счастливый сонный вид подействовал на Рема, как снотворное.
– Дорогая, подвинься, пожалуйста, я тоже хочу спать, – пробормотал он заплетающимся языком.
– Угу, – сонно пробормотала бухгалтер. – Кстати, тебе не кажется, что мы слегка перебрали? Я даже не могу вспомнить, как меня зовут.
Петр Петрович сидел перед Чабрецовым. Вид у него был подавленный.
– Она не берет трубку, – сказал Сусанин. – Может, с ней тоже что-то случилось? Это вообще невероятно – мою дочь убили, а моя жена уехала сегодня ночью к своему шефу с бухгалтерскими документами и расчетами, рано утром мы с ней разговаривали по телефону, и с тех пор о ней ни слуху ни духу.
– Ну, кто убил вашу дочь, мы уже знаем, – ответил Денис, неприязненно глядя на Петра Петровича. В свое время именно Чабрецов добился увольнения Сусанина, злоупотреблявшего служебным положением, из органов внутренних дел.
– Алена Ватрушкина? Да, я уже знаю. Согласен, она могла это сделать. Из-за Майи. Вы уже разговаривали с ней?
– С Майей? Да. Я ездил к ней на работу. Именно она опознала сережку сестры.
– Одна сестричка ужаснее другой. Прямо-таки банка со скорпионами, – сказал Петр Петрович, – и зачем моя Полина в свое время с ними связалась?
Чабрецов резко наклонился вперед.
– А вы знаете, что сегодня ночью ваша дочь угрожала Майе расправой? Она кричала на лестнице, что убьет ее, а ваша супруга, пропавшая Василиса Николаевна, успокаивала Полину и просила ее говорить потише. Это слышали все соседи, у меня куча свидетелей. Так что вопрос о том, кто именно – скорпионы в банке, остается открытым.
И майор, который хотел как можно быстрее закончить неприятный разговор с бывшим подчиненным, нетерпеливо постучал по столу карандашом.
Фильчиков зевнул и вытянул ноги.
– Чего ж тут сложного, – сказал он, – у тебя какое-то простое, популярное русское имя. Им часто называют домашних любимцев. Может, выпьем еще?
– Спасибо, мне больше не надо, – откликнулась Василиса Николаевна, пытаясь сесть вертикально и вновь падая, отчего ее кудряшки разлетелись по подушке, – может, лучше споем? Я тоже хочу петь, как и та девушка, что звонила тебе по телефону. Я знаю одну хорошую песню про рябину, которая качалась и качалась, качалась и качалась. А все почему? Она, оказывается, хотела к дубу. Только вот мелодию не помню.
Телефон Василисы Николаевны опять зазвонил, но она не обратила на этот факт ни малейшего внимания.
– Твоим именем часто называют домашних зверят, представляешь? – умильно хихикал Рем. – Может, ты Тузик, Шарик или Полкан?
Он довольно заржал. Телефон Сусаниной умолк, зато зазвонил сотовый Рема. Фильчиков раздраженно закатил глаза.
– Доброе утро, – рявкнул он в трубку. – Оркестр? Дирижер Шелковин звонит? Из студии звукозаписи?
Глаза продюсера округлились.
– Дорогая, – обратился он к Василисе, – мы заказывали оркестр?
Сусанина напряглась. Ее глаза на секунду приобрели осмысленное выражение.
– А что за оркестр? Камерный или симфонический? – попыталась уточнить она, но потом виновато развела руками. – Может, это розыгрыш? Подростки балуются?
– Ах вы, хулиганы! – тут же заорал скорый на расправу продюсер в трубку. – Вот я позвоню в милицию, поймают вас, паразитов! Вы мне заплатите за моральный ущерб! Оркестр мы, видите ли, заказывали! Свинтусы!
И он отключил связь.
– Ладно, – пожал плечами Петр Петрович, чувствуя себя неуютно под буровящим взглядом бывшего шефа, – не будем дискутировать в вопросе о том, кто скорпионы, а кто – нет. Ангелы бывают только на небесах, у каждого человека есть свои недостатки. Тезис о том, что именно Алена убила Полину, мне представляется как минимум спорным, но, с другой стороны, – больше некому. Честно говоря, я бы с большим удовольствием посадил в тюрьму Майю, а не Алену. А лучше – обеих вместе.
Чабрецов покрылся красными пятнами. Сусанин выпятил вперед тяжелую бульдожью челюсть.
– С формальной стороны Майя не совершила ничего противоправного, – сухо сказал Денис Леонидович, зарываясь носом в бумаги. – Вести личную жизнь так, как ему хочется, – это частное и неприкосновенное право каждого человека. Я, конечно, не знаю, реальной ли была угроза убийства со стороны Полины или ваша дочь просто сказала это для красного словца, но в любом случае это настораживает.
Сусанин некоторое время молчал, с ненавистью глядя на бывшего шефа.
– А вдруг мы заказали оркестр, а сейчас не помним? – волновалась Василиса Николаевна. – В свете того, что я никак не могу вспомнить своего имени, это вполне вероятно.
Телефон Рема опять подал голос. Звонила давешняя девица.
– Что, опять хочешь петь? – устало рявкнул продюсер в трубку.
– Ага, – растерянно ответила Ксения.
– Ну пой, пой! Мы-то тут при чем? – сказал Рем почти ласково. – Мы вот с Василисой, когда хотим петь, никому почему-то не звоним.
– О! Василиса! – улыбнулась Сусанина, ткнув себя в грудь тоненьким пальчиком.
– Рем Яковлевич, – сказала Дюк, – вы меня помните?
– Нет, – честно ответил Фильчиков. – А кого вам нужно?
– Вас, – пролепетала Ксения.
– Я занят, – отрезал Рем, – я занят личной жизнью и вам время уделить никак не могу. Позвоните через неделю. Можете оставить мне сообщение у секретаря.
И он прервал разговор.
«Убить, что ли, Чабрецова?» – думал Петр Петрович, глядя на бывшего начальника.
От этой мысли ему сразу полегчало.
Денис поднял на Сусанина свои темные глаза-буравчики.
– Знаешь, Петр, – сказал он, – иногда я могу читать мысли. Не замечал?
– Нет, не замечал, – усмехнулся тот.
Денис молчал. Разговор был окончен. Сусанин, поняв это, встал и пошел к двери.
– Петр, – остановил его на пороге вопросом Чабрецов, – у тебя есть еще дети?
Сусанин замер. Его брови удивленно поползли вверх.
– И правда, читаешь мысли, – холодно улыбнулся он. – Да. У меня есть еще дети. Внебрачные.
Дверь хлопнула. Денис налил стакан воды и залпом выпил. После разговоров с Сусаниным у него всегда возникало чувство, будто он целовался с Муссолини.
…– Так, значит, ты Василиса, – довольно улыбнулся Рем.
– Спасибо. Только осталось фамилию вспомнить.
– Фамилия у тебя какая-то историческая, – откликнулся Рем, громко икнув, – твои предки боролись с врагами Руси, давили супостатов, отстаивали независимость нашей родины. Точно знаю.
– Может, я Суворова?
– Нет. Не то.
– Кутузова?
– Вряд ли. Про тебя еще стишок есть. То есть не про тебя, а про твою фамилию. А про Кутузова стишков нет.
– Пошлый стишок?
– Нет, что ты! – замахал руками Фильчиков. – Наоборот, положительный!
– Может, Минина? Или Пожарская?
– Похоже, но не то.
– Багратионова? Пересветова? Георгийпобедоносцева? Дмитрийдонская?
