тонким свитером выпирают кости.
– Я люблю тебя, Володя, – сказала Ершова, – я влюбилась в тебя много лет назад. С первого взгляда. И я рада, что ты мой начальник и нашел меня сегодня.
Рязанцев ничего не сказал. Он улыбнулся, потом отпустил Еву и поднял с пола фонарь.
– Идти сможете? – спросил он женщин. – Тут недалеко. Надо только выбраться на поверхность, а потом я отвезу вас домой.
Ершова и Гнучкина вцепились в правую и левую руки полковника, и он потащил их, усталых и шатающихся, к выходу из лабиринта.
Рязанцев и Ева приехали прямо на работу. Гнучкина отправилась в больницу.
– Не хочу я домой, – грустно вздыхала актриса, – мои дети – эгоисты, они, наверное, и не заметили моего отсутствия и даже не ищут маму. А все потому, что в детстве я работала на трех работах, чтобы купить все, что они хотят, и разбаловала их. Так они и выросли жуткими материалистами.
Когда Рязанцев и Ева, все перепачканные грязью, прибыли в кабинет полковника, туда уже доставили профессора Селедкина, который держался уверенно и с достоинством.
– Ну что вы? – изумленно развел руками Иван Иванович. – Я просто хотел проверить, на месте ли калифорний! Периодически необходимо проводить инвентаризацию. Я забочусь о сохранности этого элемента денно и нощно! Кстати, у меня на пропуске написано: «Доступ в учебные помещения – круглосуточный». Так что я просто делал свою работу!
Рязанцев переглянулся с Сергеевым и Яковенко. Ева, глаза которой ярко выделялись на измученном лице, покачала головой – она понимала, что доказать, скорее всего, ничего не удастся.
Чайникова горько рыдала.
– А вдруг он сломал ноги? – говорила она, давясь слезами. – Или руки? Или, например, голову? То есть шею!
Чен вел «Форрестер» Селедкина по улицам Москвы, направляясь к университету.
– Нет, – просто ответил Ли Минь, – голову он не проломил, он же полз, видела? Люди без головы не ползают, уж я-то знаю. Только курицы.
– Как ты мог так жестоко с ним поступить? – продолжала рыдать Люда, заламывая руки.
– Я вообще ужасный человек, террорист и убийца, – с удовольствием пояснил Чен, – но твой кавалер был не лучше – помнишь, как он уговаривал тебя прыгнуть вниз?
– Это не кавалер, – всхлипнула Чайникова, – это бывший муж.
– Ну да, полная беспринципность – весь в своего папеньку, – сказал Чен. – Яблоко от яблони недалеко падает.
– Ничего подобного, – взвилась Людмила. – Иван Иванович – золотой человек, просто немного рассеянный.
– Ха-ха, – окончательно развеселился Ли Минь, – насчет «золотого» ты несколько погорячилась. Особенно если учесть, что именно профессор Селедкин долго предлагал руководству нашей террористической организации купить у него калифорний. Мы сначала думали, что это ЦРУ выманивает членов нашей группы – на живца, так сказать. А потом оказалось, что все правда – профессор предлагает казенный радиоактивный металл по своей собственной инициативе. Вот я и приехал. Мы, вообще-то, не предполагали никаких осложнений, но мне тут, в России, все принялись активно мешать – и ФСБ, и рядовые граждане вроде тебя и Кондрашкиной, из-за которой я чуть не схлопотал сотрясение мозга. Гады! Правда, некоторые помогали, типа слизняка Селедкина, но содействие его зиждилось на страхе и желании спасти свою поганую шкурку. Ты знаешь, что он чуть не убил свою будущую тещу? Вернее, пытался убить, но не получилось?
Люда слушала Чена ни жива ни мертва.
– Почему ты мне все это говоришь? – спросила она наконец. – Думаешь, я никому не скажу?
– Конечно, не скажешь.
– Потому что убьешь меня? – уточнила Люда.
– Обязательно, – кивнул Ли Минь.
Он свернул к университету и подъехал к черному входу. Там в тени деревьев стояла высокая человеческая фигура.
– Вот он, наш профессор, – сказал Чен.
В этот момент Людмила рывком выхватила пистолет из кармана террориста и нажала на курок. Грянул выстрел, лобовое стекло «Форрестера» разлетелось вдребезги. Высокая фигура, которая принадлежала вовсе не профессору Селедкину, а Олегу Склярову, лейтенанту ФСБ, бросилась вперед. Ли Минь дрался, как лев, пачками раскидывая в сторону бойцов группы захвата, которые появились на месте действия буквально из-под земли, поднявшись из высоких сугробов, но в конце концов Чена удалось скрутить. В последний момент Олег сумел вытащить изо рта Ли Миня капсулу с ядом, которую террорист намеревался проглотить.
– Нет, так не пойдет, – сказал Скляров, разжимая зубы Чена ножом и вытаскивая капсулу, – ты пойдешь под суд, сволочь террористическая!
Потом Олег подошел к Люде и взял пистолет из ее дрожащих пальцев.
– Молодец, – сказал он девушке, – не растерялась! Такая красивая девушка – и такая смелая.
Люда несколько секунд молчала, пытаясь осмыслить произошедшее и понять, что все уже закончилось.
– Как вы себя чувствуете? – продолжал интересоваться Олег, и в его голосе засквозил не только профессиональный интерес к этой стройной рыжей красавице.
– Я хочу домой, торта и спать, – заплакала Чайникова. – Отвезите меня, пожалуйста! Только сначала надо подобрать Селедкина, это мой бывший муж, который хотел убить свою будущую тещу. К сожалению, он выпал с третьего этажа.
– Конечно, – заулыбался Олег, обрадовавшись информации о том, что в настоящее время мужа у девушки нет. Бывший муж, да еще и выпавший с третьего этажа, не считался. – Сейчас сдам рапорт полковнику и поедем домой.
Через полчаса Скляров с удовольствием приступил к выполнению обещания. Селедкину, сломавшему правую руку, левую ногу, два ребра и получившему сильное сотрясение мозга, было предъявлено обвинение за покушение на убийство мадам Гнучкиной, а Люду Олег, купив большой торт с черной смородиной, повез к себе домой. Проводить антишоковую терапию.
– Вот и все, – сказал Рязанцев Еве. Только что они передали Чен Ли Миня генералу Томпсону, специально прилетевшему за террористом из Англии, а после этого навестили Чабрецова, который быстро шел на поправку.
– Он много знает? – спросила Ершова шефа.
– Чен-то? Очень, – кивнул полковник.
Сильно похудевшая Ева сидела в его кабинете на высоком стуле, и он не мог отвести взгляд от ее коленей.
– Может, еще кофе? – спросил Владимир Евгеньевич, вставая из своего кресла и обходя стол кругом.
– Давайте я сделаю, Владимир Евгеньевич, – сказала Ершова. – А вы пока посидите, отдохните.
Она встала – высокая, худая и очень стройная, и подошла к кофеварке, повернувшись к нему спиной. Рязанцев смотрел не только на ее затылок и чувствовал, что от его сердца словно летят искры. Он вытащил из ящика стола две чашки, достал две ложечки и поставил все это рядом с кофеваркой, слегка коснувшись плечом Евы.
Она вздрогнула, как от удара током, повернула голову и встретилась с ним глазами. В этом взгляде было такое море скрытой страсти, что полковник больше не колебался. Он протянул руку, обхватил Еву за талию, запустил пальцы в короткие смоляные волосы и провел рукой по тонкой дрожащей спине. Он целовал ее – долго, сладко, чувствуя все ее трепещущее тело.
Потом он взял ее на руки и понес на стол – дубовый, с толстыми устойчивыми ножками и полированной столешницей. Посадив девушку на край, Рязанцев смахнул все документы на пол. Бумаги упали с тихим шелестом. Через секунду туда же полетело и платье. Ева засмеялась.
– Ничего, потом все положим обратно, – сказал полковник, укладывая девушку на блестящую гладкую
