Глава 20
Приготовления к свадьбе занимали все мои мысли и время. Я забронировала ресторан отеля 'Кемпински', купила свадебное платье, над выбором которого не особенно задумывалась, оно было элегантным, простым и современным, несколько раз отредактировала меню банкета, список гостей и прессы.
Мама и папа отнеслись к моему внезапному замужеству с подозрением, но из чувства такта не стали задавать уточняющих вопросов, за что я была им очень признательна.
Подружкой невесты я попросила быть Ирку, чему она очень обрадовалась. Видимо, ее жизнь не была насыщена культурными событиями, и моя свадьба стала ярким всплеском в ее скучном существовании. Она с радостью взялась помогать мне с выбором всех свадебных примочек, и заниматься организацией свадьбы в целом.
Мы с Витей мирно сосуществовали под одной крышей, стараясь не вспоминать о его болезни и пикантных тонкостях, побудивших меня согласиться на брак с Вадимом (я не выдержала и все рассказала другу, спустя четыре дня после моего возвращения из Франции). Мне нужно было как-то объяснить живущему со мной человеку, почему я больше не хожу на работу и почему я постоянно пребываю в состоянии близком к нервному срыву.
Я боялась, что друг начнет меня осуждать или негативно высказываться о моих поступках, но ничего подобного не произошло. Не знаю, чем именно была вызвана его лояльность по отношению к моим действиям: безграничной любовью к моей скромной персоне или необходимостью делить со мной мое жилье, но он стал меня всячески подбадривать.
Мама и папа прилетели за четыре дня до свадьбы. Для них я забронировала номер в отеле 'Красная стрела', не могла же я им показать, что делю жилплощадь с парнем нетрадиционной ориентации, больным СПИДом.
Ира рассказала мне по секрету, что уже месяц встречается с молодым человеком, которого, по всем признакам, она любит. Миша (это ее муж) совсем перестал ее замечать. Мишино участие в Ириной жизни заключалось исключительно в ежемесячном пополнении ее текущего счета и страшными скандалами, которые муж закатывал ей с периодичностью два раза в месяц. Видимо это делалось с целью придать их совместной жизни хоть какое-то оживление и схожесть с браком. Поэтому Ира, нисколько не стесняясь, закрутила роман со случайно подвернувшимся журналистом из 'Коммерсанта', который писал в рубрику 'Дом и сад'. Главным достоинством этого персонажа было безграничное обожание Ириной персоны и стойкий романтический подтекст деятельности, направленной на привлечение Ириного внимания.
Я не стала рассказывать Ире, что, судя по всему, меня ожидает аналогичная супружеская жизнь, еще и с четко оговоренным сроком годности, если понятие 'годность' вообще уместно в данном случае. Достаточно того, что об этом было известно Вите.
Я еще раз просмотрела многократно отредактированный мной список гостей, в очередной раз, убедившись, что из всех приглашенных, я знаю ровно десять человек, трое из которых — мои родители и подружка невесты. Остальные шесть человек (не считая Вити), были приглашены для массовки, и являлись моими бывшими однокурсниками. Остальные сто девяносто человек были известны в принципе всем, кто смотрит телевизор и читает глянцевые журналы, но ко мне лично не имели никакого отношения.
До свадьбы оставалось два дня. Меня безумно раздражала вся суета, связанная с последними приготовлениями к празднику. Мне хотелось куда-то спрятаться, чтобы все празднование прошло без меня. Не радовала даже перспектива увидеть свои свадебные фотографии в журналах 'Hello' и 'Столичная сплетница'.
Вадим на протяжении всего периода приготовления к свадьбе, находился во Франции, изредка звонил, и по своему обыкновению, спрашивал, как продвигается приготовление к вечеринке. На этот вопрос я поэтапно отчитывалась в том, что уже сделано и что еще предстоит сделать. На этом 'влюбленная пара' прощалась, договариваясь созвониться через пару дней. Кажется, совещание в телефонном режиме в деловом мире называется call-conference.
За время, проведенное в дали от Вадима, и его бесконечных пакетиков с порошком, я постаралась отвыкнуть от пагубной привычки прибегать к помощи 'белого снега', при всяком удобном и неудобном случае. Теперь я постоянно пребывала в трезвом и абсолютно сознательном состоянии, в результате чего, моя свадьба показалась мне совсем плохой идеей, только отступать было уже некуда.
Я заранее знала, что Вадим подарит мне на свадьбу темно-синий BMW кабриолет. Это было режиссировано и делалось, в основном, для удачных комментариев в прессе, а не для моего восторга. Надо было признать, что для моего восторга в этом сценарии места и времени не было вообще. Все шаги были направлены на повышение имиджа Вадима в отечественной среде, да в зарубежной тоже. На нашу свадьбу было отряжено трое европейских журналистов из ведущих светских изданий Парижа, Берлина и Лиссабона. Вадиму было необходимо растиражировать информацию о своей свадьбе абсолютно всем в Европе.
Не смотря на то, что мое состояние и настроение с каждым днем становились только хуже, я старалась отвлекаться на организационную деятельность и не думать, что меня ждет за чертой моего замужества.
За день до свадьбы мне позвонил Андрей. С момента моего возвращения из Франции, я не встречалась ни с кем из своих сотрудников, с которыми делила роскошный офис в абсолютном не общении на протяжении месяца.
— Привет! — его голос, в буквальном смысле, источал доброжелательность и оптимизм, — как жизнь? Мы наслышаны о скором счастливом событии. Как чувствует себя невеста в преддверии самого долгожданного дня в жизни женщины?
Я не могла понять, издевался он или просто старался быть любезным. Вся его речь сквозила желчью и, даже, обидой. Сказала бы я ему, как себя чувствует женщина накануне казни, только зачем давать повод для лишнего злорадства?
— Привет! Все просто замечательно!
Мне не терпелось положить трубку, поэтому я открыто показывала, что не намерена вести длительную беседу, не особенно стараясь быть вежливой.
— Мы можем увидеться? — неожиданно спросил Андрей, совершенно другим, неожиданно теплым тоном.
— Зачем? — не поняла я.
— Ну, кофе попьем, поболтаем о жизни, я расскажу тебе последние сплетни и новости. Соглашайся. Я понимаю, что времени у тебя в обрез, но ты же не откажешь старому другу в коротком рандеву?
Если честно, именно это я собиралась сделать — отказать 'старому другу'. Но затем он добавил:
— Кира, я не шучу, это важно!
Что такого важного собирался сообщить мне 'близкий друг'? Любопытство всегда было моей нехорошей чертой, с раннего детства. К слову сказать, я часто от него страдала.
— Хорошо, через полтора часа в 'Кофе Хауз', на Гвардейской.
Честно говоря, добраться до Гвардейской я могла за пятнадцать минут, но захотелось хорошо выглядеть, все-таки, друг, действительно, был близким, в каком-то смысле.
В кафе находилось всего несколько пар, время пустынное — послеобеденное. Андрей сидел возле окна и сосредоточенно рассматривал свою золотую зажигалку, словно видел ее впервые. Выражение его лица не было насмешливым или довольным, как обычно, наоборот, на нем читалась глубокая озабоченность. При виде меня он зачем-то встал. Я, как будто на секунду перенеслась в прошлый век, где молодые люди, приветствовали дам за столом стоя. Но, конечно же, этому акту проявления хорошего воспитания должно было быть еще какое-то объяснение, помимо врожденной учтивости.
— Привет, — слегка улыбнувшись, я присела за стол. Он почему-то продолжал стоять, как памятник. Я удивленно подняла на него глаза и жестом указала на стул, предлагая последовать моему примеру и усадить, наконец, свой зад. Только сейчас я заметила на столе небольшой букет красных роз, завернутый в целлофан.
