Он встал, подошел к девушке, обнял и притянул ее к себе, зарываясь носом в пышные волосы. – Я люблю тебя, милая моя. На самом деле у тебя самые замечательные глаза и талия на свете. И я надеюсь, что, когда мы поженимся, ты возьмешь мою фамилию.
– Ой, а я как тебя люблю… Просто невозможно! – сказала Майя, мгновенно тая в его объятиях. – Какое счастье, что мы встретились.
– И теперь наше небо в алмазах?
– Да.
– Предупреждаю, я не идеален.
– Я тоже. Никто не идеален. У всех свои тараканы. Любить идеального человека очень просто.
– Конечно, – кивнул Роман. – Полюбить нас толстенькими, худенькими сможет каждый. Не помню, кто это сказал, но мне понравилось.
Они еще раз обнялись, и Рома нежно поцеловал будущую мадам Тряпкину.
…На лестничной площадке было прохладно, дул сквозняк, и Василиса потихоньку начала замерзать.
– Вася Сусанин? – продолжил Рем, снова нажимая на кнопку звонка. – Это еще что. У меня в классе был мальчик по фамилии Минин. Как ты думаешь, какая у него была кличка?
– Пожарский.
– Молодец, правильно. А теперь послушай, дорогая моя, мы не можем взять другую певицу вместо Дюк. У нашей красавицы неповторимый тембр. Ее сразу слышно, как, например, Земфиру. Ее ни с кем не спутаешь. Разве что Галкина пригласить, чтобы он сымитировал, но, боюсь, финансово мы это не осилим.
И Фильчиков, вздохнув, снова утопил кнопку. Звонок теперь пел, не переставая.
– Когда я устану держать палец, сменишь меня, – предупредил продюсер Василису Николаевну. – Будем звонить, пока нам не откроют.
– Или звонок не отключат. Это очень просто.
По мелькнувшему на лице Фильчикова разочарованию она поняла, что такой вариант ему в голову не приходил. Не снимая палец с кнопки, другой рукой он вытащил из кармана мобильник и стал набирать номер Ксении.
– Сейчас я еще ей на сотовый звякну, – сказал продюсер.
Но трубку тоже никто не брал.
Игорь проснулся от того, что дверной звонок буквально разрывался на части, как хомяк от капли никотина. Он пел и пел, выводя незамысловатую мелодию.
– Ля-ля-ляааа… ля-ля-ля-ля… бззззззззззз!
За окном было темно. Ксения сопела рядом.
– Ну что такое, – сказал Пуканцев и сел в кровати, – то в лазарете не давали поспать, то вот в дверь кто-то ломится. Какой-то гость незваный, который хуже татарина.
– Ага, – сонно сказала Дюк, – это как минимум невежливо. Мы же только что заснули. Сейчас еще ночь глухая!
– Давай я открою дверь и дам им по морде, – храбро предложил Пуканцев.
– Можно, – великодушно разрешила ему Ксения, – ибо не фиг будить по ночам добропорядочных граждан.
– Ах, – вздохнул Игорь, восхищаясь невестой, – Ксюша, ты моя идеальная вторая половина, мы одинаково оцениваем ситуацию.
Дюк встала на кровати и сделала несколько боксирующих движений.
– Так им, так!
– А еще так! – добавил Пуканцев, подбрасывая подушку вверх и ударяя по ней ногой. Полетели перья. Стало совсем весело.
– Может, все-таки пойдем посмотрим, кто там? – предложила Ксения.
– Нет, – отрезал Игорь, – ну их. Лучше давай еще раз займемся сексом.
Он залез на кровать и завалил смущенно хохочущую невесту на одеяло, не обращая никакого внимания на звонок.
– Папа, ты чего? – сонно спросила Полина, аккуратно заглядывая в дверь кухни.
Ее родитель метался между мойкой и холодильником, чихал и матерился.
– Эй! – осторожно позвала девушка. – Ку-ку!
Петр Петрович перестал метаться и чихать, остановился и уставился на дочь маленькими бешеными глазками.
– Вот! – воскликнул он, указывая на какие-то мелкие ошметки. – Полюбуйся!
Полина протиснулась в кухню и с опаской приблизилась к кучке мелких темных объектов.
– Что это? – спросила она напряженным шепотом. – Яд? Или оно радиоактивное?
– Это пепел. Просто пепел! – завизжал Сусанин. – Нет, оно не радиоактивное!
– Ах, пепел, – с облегчением вздохнула Полина и включила чайник. – И правда, ужасно. Я разделяю твое негодование.
– Не издевайся, – сказал Сусанин, – это не просто пепел. Я нашел у твоей матери в портмоне фотографию… фотографию…
Тут у Петра Петровича сдали нервы, и он вновь принялся носиться по кухне, а потом схватил чашку Василисы и швырнул ее об стенку.
Хррррясь!
Чашка разлетелась на мелкие осколки. Разбуженные соседи принялись стучать по трубе.
– Короче, я нашел фотографию ее шефа! В ее портмоне. Всю в помаде!
– С ума сойти, – сказала Полина, и ее глазки испуганно забегали.
Сусанин внимательно наблюдал за ее реакцией.
– Ты знала, – сказал он, – наверняка знала, что мать завела роман. Но мне не говорила. Так?
– Конечно, не так, – возмутилась Полина. – Неужели ты думаешь, что мама мне что-нибудь сказала бы? К тому же я считаю, что твои выводы преждевременны. Может быть, она просто так носила с собой его снимок. Я бы на твоем месте не переживала, ты же знаешь, какие у нашей мамы высокие моральные принципы.
– То есть ты считаешь, что она эту фотографию просто так носила, – сказал Сусанин, подошел к окну и выглянул во двор – не приехала ли Василиса.
– Например, для поднятия боевого духа, – уточнила Полина, – типа шеф всегда с нами, наблюдает за нашей работой и оберегает от ошибок. Большой брат следит за тобой и так далее.
– Какая чушь! – трагически сморщился Петр Петрович.
– Почему же чушь? Так бывает в коллективах с авторитарным стилем руководства. Типа начальник – высшее существо, почти пророк, – сказала Полина, глядя на лицо родителя, сморщенное от возмущения и напоминавшее оттого печеное яблоко.
– А следы помады откуда? – спросил Сусанин. – Зачем лобызать-то снимок было? К тому же отсутствие Васьки ночью кажется мне как минимум подозрительным. Знаешь анекдот? Муж заподозрил жену в измене и нанял детектива. Через несколько дней тот рассказал, что видел, как его жена встретилась с неизвестным молодым человеком, они поехали в ресторан, оттуда на квартиру к кавалеру, а там потушили свет, и больше он, детектив, ничего не видел.
– Это смешно?
– Да. Потому что в ответ на тираду сыщика муж схватился за голову и закричал: «О, опять эта жуткая неизвестность!» Ты понимаешь, к чему я это говорю?
– Ну… в общих чертах, – уклончиво сказала Полина и закурила сигарету.
– В общих чертах, – передразнил ее Петр Петрович и тоже закурил. – Моя жена уезжает среди ночи к своему начальнику, облобызанную фотографию которого носит с собой в портмоне! По-моему, все очевидно.
Полина втянула голову в плечи и потушила окурок о тарелку.
– И вовсе не очевидно, – сказала девушка, – мама могла просто найти эту фотографию на полу, например, и положить к себе в портмоне, чтобы позднее отдать хозяину или хозяйке.
