«агитацию против колхозов»).
Но в конце совещания встал Гавриил Николаевич и заговорил тихо, будто размышляя сам с собою, и слова эти отложились в памяти моей на всю жизнь. А говорил он о высокой крестьянской нравственности, российской деревне в целом, о необходимости жить миром и трудиться коллективно на земле и повторил своё кредо, изложенное когда-то, что всё сильнее растёт жажда поиска милых сердцу людей – они на каждом шагу, а всё хочется знать их больше.
Именно тот разговор и подтолкнул меня к роману «Наследство», одна из сюжетных линий которого – судьба русского чернозёма, «царя почв», как величал его Василий Докучаев. Но первая часть романа вышла в свет в 1989 году, а тогда уже было не до чернозёма. На первый план выдвигались разрушители, «перестройщики», для которых судьба Родины была лишь нужной картой в борьбе за власть. И когда глядишь сегодня на зарастающие бурьяном поля, на вымирающие от голода и пьянки российские деревни, невольно ещё раз вспоминаешь Гавриила Троепольского, его меткое слово, сказанное давным-давно, – «эрозия разума».
Да, эрозия разума губит Россию который год подряд. Может быть, поэтому многие честные писатели отложили свои рукописи романов и повестей и взялись за публицистику, другие затаились на время, созерцая, как тяжёлой дубиной колотят сограждан. Есть, правда, и такие, которые, что называется, пустились в пляс, даже массовый расстрел в октябре 1993 года расценили как «шанс сделать широкий шаг к демократии и цивилизованности». Не буду называть имён – думаю, дожившим до сегодняшнего дня стыдно, хотя бы за то обращение к согражданам группы литераторов, опубликованное в газете «Известия» 5 октября 1993 года. Они призывали: «Хватит говорить… Надо научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Не пора ли её продемонстрировать?» И сказано это было в те дни, когда горы трупов около дома на Краснопресненской набережной и у Останкинской «иглы» ещё взывали к совести, к состраданию.
Да, на наш век выпало немало трудных перемен. Была тяжелейшая война, было сложное послевоенное время. Скажу откровенно, роман «Засуха», который я написал буквально за полгода, – о моей деревне, пережившей то лихолетье, почти картинка с натуры. И герои её ещё живы сегодня. Но даже они не перестают повторять, что время «демократии» обернулось для них куда большей трагедией и безысходностью. Самое главное – у людей отнята вера в справедливость, перспектива заглянуть в завтрашний день. А без этого любая жизнь мертва, она, как засохший бурьян, не способна постоять за себя, сломится от любой непогоды.
И – ломается. В моих публикациях на страницах «Советской России» и в некоторых липецких газетах я много писал об этом. Особенно меня поразила судьба Тани Пикаловой из села Волово. Действительно, та трагедия двадцатичетырехлетней девушки, написавшей в своей предсмертной записке: «Мама, прости, но этот мир, где существует предательство и ложь, не для меня. Я всё сделала осознанно и с ясной мыслью в голове», мучительно живёт в голове, как и судьба старой казачки Дуськи-Политотдел из одноимённой повести.
Наверное, ещё не все события нашего нынешнего жуткого времени осознаны моими современниками. Кое-кто и сейчас ещё питает иллюзии, что вот-вот наступит другая жизнь, правители одумаются, проявят жалость и сострадание. Но… Но время безудержно несётся вперёд, чёрные крылья людских невзгод распластались над нашей Родиной. Вымирают старики, в молодых семьях не слышно детского смеха, исчезают деревни, стылым звоном звучат заросшие бурьяном поля. Думаю, что каждый честный литератор сегодня должен возвысить свой голос за достойную жизнь. И если мои книги помогут в том, я буду очень рад и счастлив. Ведь в любое время – и в дни бесовской тирании, и в дни мира и спокойствия литература призвана служить утверждению добра и справедливости и сокрушению зла на земле.
