Государства Российского, для которой «Записки сумасшедшего» являются фундаментальной основой научных изысканий.
Джахангир Наджафов[1]
АМЕРИКАНСКИЙ «ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ» В ГЕРМАНСКОМ ПОСОЛЬСТВЕ В МОСКВЕ
Многие тайны международной политики периода развязывания Второй мировой войны отнюдь не были таковыми в буквальном смысле этого слова. То есть тайнами, о которых мало кто мог знать и даже догадываться. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться, например, к обильным материалам разведывательного характера, увидевшим свет в третьем томе многотомных «Очерков истории российской внешней разведки» (изданных под редакцией Е.М. Примакова) или в «Пятисотлетней войне в России» И.Л. Бунича (Книга третья: «Гроза. Кровавые игры диктаторов»). Сказанное верно и в отношении длительных закулисных советско-германских переговоров, завершившихся ошеломившим внешний мир подписанием 23 августа 1939 г. пакта о ненападении между СССР и Германией. Между государствами, до этого казавшимися непримиримыми врагами.
Со второй половины мая 1939 г. о скрываемых и советской, и германской сторонами переговорах («разговорах» — по В.М. Молотову, «беседах» — по И. Риббентропу) стало известно, причем подробно, в деталях, президенту Ф. Рузвельту и государственному секретарю США К. Хэллу. С этого времени второму секретарю посольства США в Москве Ч. Болену (впоследствии американскому послу в СССР) «повезло» проникнуть через завесу тайны бесед посла Германии в СССР Ф. Шуленбурга и главы советского правительства В.М. Молотова, который с начала мая по совместительству стал наркомом иностранных дел (вместо смещенного сторонника сближения со странами Запада М.М. Литвинова). «Повезло» благодаря антинацистски настроенному второму секретарю посольства Германии в Москве Г. Биттенфельду (Hans Heinrich Herwarth von Bittenfeld), обычно именовавшемуся Джонни Хервартом и слывшему среди западных дипломатов в советской столице человеком интеллигентным и честным. Во время одной из совместных верховых прогулок в окрестностях Москвы он поделился с Боленом информацией о срочном вызове в Берлин Шуленбурга за новыми инструкциями, взявшись сообщать о дальнейшем ходе дела. Информацию «Джонни» передавал Болену во время конных прогулок, игры в теннис или за выпивкой.
Глава в воспоминаниях Ч. Болена, повествующая об этой удивительной конфиденциальной связи, называется «Источник информации в нацистском посольстве»[2]. О значимости этого канала информации говорит тот факт, что одновременно с закулисными советско- германскими «разговорами» и «беседами» сталинское руководство вело официально объявленные переговоры с Англией и Францией о военно-политическом союзе с целью противодействия дальнейшему наступлению нацистской Германии.
Сопоставляя дипломатические депеши американского посольства в Москве о содержании бесед В.М. Молотова с Ф. Шуленбургом, имевших место начиная с 20 мая 1939 г., то есть с того времени, когда эти депеши основывались на информации от «Джонни» (кодовое имя американского информатора), с опубликованными немецкими (в сборнике «Нацистско-советские отношения в 1939–1941 гг.») и советскими (в сборнике «Год кризиса. 1938–1939» и 22-м томе серии «Документы внешней политики СССР» за 1939 год) документами, нетрудно прийти к выводу об их, за малым исключением, тождественности.
Естественно, американцы дорожили секретной информацией из германского посольства, заботясь о сохранении в тайне ее источника. В посольстве США о «Джонни» знал только узкий круг лиц. Ими были, помимо Ч. Болена, его жена, поверенный в делах США в СССР С. Грамон и прибывший в Москву в августе 1939 г. новый посол Л. Штейнгардт. Утечку сведений удалось предотвратить. Г. Биттенфельд, рисковавший жизнью, уцелел и по окончании войны стал первым западногерманским послом в Англии.
Шеф Г. Биттенфельда, германский посол в СССР Ф. Шуленбург, казненный в 1944 г. за участие в антигитлеровском заговоре, был сторонником советско-германского сближения. Как рассказывает в своих мемуарах Л. Гендерсон, в 1937–1938 гг. временный поверенный в делах США в СССР, Шуленбург в беседах с ним неоднократно говорил о том, что война между Советским Союзом и Германией чревата гибельными последствиями для обеих стран[3]. По воспоминаниям шведского дипломата С. Острлма, «для посла нацистской Германии вел он себя довольно своеобразно, поговаривали о его симпатиях к России»[4]. Германский посол, по свидетельству Ч. Болена, настолько был привержен идее долгосрочного сближения с Советским Союзом, что «в своем рвении добиться этого он выходил за рамки полученных инструкций»[5].
Американский информатор действовал с присущей немцам пунктуальностью. В результате, писали американские историки У. Лангер и Э. Глиссон (одними из первых получившие доступ в архив Госдепартамента США), «фактически каждый шаг, который вел к немецко-советскому пакту, становился известным Вашингтону почти одновременно с Берлином»[6].
Г. Солсбери, корреспондент New York Times в Москве в 1949–1955 гг., в своих воспоминаниях добавляет новые штрихи к вышеизложенному. Он пишет: «Пройдет сорок лет, прежде чем я узнаю, что вся эта история, весь ход переговоров между Гитлером и Сталиным вообще не были тайной. Благодаря мужественному поведению молодого немецкого дипломата Ганса фон Херварта, или Джонни… Болен рассказал мне лично большую часть всей этой истории…» Рассказ Ч. Болена дополнил сам «Джонни», поведавший Солсбери о своих попытках «насторожить итальянцев, надеясь, что Муссолини сможет остановить Гитлера». Затем «пробовал убедить англичан и французов, что, если они не разморозят переговоры, которые они вели в Москве с русскими, Гитлер обойдет их на самом старте. Все его усилия ни к чему не привели. Муссолини проявил весьма слабый интерес, а Лондон и Париж даже не сообщили, прочитали ли они информацию Херварта. Только в Вашингтоне сообщения Болена были восприняты всерьез»[7]. Правительство США было единственным, помимо правительств Германии и Советского Союза, кто обладал полной информацией о советско-германских переговорах[8].
Но еще до установления конфиденциального контакта между американским дипломатом и «источником информации в нацистском посольстве» в Москве в Госдепартамент США из европейских столиц по дипломатическим каналам постоянно поступали сообщения о состоянии и эволюции советско-германских отношений. В том числе из Москвы и Берлина, хотя США не имели своего посла в советской столице с середины и в германской столице с конца 1938 г. Но посольства продолжали функционировать, возглавляемые временными поверенными в делах.
Такие дипломатические сообщения из американских посольств в Москве и Берлине составляют особый раздел в первом томе официального издания «Внешняя политика Соединенных Штатов. Дипломатические документы. 1939 год» под названием «Улучшение германо-советских отношений, завершившееся подписанием в Москве 23 августа 1939 года договора о ненападении»[9]. Вместе с семью другими разделами он входит в обширную подборку документов «События, приведшие к возникновению войны в Европе 1 сентября 1939 года». Кроме того, в упомянутом разделе о советско- германских отношениях имеются ссылки на такие публикации документов, как «Нацистско-советские отношения в 1939–1941 гг.» и «Внешняя политика Соединенных Штатов. Дипломатические документы. Советский Союз. 1933–1939 гг.»[10].
Американские публикации документов дополняют мемуары и дневниковые записи дипломатов США: государственного секретаря К. Хэлла, главы европейского отдела Госдепартамента Дж. Моффата, его помощника Л. Гендерсона (в 1934–1938 гг. входившего в штат посольства в Москве), работников посольства в Москве Ч. Болена и Дж. Кеннана, а также обильная историография темы.
По воспоминаниям К. Хэлла, впервые сведения о возможности сближения между СССР и Германией он получил в конце 1938 г.[11]. Вероятно, государственный секретарь имел в виду донесения из посольства США в Варшаве и их миссии в Бухаресте, датированные последними числами ноября 1938 г. В них сообщалось о немецком предложении Советскому Союзу, переданном по частному
