немного.
– Вы слишком чувствительны, – пожала сухонькими плечами директор, – иногда надо смотреть на вещи с чисто логической точки зрения, без сантиментов. Эта находка стоит невероятных денег и на века прославит нашу биостанцию. Вот увидите, как только сведения о яйце дойдут до средств массовой информации, в научном мире начнется настоящая истерия.
Она ласково погладила яйцо по теплому боку.
– Милое мое, – с удовольствием сказала Анастасия Геннадиевна. – Интересно, сколько нужно времени, чтобы барионикс вылупился?
– А еще интересно, что он ест, – добавил Бадмаев. – Мясо? Если так, то, пока он маленький, его можно кормить лабораторными мышами. А подрастет, и мы сами пойдем в ход.
Зоолог рассмеялся, блестя своими узкими монголоидными глазами.
– Мне непонятна ваша веселость, – сухо сказала Колбасова, – и вообще, ваше чувство юмора регулярно ставит меня в тупик. Подумайте о том, что мы отрезаны от внешнего мира, дорогу завалило, а падение атмосферного давления не предвещает ничего хорошего. Это я вам как метеоролог говорю.
– Ну и что ж такого? – пожал плечами Бадмаев. – Мы тут регулярно переживаем зимние шторма и бури, когда дорога завалена снегом высотой в два метра, а также весенние паводки, когда вокруг нашей горы бушует вода. Что нам бояться какой-то там летней грозы?
– Мы не подготовились, – ответила директор, – у нас совсем нет запаса еды. На зиму мы наполняем закрома до отказа, а сейчас у нас – шаром покати! К тому же я, как специалист, могу сказать вам, Юрий Рашидович, что климат меняется, глобальное потепление оказывает неожиданное влияние на погодные процессы, и даже летний шторм может оказаться не таким безобидным, каким выглядит вначале. Другими словами, мы можем тут надолго засесть.
Ботаник рассмеялся, показав белые зубы.
– Ничего, – сказал он, – из этого чудо-яйца получится очень большая яичница. От голода мы не умрем.
Бадмаев шутливо откланялся и вышел. В кровавом полумраке продолжало мерно стучать сердце самого старого существа на Земле.
Ева и Рязанцев стояли перед огромной кучей камней, перегородившей дорогу.
– Высота примерно с шестиэтажный дом, – сказал Рязанцев.
Он посмотрел на ноги своей невесты, обутые в кроссовки.
– Сейчас будем преодолевать препятствие, – сказал полковник, – старайся идти аккуратно, чтобы не вызвать новый камнепад. Даже не разговаривай со мной! Как известно, громкие звуки вызывают в горах лавины. Смотри под ноги и будь очень осторожна.
Ева повесила через плечо большую сумку и ступила на камень. Он зашатался. Девушка ойкнула.
– Дорогая, – сказал Рязанцев ей в ухо, – ты лейтенант или пугливая школьница?
Ева сделала следующий шаг, потом еще один. Полковник, который был почти вдвое тяжелее своей невесты, шел сзади. Солнце клонилось к закату. Из палящего белого полуденного оно превратилось в ласковое оранжевое. Тени удлинились. Ева сделала еще несколько шагов. Валуны под ногами предательски крошились и расползались в разные стороны. Ершова слегка согнула колени, пытаясь сохранить равновесие. Ремень тяжелой сумки больно врезался ей в плечо.
– Давай вещи, – сказал сзади полковник. – Я понесу.
Он взял поклажу. Медленно, как муравьи, они поднимались вверх.
– Вообще, удивительно, – тихонько сказала Ева, – что камнепад случился в таком неудачном месте. Прямо-таки узкое горлышко – справа и слева вертикальные обрывы, ни обойти, ни объехать. Только поверху можно, да и то опасно.
– Это специально сделано, – убежденно процедил сквозь зубы полковник. – Кто-то хочет отрезать биостанцию от внешнего мира.
– Из-за яйца? – спросила Ева.
– Пожалуйста, говори тише, – попросил Рязанцев, – ну конечно, из-за него. Это же бешеные, просто безумные деньги! А мы с тобой уже не раз сталкивались с тем, что ради денег некоторые люди готовы на самые невероятные поступки со знаком «минус».
– К сожалению, – ответила Ева, тяжело дыша. С нее градом лил пот.
– Я сразу почувствовал, что с этой биостанцией не все чисто, – добавил Владимир Евгеньевич, – объяснить не могу. Шестое чувство.
– Это не шестое чувство, а чистая логика, – добавила Ева.
Из-под ее ноги выскользнул небольшой булыжник и полетел вниз.
– Там, где замешаны большие деньги, всегда есть место страшному преступлению, – прошипела она, – вот мы доберемся до биостанции, и увидим, что там не осталось ни одного живого человека! И яйца тоже нет!
– Какая богатая фантазия, – развел руками полковник, – яйцо проклюнулось, и маленький дракончик всех съел. Или нет… кто-то, решивший завладеть яйцом, всех сбросил в пропасть, одного за другим, и сбежал с яйцом под мышкой. Дорогая, – ласково обратился он к Еве, – твое мрачное предположение выглядит вполне логично, но в нем есть одно «но». Большинство людей очень неохотно расстаются со своими жизнями. Особенно если они живут на отшибе, вдали от цивилизации. Пойми, дорогая, их станция, где обитает только горстка ученых, но полно дорогостоящего оборудования, включая автономную электростанцию и систему спутниковой связи, – это потенциально легкая добыча для преступников всех мастей. Если что, звонить «ноль-два» оттуда бесполезно, разве что в особо тяжелом случае вертолет прилетит. Так что они вынуждены защищать себя сами, как на Диком Западе. И слабаков там нет. В общем, предчувствия у меня и правда тяжелые, но, я думаю, все ограничится банальной кражей яйца.
Камень выскользнул из-под ноги Ершовой. Девушка чуть не упала.
– А сколько там человек всего? – спросила она, с трудом сохранив равновесие.
– Не знаю, Олег мне не говорил, – пояснил полковник, – кстати, надо бы ему позвонить. Во всяком случае, пока мы не покинули зону, в которой работает сотовая связь. Но сейчас я звонить не буду, подожду, когда мы спустимся. А то, если будет плохо слышно, придется кричать, а в зоне камнепада это крайне нежелательно.
– У них там, на станции, еще и телефоны не работают? – удивилась Ева.
– Мы все настолько привыкли к тому, что сотовый работает везде и всюду, что отсутствие мобильной связи воспринимается как нечто из ряда вон выходящее, – улыбнулся Владимир Евгеньевич. – У них там есть связь, но только спутниковая, как я уже сказал. И Интернет есть, очень качественный, к слову.
Большой угловатый камень перевернулся под ногами полковника. Рязанцев резко присел, пытаясь сохранить равновесие. Две тяжелые сумки тянули его вниз. Не удержавшись, полковник заскользил ногами по камням. Склон, состоявший из черных базальтовых булыжников, пришел в движение. Казалось, он стал живым и пытается стряхнуть с себя непрошеных гостей. Поняв, что ему не удержаться, Рязанцев бросил обе сумки, которые покатились вниз по склону, и упал на живот. Его падение чуть замедлилось. Глыбы под телом Владимира Евгеньевича шевелились, перекатываясь с места на место и грозя придавить и погрести полковника под собой.
– Держись! – воскликнула Ева.
Она легла на живот и схватила Рязанцева за ладонь. Он попытался отпихнуть ее руку.
– Отпусти меня! – закричал он. – Ты меня не удержишь, ты вдвое легче!
Вместо ответа Ершова схватилась свободной рукой за огромный валун. Тяжело перевернувшись, булыжник зацепился за соседние камни и замер, создав некое подобие якоря. Теперь девушка держалась одной рукой за глыбу, а другой – за ладонь жениха. Движение камней замедлилось, а потом и вовсе
