унтер–офицером подвига, который не остался без высочайшего награждения и признательности граждан. Поступок Старичкова был призван воспитывать в солдатах чувство долга, и наглядно показывать, что подвиги русского солдата остаются незабвенными в памяти потомков. Воины должны были гордиться деяниями своих предков и следовать их примеру.
После утверждения в 1835 г. «Памятной книжки для нижних чинов» имя Старичкова стало известно буквально каждому русскому солдату. Широкая популярность подвига в военной среде явилась, по– видимому, причиной обращения к этому сюжету вольноприходящего ученика Академии художеств подпоручика П. И. Бабаева. В 1846 г. им была написана картина «Умирающий солдат, передающий сохраненное им знамя своему товарищу», за которую автор был удостоен 2–й серебряной и 2–й золотой медалей Академии художеств[124]. Эта картина была настолько близка к описанию «Памятной книжки», что, несмотря на отсутствие в названии фамилий Старичкова и Чайки (Чуйки), она сразу была сопоставлена с хорошо всем знакомым подвигом.
15 января 1848 г. картина Бабаева была передана по высочайшему повелению Николая I в Чесменскую военную богадельню, располагавшуюся вблизи Санкт–Петербурга. О торжестве, состоявшемся в этот день в богадельне, в газете «Русский инвалид» была опубликована пространная статья. Начиналась она с сообщения о принятии в этот день стариками–инвалидами высочайше пожалованного драгоценного подарка. Далее кратко описывался подвиг Старичкова и говорилось, что «Государю Императору Николаю Павловичу благоугодно было почтить Чесменскую военную богадельню Всемилостивейшим пожалованием картины, этот подвиг изображающей».
В день принятия подарка директор богадельни генерал Скобелев обратился к ветеранам с речью, которая наиболее ярко характеризует воспитательный смысл, вкладывавшийся в подвиг Старичкова. «Товарищи! – говорил Скобелев. – Эта драгоценная картина, в соединении с чистою беспорочною службою солдата, а наконец с спокойным беззаботным положением нашего брата инвалида, содержит в себе важнейший и вместе спасительнейший урок каждому воину христианину. Усердие, честь и вера соделывают нас близкими к отеческому сердцу Царя земного, а покойный Старичков, помышлявший даже и в тяжкие предсмертные минуты о святых знаменах, с коими неразлучна честь полка, без сомнения, приблизил себя к милосердию Царя Небесного…. Показывая себя посещающим вас родным и знакомым, показывайте и сей священный для нас дар Благодетеля Государя, пусть каждый видит, слышит и знает, как мы под отеческим Монаршим кровом блаженствуем, и как почтеннейший Старичков, по Святой Его воле, отныне будет жить между нами. Пусть каждый скажет вместе с нами: Слава Господу Богу на небе, слава Батюшке Белому Царю на Святой Русской земле! пусть этот счастливый для нас случай обратится в науку приемникам нашим, юным русским солдатам, сильно и вразумительно убеждающую, что
О сюжете пожертвованной в богадельню картины можно судить по второй работе Бабаева, принадлежавшей, вероятно, самому Скобелеву. В начале XX в. она оказалась в рязанском имении Скобелевых и после революции, в 1921 г., поступила в Рязанский областной художественный музей[126]. На картине, которая, до сегодняшнего дня экспонируется в залах музея, изображен лежащий на соломе в темном помещении умирающий солдат, перед которым, преклонив колено, стоит его товарищ. Одной рукой он совершает Крестное знамение, а другой принимает у находящегося при смерти спасенное им полотнище. В этом сюжете легко угадываются исторические персонажи: Старичков и Чайка (Чуйка). Более того, в «Памятной книжке для нижних чинов» есть слова, иллюстрацией к которым может выступить представленный на картине сюжет: «Он (Старичков. –
Вместе с тем, следует заметить, что Бабаев, хотя и создал хорошо узнаваемый художественный образ, все же допустил ряд неточностей в деталях. Так, цвет воротника и обшлагов изображенного на картине мундира не соответствовал Бутырскому полку, в котором они в 1805 г. были светло–малиновые[128]. Кроме того, на картине показано знамя образца 1803 г. (видны вензеля Александра I в углах, поднятое крыло двуглавого орла, перун и молнии) с темного цвета крестом и розоватыми углами. Не говоря уже о том, что в Аустерлицком сражении Старичков спасал «цветное» знамя образца 1797 г., следует заметить, что показанной Бабаевым расцветки знамени образца 1803 г. в русской армии никогда не существовало[129]. Как видно, пренебрежение к «мелким» деталям было характерно не только для официального описания подвига Старичкова, изложенного в «Памятной книжке для нижних чинов», но и для представителя исторической живописи, запечатлевшего этот подвиг на картине.
С отмеченной вниманием Николая I картины Бабаева, иллюстрирующей кульминационный момент подвига Старичкова, во второй половине XIX в. делались многочисленные копии. В первую очередь они поступали в полки и учреждения военного ведомства, где героический поступок Старичкова играл важную роль в воспитании солдат российской армии. Так, в 1848 г. копия с помещенной в Чесменскую военную богадельню картины была препровождена в Азовский пехотный полк. Тогда было принято решение в день полкового праздника «служить о покойном Старичкове панихиду, а картину хранить на стене в первом покое полкового лазарета, на тот конец, чтобы она, сохраняя в полку навсегда воспоминание о Старичкове, доказывала солдатам, что доблестные их подвиги чтятся и за пределами здешней жизни»[130].
Созданные по картине Бабаева изображения были распространены и в Калуге. Например, «маленькая литография» с изображением подвига Старичкова висела в зале мещанского управления. Картина под названием «Спасение знамени» находилась в казарме 2–й гренадерской артиллерийской бригады, квартировавшей с 1878 по 1892 гг. в Калуге[131]. Два литографированных рисунка с картины Бабаева в конце XIX в. были переданы потомками Старичкова в музей при Калужской ученой архивной комиссии как «портрет Старичкова» [132].
В период русско–турецкой войны 1877–1878 гг. для поощрения нижних чинов использовали платки–памятки. На них в центре изображалась схема разборки винтовки Бердана №2, по сторонам – выдержки из устава, а по углам – описания наиболее значимых подвигов нижних чинов. В числе них был подвиг унтер–офицера Старичкова, проиллюстрированный рисунком с картины Бабаева. Эти платки производились по заказу военного ведомства в Москве, на мануфактуре Данилова[133]. Аналогичные платки использовались и в период Первой мировой войны.
В 1910 г. по заказу Азовского полка была выполнена, по сюжету картины Бабаева, скульптура. Она являлась частью памятного знака к 200–летнему юбилею лейб–гвардии Кексгольмского полка, для формирования которого при Петре I была взята одна гренадерская рота Азовского полка. Отлитые фигуры Старичкова и Чуйки были установлены на мраморном постаменте, имеющем внизу крестообразное основание. На сторонах этих крестов расположены отлитые львы в окружении знамен и пушек. По сторонам постамента сделана надпись: «Императору и Родине Азовцы. В 200–летний юбилей доблестной службы лейб–гвардии Кексгольмского полка»[134].
Последним в дореволюционное время актом, направленным на сохранение памяти о подвиге Старичкова, стал высочайший приказ от 25 февраля 1906 г., которым он был навечно зачислен в списки 45–го пехотного Азовского генерал–фельдмаршала гр. Головина полка[135] .
Как видно, подвиг Старичкова занимал одно из центральных мест в системе воспитания солдат российской армии в духе беззаветного служения престолу и Отечеству. Легендарный образ героя, пример
