– Я наконец-то могу нормально спать, – сказала Марина. – Мне вообще все время хочется спать. Что такое? Последний месяц только и делаю, что сплю.
– Это нормально, – сказал Дима, – спи. Защитная реакция организма.
Он сидел в кресле рядом с диваном, вытянув ноги, невысокий, некрасивый и почти лысый.
– Спасибо, – сказала Марина.
Повисла тишина.
– Пожалуйста, – ответил Дима.
Она села на кровати.
– Мне нравится смотреть на тебя растрепанную и без косметики, – сказал Дима. – Так сказать, девушка «а-ля натюрель».
Он подошел, сел рядом с ней на кровати, обнял за плечо и прижал к себе.
– Спасибо, – сказала Марина, – за все, что ты для меня сделал.
От него пахло дорогим одеколоном. Марина положила ему голову на плечо.
– Я люблю тебя, – сказала она.
Дима молча скосил на нее глаза. Она обвила его шею руками.
– Я тоже тебя люблю, – сказал он. – Ты не представляешь, какой кайф просыпаться рядом с человеком, которого любишь. Сколько лет я просыпался и видел рядом женщин, с которыми меня ничего не связывало. Каждое утро было тошно. Если я просыпался один, тоже. И только сейчас мне хорошо. Я просыпаюсь и понимаю, что все в порядке. Это роскошь – быть рядом с кем-то, кого ты любишь и кто любит тебя. Нет в мире ничего более ценного. И чем богаче я становился, тем лучше это понимал – никакие блага мира не сравнятся с роскошью любить.
Она обнимала его. Пшеничные волосы лежали мягкой волной.
– Ну и чудненько, – сказала она, встав и энергично спрыгнув на пол. – Нас сегодня ждут великие дела.
– Ты все испортила, – засмеялся он, откидываясь на кровать, – всю романтику растоптала своими великими делами.
– Это опять вы? – удивилась подруга Лены, стоя на пороге своей сто седьмой квартиры и глядя на Марину глазами разного размера, – так Леночка же вернулась. Все же хорошо… Или что-то еще случилось?
– Можно войти? – спросила Марина.
Подруга Лены сделала шаг назад.
– Конечно, – сказала она, – заходите, располагайтесь.
– Я хочу спросить вас о вашем глазе. Вы вроде говорили, что вас бил муж?
Подбородок подруги дрогнул.
– Да, – сказала она. – Смертным боем. Вы тоже собираетесь спросить, почему я не уходила от него? Почему позволяла так с собой обращаться? Вам это интересно? Любопытство заело? Не спрашивайте, вам все равно не понять.
– Вы правы, – сказала Марина. – Мне не понять.
– Тогда почему интересуетесь?
– Я хочу оплатить вам операцию.
Глаза разного размера уставились на Марину.
– Вы не заработаете этой суммы за всю жизнь, – сказала Марина. – Так что соглашайтесь. Вы опять станете красивой, не надо будет носить черные очки. Это шанс начать жизнь сначала.
– Зачем вам это? – спросила подруга Лены.
– Я не спрашиваю, почему вы не уходили от мужа, который вас бил. А вы не спрашивайте, почему я это делаю, идет?
– Мне почему-то… страшно. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Неправильный подход, – сказала Марина, – дают – бери, бьют – беги. Все просто.
Глаза подруги смотрели безо всякого выражения. Марина представила, каково это – быть объектом постоянного сочувствия окружающих женщин, когда за твоей спиной шушукаются, рассказывая друг другу, что с тобой приключилось. И как мужчины отводят взгляд и избегают тебя.
– Спасибо, – сказала подруга Лены, – я согласна.
– Я угадала вашу мечту? – спросила Марина, слегка наклоняясь к ней.
– Да.
– Какой хорошенький столик, – подумала Марина, погладив гладкую поверхность. – Его можно будет поставить у кресла в углу гостиной.
Сверху столик был покрыт мозаикой. Изящные стальные ножки упирались в пол.
– И еще ваза к нему нужна, – решила Марина.
Она взяла вазу, высокую и черную, как фигура Наоми Кэмпбелл, и поставила в центр столика.
– Прекрасно! – сказала консультант. – Я могу вам еще подсвечник порекомендовать и подушечку.
– А подушечку-то зачем? – спросила Марина. – Или вы еще и диванчик сейчас порекомендуете? К столику и вазочке.
– Ну вы же поставите столик у кресла, – сказала консультант. – И в кресло надо будет положить подушку под поясницу.
– А подсвечник куда? – спросила Марина.
– Тоже на столик, – не моргнув глазом сказала консультант. – Вы же будете читать книгу, сидя в кресле перед столиком, на котором будет стоять ваза с цветами. Представьте, прекрасный вечер, вы сидите в кресле, положив подушку под спину, на столике стоит ваза с прекрасными розами, горят свечи, вы читаете любовный роман, укутав ноги пледом…
– И плед подберете? – спросила Марина.
– Натурально, – кивнула консультант.
У нее был острый носик, в середине которого красовался прыщ, и большие живые глаза.
– Ну что? – спросил из-за спины Марины Дима.
Консультант радостно подобралась.
– У нас еще есть большая кровать, – сказала она.
Повисла пауза.
– Дорогая, ты покупаешь нам кровать? – спросил Дима. – А что, со старой уже что-то случилось?
Консультант стушевалась, Марина засмеялась.
– Мне вот это, – сказала девушка в фиолетовых бусах.
– Не глупи, – ответила Марина, – тебе уже семнадцать, куда тебе кулончик с Микки-Маусом.
– Мне вон то кольцо с рубином, – сказала розововласка.
С тех пор как Марина видела ее в последний раз, розовая краска частично смылась, обнажив волосы невыразительного мышиного цвета.
– Вон то кольцо с рубином у тебя оторвут вместе с пальцем, – сказала Марина, – мне не жаль кольца, мне палец жаль.
– Вы слишком много умничаете, – сказала девушка в фиолетовых бусах. – То не по возрасту, то слишком дорогое.
– Давайте лучше в отдел косметики пойдем, – сказала розововласка, – меня, кстати, Ларисой зовут.
– А я Зоя.
– Марина.
– А отчество? – спросила Лариса.
– Прекращайте, я не школьная учительница.
Они вышли в коридор. Ряд бутиков тянулся до самого горизонта.
– Ну что, в Л’Этуаль? – подпрыгивала от нетерпения Лариса.
– Давайте лучше в бутик Киры Пластининой, – дергала их за рукава Зоя.
– Спокойно, все будет, – сказала Марина, все больше жалея, что у нее нет дочери, которая вот так вот дергала бы ее за рукав.
– А что ты хочешь у Пластининой? – спросила Лариса Зою.
