С Аннакули Курбансаидовым разговор был коротким.
Махмудбек понимал, сколько труда стоило этому человеку прийти на свидание с ним, заключенным, казалось, совершенно поверженным руководителем эмиграции.
Аннакули докладывал Дейнцу о предстоящем свидании. Он рассчитывал, что немец с иронией отнесется к этой затее, пренебрежительно махнет рукой: сами обойдемся. Но Дейнц посоветовал как можно быстрее увидеться с Махмудбеком. В словах немца сквозило нескрываемое уважение к заключенному руководителю эмиграции.
В первую очередь Аннакули Курбансаидову нужен был «верный человек», проводник. Хорошо бы с «верным человеком» не только перейти границу, но и в чужой стране быть с ним рядом. Выслушав просьбу, Махмудбек сказал:
— Мы найдем вам такого человека. Через неделю Шамсутдин приведет его.
Аннакули исподлобья рассматривал Махмудбека. Взглянет мельком и сразу же опустит голову, будто совсем его не интересует похудевшее лицо заключенного.
Махмудбек неплохо выглядел. Только щеки ввалились. Шепелявит. Некоторые слова даже понять трудно. Аннакули приходилось вытягивать голову. Создавалось впечатление, что он подобострастно склоняется, как перед вельможей. Аннакули эта мысль не давала покоя, и он не очень внимательно слушал Махмудбека. А слушать было надо. Надо запомнить каждое слово. Даже от одного слова зависела жизнь, судьба, будущее Аннакули.
Махмудбек заметил состояние своего гостя.
— Аннакули… — строго сказал он.
— Да, да… — Массивная фигура вздрогнула, голова склонилась еще ниже.
— Вождь племени находится вместе со мной. Я верю ему. Он даст человека, который хорошо знает дорогу через границу, знает соседнюю страну. Этот человек выполнит любой приказ.
Докатился Аннакули Курбансаидов. Вдвоем с головорезом будет пробираться через пустыню, спать рядом, есть с одного дастархана. А если… Если вдруг наступит такая минута и «верный человек» выполнит их волю, Садретдинхана и Махмуд-бека? Спокойно, не раздумывая, всадит нож в спину.
— Вы еще не готовы к дальней дороге, — делает вывод Махмудбек. — Попросите у Дейнца неделю на отдых. С такими нервами…
— Да, да… — опять торопливо соглашается Аннакули.
— Кстати, сколько Дейнц дает денег?
Аннакули поморщился. Он сейчас не кривил душой. Он действительно разочарован. От немцев Аннакули ожидал более щедрого вознаграждения. Его посылают в самое пекло. Он должен лицом к лицу столкнуться с людьми в красноармейской форме. И смогут ли в трудную, сложную минуту к нему на помощь прийти «верные люди» муфтия и Махмудбека?
— Деньги? — переспросил Аннакули.
— Понятно… — Кажется, Махмудбек улыбнулся. — Мы дадим вам еще.
Все было в бурной жизни Аннакули, но такого унижения он еще не испытывал. Человек в цепях предлагал помощь! От человека в цепях зависела его судьба!
С сыном прославленного Джунаидхана Махмудбек был вежлив, почтителен. Тухлы шел на опасное дело и пытался за напускным безразличием скрыть тревогу.
Немцы не ошиблись в выборе. Джунаидхан воспитал сильного, умеющего владеть собой воина. Его не надо было спрашивать, сумеет ли он пожертвовать жизнью во имя святого дела. Ясно, что Махмудбеку представлялась возможность вместе с Тухлы отправить в Советский Союз самых опасных людей. Рано или поздно эти люди, жаждущие настоящих конкретных действий, вырвались бы из-под контроля руководителей эмиграции. И надо как можно быстрее передать их в руки правосудия.
— Пять-шесть человек? — переспросил Махмудбек.
— Так говорит немец…
Тухлы не гнул спину, не склонялся в унизительных поклонах.
Юноша уже знал себе цену. Он уважал Махмудбека как старшего, как повидавшего жизнь человека. Но сам Тухлы был из знатного рода и по своей воле шел на опасное задание. Возможно, Махмудбек скоро сбросит цепи, будет на свободе. А вот он, Тухлы, взлетит на воздух вместе с мостом над огромной рекой. Это скорее всего.
— Алим… — называет первое имя Махмудбек.
Тухлы знает Алима. Видел его. Но дружеских симпатий к этому угрюмому парню не испытывает. Поэтому Тухлы не спешит высказывать согласие. Он ждет от Махмудбека подробной характеристики.
— Молчаливый, исполнительный, сильный, преданный нашему делу.
Тухлы продолжает молчать. Для него нужны более весомые факты.
— Вспомни случай, когда он двоюродного брата…
Тухлы оживился.
— Это, значит, не слухи?
— Нет, — твердо сказал Махмудбек. — Алим увел брата в пустыню и зарезал.
Среди эмигрантов долго ходили слухи об этом страшном случае. Брата Алима считали болезненным, не вполне нормальным юношей. Поводом для такого вывода послужило его публичное выступление на одной скромной эмигрантской свадьбе. Среди своих сверстников он неожиданно с нескрываемой злостью обрушился на аксакалов. Эти старые люди повинны в нищете, во всех бедах. Что Советы могут сделать им, молодым, если они вернутся на родину? Они, молодежь, никакого вреда не принесли Советам.
Парни сидели в стороне. До этой неожиданной горячей речи они переговаривались тихо, вполголоса, стараясь не обращать на себя внимания, не мешать взрослым вести пристойную, серьезную беседу. Но к взволнованному голосу все прислушались.
Многие парни опустили головы, почувствовали угрожающую тишину, скрытое возмущение стариков. Была попытка остановить разгорячившегося товарища.
— Пусть слышат! — поняв, в чем дело, крикнул юноша. — Что? Мы тоже должны подыхать на чужой земле? Вот!
Он демонстративно поднял руку, показывая торчащую из халата вату и многочисленные заплаты.
Старики сдержанно молчали. И без того унылая, скромная свадьба окончательно была испорчена.
Кто-то кивнул музыкантам. Раздалась глухая дробь дойры, как-то нерешительно, жалобно вступил сурнай… Под эту музыку и была решена участь молодого бунтаря. Старики едва заметными кивками сошлись на одном: убрать юношу.
Спасая «честь» отца, своей семьи, родных, Алим увел двоюродного брата в пустыню…
О третьем и четвертом тоже мнения не разошлись. Настоящие джигиты. Из богатых семей. Рвутся в борьбу. Много сил, смелости, жестокости. Родители благословят своих сыновей на святое дело.
Услышав имя пятого парня, Махмудбек задумался.
— Его отец давно отошел от борьбы, — сказал он. — Его не интересует судьба родины.
— Но Пулат отчаянный человек.
— Мне кажется, он пытается выдать себя за отчаянного, дружит с вами. Ему просто некуда себя деть…
— Вот и будет ему дело… — упрямо заявил Тухлы.
Эту кандидатуру Тухлы предложил сам. И ему хотелось во что бы то ни стало отстоять Пулата. Осторожно, стараясь не обидеть Махмудбека, но с откровенным упрямством Тухлы давал характеристику «отчаянному парню». Брови опять плотно сошлись, вытянулись в одну линию. А складка на лбу уже походила на рубец шрама.
Через несколько лет этот юноша превратится в жестокого, опаснейшего вожака. Он и сейчас хорошо разбирается в людях. А позже подберет себе окружение из головорезов и натворит много бед.
— Хорошо, — пошел на уступку Махмудбек. — Ты, пожалуй, прав. Можно взять и Пулата.
Тухлы не выдал радости от этой своей маленькой победы. Он просто с достоинством кивнул.
— Дейнц торопит, — пожал плечами Тухлы. — А там нас уже ждет уважаемый муфтий.
